Мэри Хиггинс Кларк - Оставь для меня последний танец

«Нед, она со мной соглашается. Она пишет, что если относить расходы на кредитную карту и каждый месяц платить лишь минимум, то теряешь много денег».

В прошлом году Энни сильно ругала его за то, что он приобрел в кредит новый комплект инструментов. Тогда он купил на свалке старый автомобиль и хотел его починить. Он говорил ей: неважно, что инструменты стоят дорого, у него много времени, чтобы расплатиться. Тогда она прочитала ему эту колонку.

Нед уставился на фотографию Карли Декарло. У него возникла идея. Ему захотелось расстроить ее и заставить понервничать. Начиная с февраля, когда Энни узнала, что дом в Гринвуд-Лейке продан, и до того дня, когда в ее машину врезался грузовик, она была встревожена и взвинчена. Много плакала. «Если вакцина окажется никчемной, Нед, мы останемся без гроша», — снова и снова повторяла она.

Несколько недель перед смертью Энни страдала. Неду хотелось, чтобы Карли Декарло тоже страдала, чтобы она волновалась и нервничала. Он знал, как это сделать. Пусть ей по электронной почте придет предостережение: «Готовься к Судному дню».

Надо было выйти из дома. Нед решил, что доедет на автобусе до центра города и пройдет мимо многоквартирного дома Линн Спенсер, этого модного жилища на Пятой авеню. Само сознание того, что она может быть там, помогало ему представить ее наяву.

Час спустя Нед стоял на противоположной стороне улицы, напротив входа в дом Линн Спенсер. Он пробыл там меньше минуты, когда привратник открыл дверь, и оттуда вышла Карли Декарло. Сначала он подумал, что это ему снится, точно так же, как приснился человек, выходивший из дома в Бедфорде за минуту до того, как Нед поджег дом.

Несмотря на это, он пошел за ней. Она шла долго, пройдя пешком весь путь до Тридцать седьмой улицы, а потом повернула на восток. Наконец подошла к крыльцу одного из этих особняков. Нед был уверен, что она пришла домой.

«Теперь я знаю, где она живет, — подумал он. — Когда решу, что время пришло, все произойдет так же, как с четой Харник и миссис Шефли. Подстрелить ее будет не сложнее, чем белку».

— Поразительно, как вчера Адриану Гарнеру удалось попасть в точку, — сказала я на следующее утро Дону и Кену.

Мы трое с раннего утра сидели за рабочими столами и без четверти девять собрались уже в кабинете Кена за второй чашкой кофе.

Предположение Гарнера о том, что люди сразу же расценят обуглившийся и запятнанный кровью лоскут рубашки как часть продуманного плана исчезновения Спенсера, оказалось верным. Бульварная пресса со всех сторон обсасывала эту историю.

Фотографии Линн были помещены на первой странице «Нью-Йорк пост» и третьей странице «Дейли ньюс». Создавалось ощущение, что обе фотографии сняты вчера вечером на пороге ее дома. И на обеих Линн выглядела одновременно и сногсшибательной, и уязвимой. На глазах блестят слезы. Левая рука повернута ладонью вверх, и на обожженной ладони видна марлевая повязка. Другой рукой она сжимает плечо домработницы. В «Нью-Йорк пост» шапка во всю полосу: «ЖЕНА НЕ ЗНАЕТ, УТОНУЛ МУЖ ИЛИ ВЫПЛЫЛ», а в «Дейли ньюс»: «ЖЕНА РЫДАЕТ: НЕ ЗНАЮ, ЧТО И ПОДУМАТЬ».

Немного раньше я позвонила в больницу и узнала, что состояние доктора Бродрика остается критическим. Решила сейчас же рассказать об этом Кену и Дону, а также поделиться своими подозрениями.

— Ты думаешь, несчастный случай с Бродриком имеет какое-то отношение к твоему с ним разговору об этих записях? — спросил Кен.

За несколько дней знакомства с Кеном я заметила, что когда он рассматривает все «за» и «против» в какой-то ситуации, то снимает очки и раскачивает их в правой руке. Сейчас он делал то же самое. Щетина на подбородке и щеках указывала на то, что он решил отращивать бороду или же просто опаздывал утром. На нем была красная рубашка, но почему-то я представляла его себе в белом докторском халате с книжкой рецептов, торчащей из кармана, и стетоскопом на шее. Не важно, во что он одет, не важно, оброс ли щетиной, — в любом случае в облике Кена есть что-то от врача.

— Возможно, ты права, — продолжал он. — Все мы знаем, что фармацевтический бизнес по сути своей конкурентоспособен. Компания, которая первой выставит на рынок препарат, предупреждающий или излечивающий рак, заработает миллиарды.

— Кен, а зачем суетиться и похищать ранние записи человека, который не был даже биологом? — возразил Дон.

— Николас Спенсер всегда оценивал последние исследования своего отца как основу для разрабатываемой им вакцины. Возможно, кому-то пришло в голову, что в ранних записях может быть нечто важное, — предположил Кен.

Мне это показалось разумным.

— Доктор Бродрик был связующим звеном между записями и человеком, их забравшим, — сказала я. — А может быть, эти записи были настолько ценными, что некто предпочел убить доктора, чтобы не дать ему опознать мужчину с рыжеватыми волосами? Этого человека можно выследить, кем бы он ни был. Он может даже быть из «Джен-стоун» или, по крайней мере, знать кого-то из «Джен-стоун», близко знакомого с Ником Спенсером и осведомленного о Бродрике и записях.

— Возможно, мы упускаем вот что: Ник Спенсер мог сам послать кого-то за этими записями, а потом сделать вид, что удивлен их исчезновением, — медленно проговорил Дон.

— Зачем ему это? — спросила я, уставившись на него.

— Карли, Спенсер — мошенник (или был им), достаточно сведущий в микробиологии, чтобы собрать стартовый капитал. Он назначает председателем человека вроде Уоллингфорда, умудрившегося полностью провалить семейное дело, доверяет ему собрать совет директоров из людей, не способных выбраться из тупика, а потом заявляет, что находится на пороге окончательного излечения рака. Ему удавалось это в течение восьми лет. Для человека его положения он жил достаточно скромно. Знаете почему? Потому что знал, что ничего не получится, и копил состояние для выхода в отставку. Тут его пирамида и рухнула. Но Спенсеру было необходимо создать впечатление, что кто-то украл ценные данные, а сам он оказался жертвой чьей-то махинации. Я бы сказал, что его слова о том, будто он не знал о пропаже записей, были сказаны для людей вроде нас, которые будут о нем писать.

— А покушение на доктора Бродрика тоже часть этого сценария? — спросила я.

— Готов поспорить, что это совпадение. Уверен, что владельцев всех станций обслуживания и ремонтных мастерских в этой части Коннектикута предупредили, чтобы они сообщали в полицию обо всех машинах с подозрительными повреждениями. Наверняка найдется какой-нибудь парень, возвращавшийся домой после ночного кутежа, или пацан, слишком сильно нажавший на педаль газа.

— Это возможно, если только человек, наехавший на доктора Бродрика, живет в этом округе, — заметила я. — Но в это не верится. Попробую уговорить секретаршу Ника Спенсера побеседовать со мной, а потом съезжу в хоспис, где Спенсер работал волонтером.