Ольга Экстер - Золотые уколы смерти

Крутовский папашка действительно встретил блудного сына в дверях своего подмосковного особняка неласково. Долго отчитывал воротила столичного бизнеса свое непутевое чадо, потом, естественно, простил. Дал денег на первое время для раскрутки своего дела, помог со связями и знакомствами.

И через пару-тройку месяцев Славик уже неплохо встал на ноги, его фирма, торгующая оргтехникой, уверенно развивалась. Единственное, что еще как-то продолжало омрачать безоблачное в общем-то существование бывшего спортсмена, — это некие угрызения совести, тоска по прошлому, по светлым дням с Роксаной.

Это усугублялось тем, что личная жизнь Крутова так и не сложилась. Конечно, проблем с девицами не возникало — плати да пользуйся профессиональными ласками сколько влезет. Но хотелось не этого, а именно той романтической чистоты и любви, которая была у него с Роксаной и которую он так глупо променял на американскую белозубую дешевку…

Крутов несколько раз звонил по телефону, но незнакомый женский голос отвечал, что хозяйка сдала надолго квартиру и где пребывает в данное время — неизвестно.

Какие бы попытки найти бывшую возлюбленную ни предпринимал Славик, все они заканчивались безрезультатно…

— Откуда ты так подробно все разузнал, Петя? — недоуменно спросила Воронцова.

— Так я же с самим Славой пообщался.

— Ну и ну! И где ж ты его разыскал?

Дроздов усмехнулся:

— Так он в трехэтажном папенькином особнячке проживает, весь второй этаж занял. У меня от этих хором аж дух захватило. Ну, Крутов сначала долго не хотел откровенничать, а потом мы с ним хорошенько подвыпили, я ему пообещал помочь найти Роксану, он и пошел на разговор…

— А что с зубом?

— Все точно, Ирочка, все правильно. Есть у него золотая фикса, прямо на том же месте, что у всех наших жмуриков.

Каменецкий подытожил:

— Итак, драгоценные мои, что мы на сегодня имеем? Мотив преступлений, их «автора», даже адресочек нашей «фехтовальщицы» Воронцовой удалось раздобыть. Молодец, Ирина, я в тебе не сомневался! Но мы не имеем повода для ареста, только подозрения…

— Можно задержать и по подозрению, — подал голос Петр.

— Можно, — согласился капитан, — только, как уже было сказано, наш прокурор на это не пойдет, он дяденька крайне осторожный. Вот ты уверь его, что мы сумеем доказать вину Роксаны Моветян, он и упечет ее куда-нибудь в Лефортово. Но у нас, кроме двух весьма малоубедительных свидетелей, ничего нет.

— А если обыскать ее дом… там, в Зеленограде? — предложила Ирина.

— И что это даст? В лучшем случае найдем обычные одноразовые шприцы, пару доз наркотика. Привлекать ее за наркоманию, за распространение? Посадить в камеру…

— Ну да! — прервал капитана Петя Дроздов. — Там у нее начнется жуткая ломка, и за укол морфия она расколется по полной программе.

— Протестую! — решительно сказала Ирина. — Это негуманно и противозаконно, тем более речь идет о женщине!

Каменецкий рассмеялся:

— Это в тебе, Воронцова, взыграла так называемая женская солидарность. Речь идет на самом деле об опаснейшем преступнике, и тут никакие сентиментальные соображения не должны играть роли.

— Согласна, — нехотя ответила Ирина, — но я вижу более верный, беспроигрышный способ посадить Роксану за решетку при железном доказательстве ее вины. Чтобы проблем не возникло ни у нас, ни у прокуратуры, ни у суда.

— Это что же такое ты надумала? — с любопытством спросил капитан. — Посвяти нас, убогих, в свои гениальные оперативные замыслы.

Воронцова неторопливо закурила, выпустила в потолок струйку дыма:

— Только поймите меня правильно. Я по натуре не провокатор и не считаю подобные методы нормальными. Но такие штучки, вроде небольшого блефа, увы, иногда необходимо применять для достижения успеха…

— Да, у тебя это неплохо выходит, мы уже обратили внимание, — усмехнулся Каменецкий. — Ты, видимо, хорошо играешь в карты?

— Нет…

Ирина вздохнула и, очень серьезно глядя поочередно в глаза обоим своим коллегам, продолжила:

— Я считаю, что нам следует сделать вот что…

Уже два дня Воронцова и Дроздов, поочередно сменяясь, а иногда и вместе дежурили возле дома 12 по улице Лесной в Зеленограде.

Их задача — вести наблюдение за Роксаной, которая, как выяснилось, сняла здесь комнатушку и практически безвылазно в ней сидела.

Только два раза за все время Моветян покинула свое убежище (оперативники сразу же опознали Роксану, как только она появилась на крыльце): в первый раз — в магазин, откуда вышла с полной сумкой, и второй раз встретилась с каким-то вертлявым неприятным типчиком в скверике у аптеки, явно наркоторговцем.

Ирина и Петр большую часть времени проводили в специально выделяемых для операции автомобилях и к концу вторых суток уже дурели от тоски.

В принципе наблюдение завтра надо было снимать: разработанная и утвержденная операция должна была вступить в решающую стадию. Все теперь зависело от результатов переговоров капитана Каменецкого со Славой Крутовым. А пока ситуация не прояснилась, Роксану нельзя было выпускать из поля зрения: еще один труп оказался бы уже на совести оперативников, и по головке их бы за это не погладили.

К вечеру Ирина позвонила в кабинет капитана, чтобы узнать новости. Антон не стал рассказывать ничего по телефону, но велел Воронцовой быстренько приехать в управление, оставив Петю Дроздова на посту.

Когда Воронцова вошла, капитан что-то быстро писал, склонившись над столом, и не сразу обратил на нее внимание.

— Антон, ты сильно занят?

— Извини, Ирочка, но начальство велело срочно написать отчет о ходе расследования, вот я и… Ты посиди, покури, минут через пятнадцать мы все с тобой обсудим.

— Знаешь, я за эти дни уже насиделась в машине, хоть вой с тоски. Пойду вон тут рядом в летнюю кафешку, мороженого поем.

— Ну, хорошо, только недолго.

…Воронцова медленно ковыряла ложечкой политые вареньем разноцветные холодные шарики мороженого в красивой вазочке и философски рассуждала про себя о превратностях судьбы.

Вот Роксана Моветян. Когда Ирина увидела ее, вышедшую из подъезда, с первого взгляда поняла, насколько это сломленный человек.

Нет, внешне Роксана выглядела неплохо. Она еще не докатилась до той стадии, когда женщина перестает за собой следить. На ней были легкие кремовые брюки в сочетании с красивой полупрозрачной розовой блузкой. Все это дополнялось изящными белыми туфельками.

Трудно было поверить, что сия молодая особа — наркоманка и циничная убийца. Только опытный взгляд психиатра мог бы определить по некоторым особенностям серьезные отклонения в психике и поведении женщины. Ее выдавали лишь сильная худоба и болезненная бледность лица и открытых рук да еще странный, почти остановившийся взгляд по-восточному удлиненных больших красивых глаз.