Светлана Алешина - Сердце с глушителем

В этот момент Гатауллин поднялся со стула.

– Я все же пойду, – со вздохом произнес он.

– Подождите, – вдруг остановила его Маргарита с улыбочкой на лице. – Зачем же вы нас покидаете? Я вас очень прошу остаться и послушать меня в качестве независимого эксперта. Со стороны любому станет ясно, что я права и что срочно нужно принимать меры.

Гатауллин хмуро покосился на Маргариту и вновь сел. Лариса вспомнила о том, что так и не распорядилась насчет кофе. Она тут же исправила ситуацию, отослав за ним Степаныча.

– Так все же что вам удалось выяснить? – обратилась Маргарита к Ларисе.

– Многое, но при этом ничего, что указывало бы на виновность вашего мужа.

– Вы проверили его алиби? – подняла брови Маргарита.

– Да, – твердо ответила Лариса, хотя этого и не делала.

– Он мог все подстроить, – поджала губы Берендеева.

– Да ладно тебе, может, он действительно и не виноват, – примиряюще вклинилась Светлана Васильевна.

Собственно, Лариса поняла, что перед ней находится та самая Света Камышова, постоянная собутыльница Маргариты, о которой упоминал в своих рассказах Павел Берендеев. Она действительно была массивна, этакая некрасовская русская женщина: мощные ляжки, арбузная грудь, пухлые руки. При этом нельзя было отказать ей в некоей миловидности, хотя, конечно, это был женский тип на любителя.

– Он стал абсолютно невыносим, – продолжала Маргарита, – пьет почти каждый день!

«Кто бы говорил», – усмехнувшись про себя, подумала Лариса, а Гатауллин, как ей показалось, неодобрительно и даже с презрением посмотрел на Маргариту.

– А вы, по-моему, друг Виталия Владиславовича, – снова обратила на него внимание Берендеева. – Я вас на фотографии видела. Он мне сам показывал.

Гатауллин оставался в рамках своего имиджа молчуна, ограничившись мрачным кивком.

– К сожалению, наше общение с ним оборвалось на столь трагической ноте, – со вздохом сказала Маргарита. – Это мой муж его оборвал. Он ненавидел Виталия, он желал ему смерти, это всем известно!

– Кому это всем? – неожиданно подал голос Гатауллин. Теперь он смотрел на Маргариту чуть ли не с ненавистью. – Мне, например, неизвестно. А вам? – он повернулся к Ларисе.

Та отрицательно покачала головой.

– Ну? – с вызовом посмотрел Равиль на Маргариту. – Что вы теперь скажете?

– А вы что, знаете моего мужа?

– Нет, но наслышан, – коротко ответил Гатауллин. – Зато я знал Виталия, даже очень хорошо! И он мне о вас говорил. Так что я в курсе дела.

Равиль улыбнулся и посмотрел на Маргариту с видом хитрого Мюллера, догадавшегося, что Штирлиц – советский агент.

– И что же? – оживилась Маргарита.

– Да ничего хорошего, – пробормотал Гатауллин и отвернулся.

У Маргариты вытянулось лицо. Она открыла пачку сигарет и закурила. В этот момент в кабинет вошел Степаныч, который нес на подносе кофе и круассаны.

– Вот, пожалуйста, – хриплым фирменным голосом произнес он, всем своим видом показывая, что ему на всех здесь плевать, кроме Ларисы. Ведь она ему платит зарплату, а функции официанта он выполняет исключительно по ее велению.

– Как это у вас ловко получается! – сделала комплимент Степанычу Маргарита, одарив его улыбкой. Вслед за ней на Степаныча обратила внимание и Светлана Васильевна.

– А вы с нами разве не присядете? – спросила она.

Лариса решила, что пора вступать в разговор и решительно прекращать намечавшийся базар.

– Маргарита Вячеславовна, у вас ко мне, кроме вопросов о муже, больше ничего нет? – сухо спросила она.

Вместо ответа Берендеева состроила невинную мордочку и кротко произнесла:

– Мы сейчас в зал пойдем и обед закажем. Вот только вы нам администратора своего отдайте на пару часов. Нам хватит двух часов? – спросила она Камышову.

Та покраснела и ничего не ответила, только одернула подругу за рукав платья.

– У меня вообще-то… работа, – яростно раздувая ноздри, сообщил Степаныч. – Мне особо прохлаждаться некогда.

– Ох, вы так много работаете! – всплеснула руками Маргарита. – Я давно обратила на это внимание, вы вечно в делах, вечно в делах.

– Аки пчела, – пробурчал Степаныч.

– Знаешь, Света, это удивительный человек, – продолжала тараторить Берендеева, – как ни приду – он весь в работе. И так все ловко получается, сразу видно, что человек на своем месте! Все его слушаются, все уважают…

Степаныч внутренне подобрался и внешне приосанился. Лариса почувствовала: еще пара комплиментов, и Городов легко простит Берендеевой все ее недостатки и публично признает ее лучшей женщиной на свете.

– Но алиби моего мужа все-таки подтасованное, – взялась за свое настырная Маргарита. – Вы бы проверили его еще раз, Лариса Викторовна.

– А у вас самой-то алиби есть? – недружелюбно процедил Гатауллин. – Что это вы все на мужа стрелки переводите? Что-то уж больно рьяно.

Маргарита от неожиданности округлила глаза, потом развела руками и со вздохом бросила:

– Безобразие! Вот это уже безобразие!

– И в самом деле, Маргарита Вячеславовна, – вмешалась Лариса. – Вы вот мужа обвиняете, а как у вас дело обстоит с алиби? Раз уж я проверяю всех, значит, и вас.

– Я была дома! – взвизгнула Маргарита.

– Это правда, – с серьезным видом произнесла Камышова. – Я могу это подтвердить, если хотите, официально. Я приезжала к ней и даже оставалась ночевать как раз в ту ночь.

– Как раз в ту, – недоверчиво покосился на подруг Гатауллин. – Понятно.

Было видно, что он скептически относится к словам Маргариты и Светланы. Тем не менее больше он не сказал ничего в их адрес. Более того, решительно встал и сказал:

– Я все же пойду. Надеюсь, что помог.

И, попрощавшись только с Ларисой, вышел из кабинета. Кофе Равиль пить так и не стал.

– Простите уж, – сказала Лариса, когда дверь за ним закрылась. – У меня дела накопились. Так что переходите в зал, пожалуйста. Дмитрий Степанович проводит вас и усадит за столик.

– Да, да, конечно. Я чувствую, что мы вам надоели, – демонстративно шумно задышала Берендеева и повернулась к Степанычу. – Ой, Дмитрий Степанович, вы согласны нас проводить! Вы так любезны, – с восторгом проговорила она. – Знаете, Лариса Викторовна, я даже отважусь просить вас поощрить Дмитрия Степановича. Такие работники – редкость!

Степаныч так и застыл. Лариса тоже, но по другой причине. В первый момент она просто опешила от такой бесцеремонности, но быстро взяла себя в руки и отчеканила:

– В своем ресторане я сама решаю, кого, как и за что поощрять. А сейчас прошу оставить меня одну. Дмитрий Степанович, а ты займи, пожалуйста… дам.

Подруги быстро подхватились с места и, тараторя наперебой, поспешили на выход. Городов же закрыл дверь изнутри и, понизив голос, обратился к Ларисе: