Алистер Маклин - Кукла на цепи. Дело длинноногих манекенщиц

Я поглядел поверх золотоволосой головы перед собой и вниз. Огромный крюк со своим страшным грузом качался теперь размашисто, автомат и кукла сползли с плеч ван Гельдера и полетели вниз. Они упали на камни по другую сторону канала, а над этим автоматом и прекрасной куклой с Хейлера тень крюка и его груза, словно гигантский маятник гигантских часов, описывала все более широкие дуги на фоне ночного неба Амстердама.

Перри Мейсон, почувствовав на себе взгляд Деллы Стрит, оторвался от свода законов и взглянул на свою изящную и эффектную секретаршу, остановившуюся в дверях.

– В чем дело, Делла?

– Каков будет статус незамужней женщины, которая, по ее словам, встречается с неженатым мужчиной?

Бровь Мейсона удивленно взметнулась вверх.

– Такого статуса не существует. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что в приемной дожидается некая мисс Стефани Фолкнер. Она утверждает, что – опять цитирую ее слова – «поддерживает дружеские отношения» с Гомером Гарвином.

– С Гомером Горацио Гарвином? – удивился Мейсон. – Нашим клиентом?

– Не с Гомером Гарвином-старшим, а с Гомером Гарвином-младшим.

– Ах да, младшим, – вспомнил Мейсон. – Кажется, он занялся автомобильным бизнесом. Так что ей нужно?

– Ей нужно встретиться с вами по личному вопросу. Она надеется, что знакомство с Гарвином пробудит у вас интерес к ее делу.

– В чем оно состоит?

– Ей достался в наследство игорный дом в Лас-Вегасе. По-видимому, дело касается этого заведения.

Мейсон хлопнул ладонью по столу.

– Ставлю доллар на номер 26, Делла.

Она как бы раскрутила воображаемую рулетку и затем бросила шарик из слоновой кости, зачарованно следя за вращением круга.

Мейсон подался вперед, уставившись в ту точку, куда смотрела Делла Стрит.

Неожиданно она выпрямилась и улыбнулась.

– Увы, шеф, вам не повезло – выиграл номер 3. – Потом нагнулась и взяла со стола адвоката воображаемый доллар.

Тот скорчил смешную гримасу.

– Ну вот, продул последний доллар.

– Так что с мисс Фолкнер? – спросила Делла Стрит, переходя на серьезный лад.

– Давай сперва свяжемся с Гарвином-старшим и выясним точный статус этой женщины. Сколько ей лет?

– Года двадцать три – двадцать четыре.

– Блондинка, брюнетка?

– Брюнетка.

– Экстерьер?

– В порядке.

– Внешние данные?

– Не хуже.

– Давай все-таки переговорим с Гарвином, чтобы не сесть в лужу.

Делла Стрит подошла к своему столу и, попросив девушку на коммутаторе соединить ее с городом, набрала нужный номер; немного подождав, она попросила:

– Пожалуйста, мистера Гарвина. Передайте, что это мисс Стрит… Да… Скажите, что это Делла Стрит… Он меня знает… Да, Делла Стрит… Секретарь мистера Мейсона, адвоката. Еще раз прошу вас соединить меня с мистером Гарвином… Очень важно.

Последовала небольшая пауза. Делла Стрит слушала, что говорили на другом конце провода.

– Хорошо, в таком случае как мне связаться с ним? Последовала уже более продолжительная пауза.

– Понятно, – наконец ответила она. – Пожалуйста, передайте ему, что я звонила и просила перезвонить, как только он свяжется с вами.

Делла Стрит повесила трубку.

– Это мисс Ева Эллиот, о-о-чень важная его секретарша. Утверждает, что мистера Гарвина в городе нет и не знает, по какому телефону его разыскивать.

– Ева Эллиот! – воскликнул Мейсон. – А что стало с Мэри Арден? Ах да. Она вышла замуж.

– Около года назад, – уточнила Делла. – Вы еще послали электрокофеварку, вафельницу и электрическую жаровню им к свадьбе.

– Неужто год? – удивился Мейсон.

– Примерно да. Можно проверить по счету.

– Ладно, не надо, но что интересно – после того, как у Гарвина появилась новая секретарша, у нас с ним никаких дел.

– Может, вы уже не его адвокат? – предположила Делла.

– Да, как бы не попасть действительно впросак, – ответил Мейсон. – Пожалуй, лучше всего переговорить с этой мисс Фолкнер и узнать, что ей от меня надо. Давай ее сюда, Делла.

Делла вышла и вскоре вернулась.

– К вам мисс Фолкнер, мистер Мейсон, – официально доложила она.

Стефани Фолкнер, длинноногая брюнетка с серыми глазами, спокойно прошла к столу, за которым сидел Перри Мейсон, и, протянув ему холеную руку, тихо проговорила:

– Очень приятно, мистер Мейсон, познакомиться с вами.

Размеренная и плавная походка выдавала в ней профессиональную манекенщицу.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил Мейсон. – И до того, как вы что-нибудь сообщите, мисс Фолкнер, прошу учесть, что я много лет вел все правовые дела мистера Гарвина. Правда, их было немного, так как он очень проницательный бизнесмен и всегда старался избегать неприятностей. Вот почему он редко прибегал к помощи своего адвоката. Тем не менее он один из моих постоянных клиентов, и, более того, я его друг.

– Именно поэтому я пришла к вам, – сказала она, откидываясь на спинку глубокого удобного кресла и закидывая ногу за ногу.

– Следовательно, – продолжал Мейсон, – прежде чем взяться за ваше дело, я хотел бы переговорить с мистером Гарвином, сообщить ему, в чем, собственно, заключается дело, и удостовериться, что ничьи интересы ни в коей мере не будут ущемлены. Вас это устраивает?

– Более чем устраивает, я пришла именно потому, что вы адвокат мистера Гарвина. Я хочу, чтобы вы связались с ним.

– Отлично! – сказал Мейсон. – Если так, я весь внимание.

– Мне досталось в наследство одно заведение в Лас-Вегасе.

– Что это за заведение?

– Мотель с казино.

– Среди них встречаются сказочно богатые и…

– Мое не из их числа, – заметила мисс Фолкнер. – Оно довольно скромное, но располагается в очень удобном месте, и, я думаю, дело можно расширить.

– Какую часть наследовали вы?

– Оно принадлежит небольшой группе людей. Мой отец был президентом этого заведения, и мне досталось сорок процентов акционерного капитала. Остальные шестьдесят процентов у четырех держателей.

– Когда умер ваш отец?

На мгновение лицо ее сделалось каменным, но она тут же взяла себя в руки и ответила ровным голосом:

– Шесть месяцев назад. Его убили.

– Убили?!

– Да, вы, вероятно, читали об этом в газетах…

– О Боже! – воскликнул Мейсон. – Так ваш отец Глейн Фолкнер?

Она кивнула в знак согласия.

– По-моему, это убийство так и осталось нераскрытым? – нахмурился Мейсон.

– Убийства не раскрываются сами по себе, – сказала она с горечью.

– Можно не говорить о том, что неприятно для вас или…

– А почему нет? В жизни полно всяких неприятностей. По дороге к вам я твердо решила подавить в себе все чувства.

– О'кей. Продолжайте.

– В четыре года у меня умерла мать, и с этого начались все наши несчастья, которые преследовали нас целых семь лет. Так, по крайней мере, утверждал отец. Он был ужасно суеверным, как все игроки.