Алексей Макеев - Чистосердечное убийство (сборник)

— Вовремя зафиксировать, — угрюмо, как школьник у доски, ответил Рогозин. — Принять меры к разобщению группы.

— Еще бы вы этого не знали! — Гуров хмыкнул. — Еще вам, опытному оперативнику, хорошо известно, что такими делами очень легко себе плюсовых баллов в работе добавить. Пойди докажи, что там ничего серьезного и не наклевывалось. А ты получил агентурные данные, принял меры, справился с ситуацией. Важнейшее дело — профилактика. А у вас даже проверки поднадзорных проводятся раз в год. Курорт, а не уголовный розыск.

— Лев Иванович! — морщась как от зубной боли сказал Рогозин. — Я понимаю, что выгляжу не с лучшей стороны, но поверьте, что тут речь идет просто о халатности, а не о чем-то большем. Это просто недочеты, которые можно исправить. Если это для вас важно, то прошу мне поверить.

— Значит, петух нужен был, чтобы в зад вовремя клюнул, — вздохнул Гуров. — Дубина понадобилась, чтобы по затылку тюкнуть. Вы ведь умный человек, Рогозин, хороший оперативник. Я в самом деле вас помню. Что с вами случилось? Кресло начальственное засосало?

— Можно откровенно, Лев Иванович? — вдруг спросил Рогозин вполне серьезно.

— Нужно, — отрезал Гуров.

— Именно откровенно. Как с человеком, которого я безмерно уважаю. Мы ведь все у вас учились, Лев Иванович. Ваши дела вошли в анналы МУРа, о них в академии на занятиях рассказывают. Поэтому я с вами так и говорю. С другим откровенничать не стал бы, а с вами можно. Я в органах шестнадцать лет, Лев Иванович, и милицию, и полицию прошел, с самых низов начинал. Теперь шаг до полковника, есть шанс получить от своего начальства направление в академию… — Рогозин махнул рукой и отвернулся к окну.

Гуров с сожалением посмотрел на подполковника, выдержал паузу в пару минут и наконец сказал:

— Ясно. Это не новость. С таким явлением я сталкивался очень часто и почти повсюду. Человек стоит перед выбором: либо хорошие отношения с начальством, гладко текущая карьера, либо профессионализм, принципиальность и чувство долга, ответственность за присягу, принесенную один раз, честь офицера. Видите, как мало я перечислил того, что лежит на одной чаше весов, и как много важного уместилось на второй. Но она не перетянула первую, карьерную. Вот что обидно и горько.

— Самое обидное и горькое состоит в том, что моя принципиальность не дала бы никаких результатов, если бы я ее проявил. От меня избавились бы, а на мое место поставили бы другого, куда более покладистого. Все осталось бы по-прежнему. Только он полез бы в гору, а я нет. Наверное, вы меня не сможете уважать, Лев Иванович. Я поддался обстоятельствам, решил устроиться в этой жизни. Да, это выглядит некрасиво, особенно со стороны знаменитого борца за справедливость и закон. А как с точки зрения моей жены и двух подрастающих дочерей?

— Вы мне сейчас начнете рассказывать, что все, вами содеянное, было предпринято во имя вашей семьи.

— Слово-то вы какое подобрали: «содеянное».

— Как оно звучит в Уголовном кодексе, так я его и произнес. В том же самом смысле. Преступное деяние по российским законам — это как действие, так и бездействие. Вы не забыли?

Рогозин промолчал, продолжая постукивать пальцами по крышке стола. Было очевидно, что он не ждет руки помощи, уже готов нести наказание за результаты своей работы.

— Хорошо, подполковник Рогозин, — тихо сказал Гуров, как будто говорил сам с собой. — В этой ситуации можно поступить и иначе. Хотите вернуться в когорту честных и принципиальных людей? Если желаете, то я вам помогу сперва выбраться и из этого болота, а потом его же и осушить, образно говоря.

Рогозин метнул на Гурова горящий взгляд.

«Подполковник собран и деловит, — подумал Лев Иванович. — Наверное, таким он себя чувствовал когда-то, в бытность свою молодым лейтенантом, простым сыщиком. Мало опыта, но много гонора и желания переделать весь мир по образу и подобию… закона. Жаль, что это состояние души у многих со временем проходит. Хорошо, что оно не всегда исчезает до конца. Этот подполковник еще инфицирован вирусом честности. Он по своей натуре не негодяй».

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Рогозин.

— Я хочу, чтобы на вашем месте сидел человек, на которого я мог бы положиться как на самого себя. Он должен быть хорошим профессионалом. Во второй части вы меня устраиваете, а что нам делать с первой?

— Вы хотите дать мне шанс?

— Хочу, — кивнул Гуров. — Я привык спасать людей от самих себя и от зла. Вас еще можно выручить, но только с вашей же помощью. Тащить бегемота из болота я не намерен. Сил не хватит. А вот человека, желающего выбраться, вполне смогу вытянуть. Запоминайте, что мне нужно от вас, чтобы отстоять в главке вашу фигуру, исправить положение в оперативно-разыскной работе в области и остаться в уверенности в том, что в ближайшие годы она здесь будет вестись с надлежащим рвением и умением. На это вам ночь, Рогозин. К утру я жду от вас три рапорта, которые увезу в Москву и положу на стол руководства вместе со своими комментариями. Первый — анализ недостатков в работе оперативных подразделений области. Второй — ваши предложения насчет кадровой политики в подчиненной вам структуре. Третий, как вы понимаете, должен касаться тех лиц, которые мешают вам работать. Только аргументированно.

— Вы понимаете, Лев Иванович…

— Понимаю! Да, рапорт довольно неприятный, с душком. Вроде как подсиживание своего начальства. С другой стороны, ваша деятельность тоже пахла не очень приятно. Выбирайте. Но я вам гарантирую, что рапорта ваши будут рассмотрены внимательно. Информация не выйдет из одного важного кабинета. Если такое произойдет, то за этим последует самая тщательная проверка вашего управления. После нее заведомо полетят погоны, и вам уже ничего не будет грозить.

— Я согласен, — заявил Рогозин.

Гуров вышел из здания и посмотрел на темнеющее небо.

«Вот и заканчивается командировка, — подумал он. — Дела в области обстоят, если честно, хреново. Здесь цветет криминал. По всей стране распустили крылья самарские предприниматели, скупающие на корню остатки заводов, целых промышленных зон. На этих площадках в огромном количестве строятся торгово-развлекательные комплексы, элитное жилье. Деньги качаются насосами».

Гуров спустился по ступеням и вышел из-под большого козырька, нависающего над парадным входом управления внутренних дел. Он неторопливо шагал по улице и размышлял о том, что если генерал Орлов согласится, то можно будет устроить здесь чистку. Для этого придется воспользоваться поддержкой и помощью таких вот людей, как этот Рогозин, которых еще можно вернуть в свои ряды. Но может случиться так, что даже у генерала Орлова не хватит веса на то, чтобы инициировать и провести такую чистку. Как правило, за таким бизнесом стоят очень и очень влиятельные люди.