Константин Кислов - Путь на Олений ложок

— Капитан Шатеркин слушает вас, — сказал он вздохнув. И сразу же его лицо просветлело. — Здравствуй, Катюша, здравствуй… Что? Вполне нормальное, даже больше: отличное самочувствие… Где пропадаю?.. Да все еще готовлюсь. — Он по-мальчишески закусил губу. — Но, видимо, скоро буду сдавать… Не возражаю, конечно. Сегодня я готов пойти не только в кино, хоть на край света!

Он закончил разговор, еще раз счастливо улыбнулся, прошелся по кабинету, поглядел на часы.

— Время завтракать…

Торопливо шагая по улице, капитан думал о Кате. Они давно не виделись. Девушка заканчивала в этом году юридический институт и готовилась к научной работе. В последнее время она стала чаще звонить Шатеркину, интересовалась его учебой, посылала ему на квартиру необходимые книги, записи пропущенных лекций. И Шатеркин стал чувствовать, что простая дружба между ним и Катей начинает перерастать в нечто большее. Поэтому-то сегодняшний звонок Кати подействовал на него успокоительно и вывел на некоторое время из состояния тревоги, которая не покидала его с тех пор, как он взялся за дело Керженекова.

Шатеркин привычно толкнул плечом калитку и шагнул во двор. Перед ним, у самой калитки, словно из-под земли, поднялся Риф. Капитан глянул во двор и немало был удивлен, когда на крыльце увидел Мишу и Толика.

— Ага, все понятно… — с усмешкой сказал он. — Друзья нежданно-негаданно попали в западню? Пропустил их и держишь? — потрепал он Рифа по спине. — Дома, должно быть, никого нет. Молодец.

Мальчишки и в самом деле выглядели довольно грустно.

Толик сидел на крыльце, тремя ступеньками выше, чем Миша. Он первый увидел в калитке Шатеркина, вскочил на ноги и закричал от радости во весь голос:

— Здравствуйте, дядя Коля! Это мы здесь!

— Здорово живем, сыщики! Вижу, что вы, понимаю ваше положение и от души сочувствую.

— Вот это я понимаю, это настоящая, правильная собака, верный товарищ… — свободно вздохнул Миша, вытирая ладонью потный лоб.

— А какой хитрый! Когда мы зашли, он даже не тявкнул, а потом — ого… — восхищался Толик, на всякий случай, однако, сторонясь собаки.

— Как же вы попали сюда? — спросил, наконец, Шатеркин, с удовольствием разглядывая мальчишек.

— Очень просто, — ответил Миша. — Сели на грузовик, который приходил на пасеку, потом на нем и приехали…

— А дальше?

— Дальше?.. — Миша потоптался с ноги на ногу, несмело взглянул в глаза капитану. — Дальше… Пришли сюда.

— Почему сюда, а не на службу?

— Нам туда нельзя… — решительно произнес Миша.

— Отчего же нельзя?

— Вот нельзя. — Миша огляделся вокруг и снова, но уже тихо, чуть не шепотом, повторил: — Конечно, нельзя. Может быть, за нами кто-нибудь следит, тогда что будет?.. Мы все обдумали. Товарищ капитан, мы теперь знаем, кто это сделал…

Шатеркин с некоторым удивлением посмотрел на мальчишек, они молчали и ждали, что теперь скажет дядя Коля. Капитан нажал ручку дверного замка, дверь мягко отворилась — Риф зарычал.

— Это свои, Риф, это наши с тобой друзья.

Пес дружелюбно обнюхал мальчишек, помахал от радости хвостом и впереди всех кинулся в комнаты.

— Проходите смелее, — ободрял Шатеркин ребят. — Вот сюда, к столу присаживайтесь…

Он быстро снял пиджак, накинул его на спинку стула, вернулся к двери, притворил ее.

— А теперь рассказывайте, — сказал он, подсаживаясь к ребятам.

Миша поцарапал пальцами розовый облупившийся нос, раза два тихонько шмыгнул им и начат говорить. Это был мальчишеский рассказ — торопливый, взволнованный, немного длинный и сбивчивый. Капитан слушал внимательно, не перебивая. Миша старался рассказать как можно подробней, боялся что-нибудь упустить, а когда это случалось, на минуту замолкал и возвращался назад. С настоящим увлечением рассказывал он о том, как они добирались из города до полуострова, как шли по лугам, что видели, о чем разговаривали, как играли. Наконец он добрался до главного.

— … И тогда мы пошли по этому следу… Толька хотел Шарика пустить, но он такой дурной, бестолковый — ничего не получилось, не пошел. А мы шли, шли — и пришли прямо на пасеку к дедушке Тимофею.

— И у самого дедушкина шалаша остановились, — поспешно уточнил Толик, ерзнув на стуле.

— Мы потом спросили дедушку, кто у него был без нас, — продолжал Миша.

— А он что?

— Ну, он сказал, что какой-то чудак приходил, покосы глядел… Еще пчелы его, говорит, сильно покусали, вот… — Миша вздохнул и замолчал.

— Когда это было?

— А мы не спросили, — ответил Толик и украдкой зевнул.

— Не спросили? — капитан покачал головой. — Это плохо. В другой раз спрашивать надо.

— Есть, товарищ капитан! — не поднимаясь, ответил Миша.

Шатеркин задумался. Из-за косяка выглянуло солнце, и светлая золотистая полоса пополам разделила стол, в комнате стало светло, уютно, просторно; в большой хрустальной вазе на столе игриво засветились прозрачные искры. Толик залюбовался ими, незаметно потрогал пальцем рубчатую поверхность вазы.

— Интересно же, дядя Коля, поймать его, да? — спросил он вдруг.

— Кого ты имеешь в виду?

— Конечно, того, который убил.

— Он же сам убился. — сказал капитан, внимательно поглядывая то на одного, то на другого.

— А почему тогда возле него чужой след? — возразил Миша. — Почему лодки тут не оказалось?.. Нет, надо поискать хорошенько…

— Верно, Миша, тут надо хорошенько и добросовестно поискать, — ответил Шатеркин, положив на плечо мальчика свою тяжелую сильную руку. — Договоримся мы так: вы на свой остров пока не пойдете, денечка два-три в городе погуляете. Согласны? Вы — пионеры, сознательные ребята и должны понять, что даже небольшой просчет в этом деле может погубить всё. Вы же этого не хотите? — Лица ребят огорченно вытянулись. — Ну, не сердитесь, мы еще увидимся, а о том, что знаете, — никому ни гу-гу. Поняли?

— Поняли.

Капитан по-дружески обнял мальчишек.

— А теперь до свиданья. Бегите домой. За то, что сделали, спасибо.

Проводив Толика и Мишу, Шатеркин наскоро закусил и снова отправился на службу.

Для старшего лейтенанта Котельникова у секретаря отдела оставлена записка, в ней — подробный перечень вопросов, на которые требуются безотлагательные ответы. Шатеркин часто так делал в интересах сохранения времени, да и Котельникову это облегчало работу: перед ним был ясный и конкретный план действий.

Наказав секретарю немедленно, как только появится в отделе Котельников, вручить ему записку, Шатеркин пошел на доклад к полковнику Павлову.

Пока он перелистывал бумаги, полковник закурил. Большая черного дерева трубка была отделана тончайшей серебряной гравировкой и служила скорее украшением, чем приспособлением для курения. По этой красивей трубке, но порожней хрустальной пепельнице на столе можно было судить о том, как редко курит полковник. Видимо поэтому в кабинете не ощущалось того «векового» табачного духа, какой бывает там, где постоянно и без меры курят. И вообще, все в этой просторной и светлой комнате говорило об аккуратности ее хозяина.