Мэри Хиггинс Кларк - Оставь для меня последний танец

Вернувшись в гараж из гостевого дома, Нед сел в машину с бутылкой скотча, время от времени прислушиваясь к автомобильному радио. Ему нравилось слушать сводки новостей о себе, но жалко было расходовать автомобильный аккумулятор. Скоро его потянуло в сон, и в конце концов он отключился. Шум машины, проезжающей по служебной дороге мимо гаража, заставил его резко проснуться и схватить винтовку. Если это копы, и они попытаются его схватить, он, по крайней мере, успеет пристрелить пару, пока его не убьют.

Одно из окон гаража выходило на дорогу, но из него ничего не было видно, потому что там были сложены стулья. Это его устраивало, поскольку и копы не увидели бы с дороги машину.

Нед прождал с полчаса — никто не проехал обратно. Но потом ему пришло на ум, кто это мог быть — приятель, тот мужчина, что был с ней в ночь пожара.

Нед решил посмотреть и проверить, прав ли он. Зажав винтовку под мышкой, он бесшумно открыл боковую дверь и знакомой дорожкой отправился к гостевому дому. В том месте, где обычно оставляли машину домоправители, стоял темный седан. Жалюзи во всем доме были опущены за исключением окна в кабинете, через которое он подглядывал вчера вечером. Эти жалюзи опять были приподняты над подоконником на дюйм или около того. Должно быть, оно застряло, решил Нед. Окно было по-прежнему открыто. Присев на корточки, он сумел заглянуть внутрь и увидеть гостиную, где вчера вечером сидели Линн Спенсер и тот мужчина.

Они снова сидели там, но на этот раз с ними был кто-то еще. Нед слышал другой голос — мужской, но лица не видел. Если завтра, когда приедет эта Декарло, здесь будет приятель Линн Спенсер и другой мужчина, им тоже не повезет.

Ну и ладно. Ни один из них не заслуживает того, чтобы жить.

Пытаясь уловить обрывки их разговора, он услышал, что Энни велит ему вернуться в гараж и немного поспать.

— И больше не пей, Нед, — сказала она.

— Но…

Нед крепко сжал губы. Он опять чуть не заговорил с Энни вслух, как привык это делать. Мужчина, с которым Линн Спенсер разговаривала, ее приятель, не услышал, но Линн подняла руку и попросила его замолчать.

Ему показалось, она говорит, что как будто слышит снаружи какие-то звуки. Нед отбежал от окна и успел спрятаться за высокими вечнозелеными кустами до того, как открылась входная дверь. Ему не было видно лица мужчины, который вышел из дома и посмотрел на боковой фасад, но тот был выше приятеля Линн. Мужчина быстро осмотрелся по сторонам, потом вернулся в дом. Прежде чем он закрыл дверь, Нед услышал его слова:

— Линн, ты сошла с ума.

«Она не сошла с ума», — подумал Нед, но на этот раз не открыл рта, пока не оказался в своем укрытии. Откупорив бутылку скотча, он рассмеялся, вспомнив, как только что пытался сказать Энни, что ему можно пить скотч, коль скоро он не принимает лекарств.

— Ты все время забываешь, Энни, — сказал он. — Все время забываешь.

В воскресенье утром я встала рано. Просто не могла спать. Дело не в том, что пугала встреча с Линн. У меня было странное предчувствие, что должно произойти нечто ужасное. Я быстро выпила кофе, оделась в удобные брюки и легкий джемпер и пошла пешком в собор. Скоро должна была начаться восьмичасовая месса, и я села на церковную скамью.

Я молилась за людей, лишившихся жизни из-за того, что Нед Купер инвестировал свои деньги в «Джен-стоун». Молилась за всех людей, которые должны были умереть, потому что кто-то саботировал разработку противораковой вакцины Ника Спенсера. Молилась за Джека Спенсера, которого так любил отец, и молилась за своего маленького сына Патрика. Он теперь ангел.

Не было еще и девяти, когда прихожане толпой вышли из церкви. По-прежнему ощущая беспокойство, я дошла пешком до Центрального парка. Стояло превосходное майское утро, предвещающее солнечный день, наполненный ароматом цветущих деревьев. Люди прогуливались по парку, катались на скейтбордах и велосипедах. Другие растянулись на подстилках, разложенных на траве, собираясь устроить пикник или позагорать.

Я размышляла о людях, вроде тех из Гринвуд-Лейка, которые еще на прошлой неделе были живы, а сейчас уже мертвы. Было ли у них предчувствие, что их время подходит к концу? У моего папы было такое. Перед тем как отправиться на обычную утреннюю прогулку, он вернулся и поцеловал маму. Прежде он этого не делал.

«Почему подобные мысли заполняют мою голову?» — спрашивала себя я.

Хотелось, чтобы этот день поскорей прошел, и время куда-нибудь исчезло до вечера, когда я встречусь с Кейси. Нам было хорошо вместе. Мы оба это понимали. Тогда почему при мысли о нем меня переполняла грусть, словно мы выбрали разные направления, словно наши пути снова разошлись?

Я отправилась домой, а по дороге зашла в кафе, чтобы выпить кофе и съесть рогалик. Это меня немного приободрило, а увидев, что Кейси дважды звонил мне, я оживилась еще больше. Вчера вечером он ходил на игру команды из Новой Англии с приятелем, у которого есть ложа, так что мы не разговаривали по телефону.

Я перезвонила ему.

— Я начал беспокоиться, — сказал он. — Карли, этот опасный тип, Купер, все еще где-то болтается. Не забывай, что он три раза присылал тебе письма.

— Да не волнуйся. Я начеку. Наверняка в Бедфорде его не будет, и вряд ли он может быть в Гринвиче.

— Согласен. Не думаю, что его занесет в Бедфорд. Вероятней всего, он разыскивает Линн Спенсер в Нью-Йорке. Полиция Гринвича ведет наблюдение за домом Барлоу. Если уж он обвиняет Ника Спенсера в неудаче с вакциной, то у него хватит ума преследовать сына Ника.

Мне так хотелось сказать Кейси, что вакцина получилась, но говорить это было нельзя, тем более по телефону и в тот момент.

— Карли, я подумал, что мог бы отвезти тебя в Бедфорд и подождать там.

— Нет, — поспешно сказала я. — Не знаю, сколько времени я пробуду с Линн, а тебе надо вовремя попасть на вечеринку. Потом я подъеду туда. Кейси, не стану сейчас распространяться, но вчера я узнала кое-что, означающее, что все это может кончиться криминалом. Молю Бога, чтобы Линн не была в этом замешана. Если она действительно что-то знает или подозревает, сейчас самое время об этом сказать. Хочу убедить ее в этом.

— Только будь осторожна. — Потом он повторил слова, которые я впервые услышала от него на днях: — Я люблю тебя, Карли.

— Я тоже тебя люблю.

Я приняла душ, вымыла волосы, а потом занялась макияжем, более тщательно, чем обычно. Затем достала из шкафа шелковый брючный костюм бледно-зеленого цвета. Это один из тех нарядов, в которых я всегда чувствую себя хорошо, и люди говорят, он мне идет. Решила дополнить его ожерельем и серьгами, которые обычно ношу с этим костюмом, но пока положила их в сумку. Они казались чересчур нарядными для разговора, который предстоял мне со сводной сестрой. Больше подойдут простые золотые сережки.