Светлана Алешина - Сто ответов на один вопрос

На телефонный звонок он отреагировал первым, так как я была увлечена едой.

– Ирина, это тебя, – муж протянул мне трубку.

– Кто? – зашипела я, прикрывая трубку рукой.

– Понятия не имею. Незнакомый мужчина. Голос, между прочим, очень приятный.

Я посмотрела на настенные часы – время уже позднее для таких неожиданных звонков. Наверное, это был Боганов. Даже Володька признал, что голос Сергея Геннадиевича был приятным.

– Алло, – поднесла я трубку к уху, отставив тарелку с остатками плова в сторону.

– Боганов вас беспокоит, – подтвердил мои предположения собеседник.

– Слушаю вас.

– Я был в милиции. Заявление у меня взяли. Ну, конечно, поморщились немного. Кому же хочется брать на себя такое глухое дело? – отчитался Сергей Геннадиевич. – Ирина Анатольевна, я вот что думаю. Может быть, нам с другого конца зайти, чтобы поймать этого неуловимого супруга?

– С какого же?

– Вы говорили, что тушку первой змеи спасатели отдали в НИИ для исследования. В зимнее время года очень сложно отыскать змей в наших местах, они же впадают в спячку. Может быть, эта змея была ввезена из южных стран к нам в город?

– А что нам это дает? Если кто-то незаметно провез змею в клетке или сумке…

– Не думаю, что это так легко. Тем более с ядовитой змеей. Может быть, она была выкуплена из какого-нибудь серпентария?

– Что? Откуда? – поразилась я, услышав совершенно незнакомое мне слово.

– Так называется питомник для змей, – пояснил Боганов. – В серпентариях змей разводят для экспериментов и получения яда.

– А вы откуда об этом знаете? – насторожилаcь я.

– Где-то в книжках читал, – отмахнулся Сергей Геннадиевич. – А у нас в городе, между прочим, только при одном НИИ есть серпентарий.

– Мне об этом спасатели говорили. Только они не сказали, в каком именно.

– Я знаю, – обнадежил меня Боганов. – У меня отец был научным работником, поэтому я еще в детстве все городские НИИ наизусть знал.

– Он у вас случайно не в серпенст… серпентр… – я запнулась, так как не смогла выговорить название этого гадюшника.

– Нет, – категорично ответил Боганов, догадавшись, о чем я хочу у него спросить. – Вы не хотите со мной завтра съездить в этот НИИ?

– Хорошо, – не задумываясь, ответила я. – Только завтра воскресенье. Сомневаюсь, что нам удастся кого-то там найти.

– Вы что? Ученые – это особые люди. Для них выходных не существует. К тому же многие опыты проводятся круглосуточно. Так я за вами заеду завтра утром?

Я продиктовала Боганову адрес и положила трубку. Володька молчаливо смотрел на меня, ожидая, когда я сама объясню, что за нахал осмелился мне позвонить в такое позднее время. Услышав, что завтра я собираюсь посвятить день поискам Юрия, Володька сразу погрустнел.

– Ирина, а у меня были другие планы, – пробурчал он.

– Какие? – заинтересованно спросила я.

– Какая теперь разница, – недовольно ответил муж, убирая грязную посуду со стола.

Уже лежа в постели, я никак не могла забыть о разговоре с Богановым. Что-то уж больно активно он занялся поисками убийцы своей возлюбленной. К тому же меня настораживала его осведомленность не только об образе жизни змей, но и об условиях их содержания. Может быть, я напрасно мысленно вычеркнула этого человека из списка подозреваемых? На первый взгляд мотива для убийства Ходаковой у Боганова не было, но если покопаться… Нет, я все равно не доверяла Сергею Геннадиевичу и уже жалела, что с такой легкостью согласилась на его предложение посетить НИИ. Слишком глубоко он засунул свой нос в мое расследование.

Маленький тощий мужичок в белом халате крутился около каких-то колб. Он что-то переливал из одной емкости в другую, подозрительно всматриваясь в получившийся раствор. Затем ставил колбу на место и брал в руки другую. Нашего присутствия в своем кабинете он даже не заметил. Щуплецов Евгений Михайлович, как нам представили профессора, к которому мы пришли на прием, не обращал на нас никакого внимания.

И только когда в кабинет вошла молоденькая девушка, наверное лаборантка, от которой пахло какими-то слащавыми духами, Евгений Михайлович поднял голову от своих колб.

– Катенька, я же просил вас никогда не пользоваться резкими духами в лаборатории, – недовольно сказал профессор, поправляя очки с толстыми линзами. – Это может помешать чистоте эксперимента.

– Поняла, Евгений Михайлович, извините, – виновато пробормотала девушка. – В пятом кабинете реактивы для опытов подготовлены, как вы просили.

– Спасибо большое, – уже менее грубым тоном отозвался он. – Вы были бы очень любезны, если бы вняли моей просьбе.

Катенька фыркнула и недовольно повернулась к двери.

– Какая на фиг чистота эксперимента! И при чем здесь духи? Совсем с ума свихнулся, старый хрыч! – пробурчала она себе под нос.

Запах духов все еще витал в кабинете. Мы с Сергеем Геннадиевичем не решились пройти дальше порога. Представляю, как на нас сорвется профессор. Может быть, он демонстративно не замечает нашего присутствия, потому что не хочет нас принимать? Все-таки сегодня воскресенье. С большим трудом нам удалось выбить разрешение на разговор с Евгением Михайловичем у руководства НИИ.

Щуплецов же продолжал возиться с колбами, не замечая нас. Да и лаборантку он наверняка почуял только из-за резкого запаха духов. Я поправила сползающий с плеч белый халат, которые нам выдали при входе, и посмотрела на Боганова.

Сергей Геннадиевич демонстративно громко кашлянул. Профессор отреагировал на этот неожиданный звук, поднял голову и опять поправил сползающие на нос очки. Заметив нас у порога, он резким движением поставил колбу на место и подошел ближе.

– Что это такое? Почему посторонние люди в кабинете? – возмутился он, одновременно снимая перчатки.

– Извините, Евгений Михайлович, нас направили к вам сюда, – оправдывался Боганов. – Мы не думали, что сразу же попадем в лабораторию…

– Это еще не экспериментальная лаборатория, – поправил его профессор. – Это мой рабочий кабинет. И этим все умело пользуются. Мало того что без спроса в него входят, так еще и душатся, как профурсетки. То, что я некоторые опыты провожу и в своем кабинете, хотя это и неправильно, не говорит о том, что надо допускать в отношении меня такое пренебрежение.

– Евгений Михайлович, нам надо с вами поговорить, – не обращая никакого внимания на брань Щуплецова, продолжил Сергей Геннадиевич. – Кажется, в пятницу днем к вам поступил материал на экспертизу. Мы хотели бы узнать результаты.

– У меня, между прочим, каждый день поступает до ста материалов. Вам информация нужна по каждому? – язвительно заметил Щуплецов.

Он никак не хотел переходить на более благожелательный тон. Это начинало бесить меня. Неужели мы должны терпеть его оскорбления только потому, что не были предупреждены о том, что в кабинет профессора заходить нельзя? Может быть, мы и не решились бы без зова зайти к нему, но несколько коротких стуков в дверь Евгений Михайлович просто не заметил.