Марина Серова - Привет с того света

— Я? — последовала пауза. — Вы что, меня за прошмандовку какую принимаете?

— Говори живо, не то быстро черепушку разнесу, — перевел на более понятный ей язык Костян.

— Ну Кастюнина я, Ольга Леонидовна, семьдесят девятого года рождения, тарасовская.

— Ладно, хватит пока с биографией. Чем занимаешься?

— А ничем не занимаюсь. Раньше в «Люксе» работала. Теперь дома сижу. Так сказать, домохозяйка.

— Переходим к главному, — прервала я ее. — Если ты, — я указала на Иманова, — не скажешь, где Ариф, он, — я перевела дуло пистолета на Костяна, — сделает из твоей головы телефон. Ты понял?

— Понял, — тихо ответил Френд, послушно кивая головой.

Костян угрожающе, сжимая огромные кулачищи по швам, изучающе буравил взглядом Фрейда. Под напором излучаемых Костяном флюид Ювелир даже как-то сник.

— Скажу сразу, — отвернувшись от Кости, вероятно, ему было тяжело смотреть на него, и с надеждой глядя на меня, запинаясь, начал Френд, — Арифа я не видел уже давно. В наших кругах ходили слухи, что вроде бы он в Москву уехал или к себе на родину. Но я так думаю, что его, наверное, пришили…

— Аргументы? — коротко спросила я.

— Не знаю, — пожал плечами Френд. — Ариф не любил распространяться о себе. Но человек он темный, это все знали.

— А знаком ли ты с Максом Семеновым?

— Ну, как мне не быть знакомым! Тоже лох вроде меня. Он хотел мне продать, я хотел купить. И думается мне, что Ариф подстроил все это, чтобы ограбить и меня, и Макса одновременно.

— Так ты тот самый? Покупатель? — у Костяна недоверчиво искривилась физиономия, и он уставился маленькими бусинками медвежьих глазок на Фрейда.

Тот еще более сжался в комок и, казалось, был бы рад раствориться в стене, к которой прижимался всем телом.

— А Макс сказал, что это ты с дружбаном своим пришел, чтобы его кинуть, и еще… Ты же сам сказал, чтоб никого не было, особенно чтобы Албенка ушла. Вроде ваши обычаи не позволяют.

— Какие обычаи? С каким дружбаном? В том деле с брюликами меня просто облапошили. Я пришел к Максу один, без свидетелей, с баксами. Всего с собой было пятьдесят тысяч. Деньги, сами понимаете, огромные. Но я знал, что настоящая цена драгоценностей где-то сто пятьдесят, никак не меньше. Камушки один к одному. Работа итальянских мастеров второй половины XIX века. По-моему, Джулио Росси. Но я, правда, не эксперт, — оговорился Френд, заискивающе смотря в глаза Костяну, который пребывал в напряжении.

Я решила успокоить его легким пожатием руки и кивнула Френду, чтобы он продолжал.

— Ну, так вот — из продаваемых мне вещей были бриллиантовая диадема с сапфирами, колье, пара браслетов в виде змей с изумрудными глазками, восемь колец и большой рубиновый крест-распятие. Когда я пришел к Максу, все было подозрительно спокойно. Вдруг кто-то позвонил в дверь. Я еще сказал Максу, может, не стоит открывать. Но он бросил фразу, мол, что ты напрасно волнуешься, это может быть мой друг. Через несколько минут вбежали двое в масках, оглушили меня чем-то тяжелым по голове и смылись. Когда я очнулся, Макс лежал со связанными руками и кляпом во рту. А после он обвинил меня в преднамеренном ограблении. Вроде я подослал людей к нему. А я сам жертва ограбления. Вы знаете, как мое настоящее имя переводится? — почему-то свернув с темы разговора, спросил Ювелир.

— Ну и как? — безразлично спросила я.

— «Жертва» по-арабски. Гурбан, то есть я, жертва Аллаху. Вы верите в значение имен?

— Об этом мы побеседуем на досуге.

— Ну ты, мудак! — вышел из себя неожиданно Костян. — Нутром чую, что брюлики у тебя. Если сейчас найдем сами без твоей помощи, и тебя, гнида, и твою бабу тихо здесь грохнем. А через месяц вас обнаружат соседи по трупному запаху.

— Может, не стоит портить воздух на лестничной площадке? — поддержала его я.

В глазах Фрейда заплясали огоньки страха. Мелкие мышцы лица напряглись, выдавая скрываемую на пятьдесят процентов ложь. Я подумала, что у Френда получилось бы хорошо соврать, но не больно хорошая актриса Кастела с самого начала своими бегающими глазками и настороженным выражением лица выдавала своего дружка.

Костян, как тоже человек неглупый, иначе он не был бы бизнесменом, напрямую решил вести допрос с пристрастием.

Френд еще не успел открыть рта, как Кастела истошно закричала:

— Ты че молчишь?! Отдай ты им их гребаные камушки!

Ювелир стал задыхаться. Вероятно, теперь его раздирали надвое противоречивые чувства. В нем боролись жадность и страх. Но Кастелу было уже не остановить:

— Там! В кладовке! Завернуто в мой старый халат… С левого угла у стены.

— Где? Где? — Костян рьяно рванулся в сторону кладовой, глаза его загорелись.

Немного погодя он вышел обратно, в руках у него была коробка, в которой старушки хранят пуговицы, брошки и кулончики, как воспоминание об ушедшей молодости.

— Но это… Я не воровал их у Макса… Так получи лось, — сбивчиво начал оправдываться Френд. — Я купил их позже.

Лицо его горело то ли от стыда, то ли от того, что его не правильно поняли.

— Да ладно, выкладывай! — милостиво разрешил Костян.

— Недавно в ресторане «Вена» я встретил парня, всего такого из себя женоподобного, — начал свой рассказ Френд. — На лицо он показался мне знакомым. И только потом выяснилось, что это был друг Арифа. Как они говорят, бойфренд. Он поздоровался, присел со мной за один столик. По-видимому, я ему чем-то понравился, и он стал меня обо всем выспрашивать. Ну, у «голубых» есть такие закидоны — завести пустячную беседу и свести ее до постели. Я ему сразу сказал, что я — «натурал» и чтоб он от меня отстал, что с Арифом мы просто земляки и деловые партнеры. На что Валера, так звали парня, ответил, что он совсем не это имел в виду, и неожиданно для меня похвастал дорогим подарком от Арифа. Он вытащил из-под джемпера огненно-красное рубиновое распятие. И тогда я понял все.

— Что ты понял? — начал опять давить Костян, состроив скептическую мину и выжидающе забарабанив пальцами по крышке стола.

— Дело в том, — Френд увеличил темп своей речи, — что Валера оказался довольно болтливым и рассказал мне, что Ариф надарил ему много таких украшений. Но Ариф просил никому их не показывать. Валера просил ни за что не рассказывать о кресте Арифу. Я и подумал, с чего бы это. В голове у меня созревал дерзкий план. Я решил сделать вид, что поддаюсь на чары этого юного апологета однополой любви и хочу провести с ним ночь. Правда, на его настойчивые призывы поцеловаться я, увиливая, отвечал, что еще новичок в этом деле и чувство стыда мне пока не чуждо. А уж дома в постели — пожалуйста, я весь к услугам. Противно даже вспомнить об этом, — Френд сделал при этом брезгливую гримасу.

— Ладно, хватит туччюматься, как целка, — бросил Костян.