Павел Шестаков - Страх высоты

Как же все это произошло, черт возьми?

В тот день Антон Тихомиров защищал диссертацию. Кандидатскую, которую подготовил уже давно. Но почему-то откладывал защиту. Ссылался на необходимость поискать новые факты, новые данные. И нашел, потому что, когда диссертация была представлена к защите, оппоненты высказались единодушно - рамки кандидатской превзойдены, речь идет о большом вкладе в науку, диссертацию можно считать докторской...

Дело было в августе, жара еще не спала. Рождественский жил на даче у отца за городом, а его новая кооперативная квартира пустовала. У Тихомирова квартиры не было. Только комната в общежитии.

- Почему Тихомиров жил в вашей квартире?

- У него были неважные условия в общежитии, и он попросил меня. Чтобы готовиться к защите.

- Он только работал у вас на квартире или ночевал там?

- Иногда, даже часто. Во всяком случае, я не запрещал ему.

- Бывали у него посторонние люди?

- Что значит "посторонние"?

- Люди, которых бы вы не знали. Или о которых не знали? Женщины?

Рождественский пожал плечами:

- Об этом лучше спросить соседей.

- Я интересуюсь не из праздного любопытства.

- Именно поэтому я и не хотел бы заниматься сплетнями. Ведь вас интересуют факты?

В самом общем виде они выглядели так.

После защиты был, как полагается, банкет. Закончился он рано, часов в одиннадцать. Потом Тихомиров поехал домой, вернее - на квартиру Рождественского. А в половине пятого сторож увидел его труп. Экспертиза установила: смерть наступила в результате падения, никаких следов борьбы, насилия на обнаружили. Правда, труп был не в лучшем виде. Все-таки шестой этаж. И в комнате все оказалось в порядке. Ничто не похищено. Ничто не свидетельствовало о насильственной смерти. И никакой записки о самоубийстве. Но зачем лезть на подоконник среди ночи? Мало ли что пьяный может натворить? Однако Тихомиров был не из тех, кто напивается до чертиков.

- Он всегда знал свою норму, - сказал Рождественский. - Стакан коньяку или бутылка сухого для такого парня чепуха. Только веселел немножко.

- Но тут банкет, особый случай.

- Я бы не назвал это банкетом. Формально диссертация не была утверждена как докторская. Поэтому все проходило скромно. Товарищеский ужин, закрепляющий определенный этап, - и только.

- Людей немного?

- Официальные лица. Старички в основном. Напиться было немыслимо.

- А женщины?

- Женщин не было.

- Даже Светланы?

- Я же сказал.

Все у него получалось логично. И сходилось с показаниями остальных...

В том числе Светланы...

- Вы присутствовали на защите, Светлана?

- Нет.

- Почему? Человек, с которым вы связываете свою жизнь, не пригласил вас на такое событие?

Ее не смутил этот вопрос:

- Он просил меня не приходить.

- Вот как!

- Он сказал, что защита ответственная и ему нужно быть очень собранным. Он сказал: "Если я увижу тебя в аудитории, я буду думать о тебе больше, чем о диссертации, и эти старики меня на чем-нибудь поймают".

Что ж, и здесь была какая-то логика.

- Простите, и больше вы не видели Тихомирова?

- Нет.

Пауза.

- Только говорила с ним по телефону.

- О чем?

- Он позвонил из ресторана. Сказал о своем успехе, что ужин скоро кончится... и звал приехать к нему.

- На квартиру Рождественского?

- Да. Но я не поехала.

- Почему?

- Что вы? Ночью, одна, в чужую квартиру?

- А куда он звонил вам?

- В общежитие.

- По общему телефону?

- Да.

- Ваш разговор кто-нибудь слышал?

- А то нет! Вы нашего Цербера не знаете. Мы так вахтершу зовем. Она слышит, кто что думает, не то что говорит по телефону.

- А не носил ли разговор характер ссоры? Не мог он вывести вашего жениха из себя?

- Что вы? Антон был так счастлив!

- Но ваш отказ...

- Я ведь отказалась не потому, что не хотела его видеть.

- Конечно. Вы просто сочли такую встречу не совсем удобной?

- Именно. И он понял меня.

- Не помните, Игорь Анатольевич, звонил кому-нибудь Тихомиров из ресторана?

Ответ не сразу.

- Кажется, звонил. Да, да, звонил.

- Не знаете, кому?

- Светлане.

- О чем они говорили?

- Я не подслушиваю чужие разговоры.

- Простите. Но вы последний, кто видел Тихомирова живым, поэтому ваши сведения особенно важны.

- Я рассказываю все, что знаю, а чего не знаю - рассказывать не считаю возможным.

- Это правильно, конечно. Итак, после банкета или небольшого ужина, как вы его назвали, Тихомиров отправился на вашу квартиру. А куда пошли вы?

Вместо ответа он спросил:

- Разве это имеет отношение к делу?

- А разве это тайна?

Рождественский усмехнулся:

- Только от милиции. Но если вы гарантируете мне прощение... Наверно, у вас есть какие-то смягчающие правила для раскаявшихся преступников?

- Смотря какое преступление.

- Преступления, собственно, не произошло. Но, с вашей точки зрения, оно могло произойти.

Мазин понимал, что речь идет о какой-то чепухе, но не знал, подлинная это чепуха или выдуманная.

- Хорошо, рискните! Повинную голову меч не сечет.

- Видите ли, я поступил несколько легкомысленно. Я приехал в ресторан на машине. Ну и, естественно, оттуда ехал тоже на машине, будучи, как это у вас говорится, в состоянии легкого опьянения.

- Если легкое...

- Поэтому меня и затруднил ваш вопрос. Но, надеюсь, за давностью проступок заслуживает снисхождения?

- Если вы обещаете впредь...

- Клянусь собственными хромосомами!

Рождественский оживился и попытался шутить.

"Неужели его в самом деле беспокоил этот случай?"

- Где вы ночевали?

- У отца на даче.

- Вы поехали туда прямо из ресторана?

- Нет, заехал к одному человеку. Если позволите, я не буду его называть.

- Женщина?

- Да. Но я не застал ее, поэтому она не сможет подтвердить моих слов. Зато дальше у меня есть настоящее алиби.

- А вам требуется алиби?

- Наверное, раз вы интересуетесь моей особой. Так вот, по пути я вспомнил, что на даче нет ни капли спиртного, магазины были уже закрыты, и я решил заехать в ресторан "Кавказ", чтобы попросить бутылочку коньяку. С собой, разумеется.

- Это и есть ваше алиби?

- Совершенно верно. Мы очень мило побеседовали с Адмиралом. Это такой представительный мужчина - швейцар. Он похож на адмирала Макарова.

- В котором часу вы беседовали?

- Честно - не помню. Я ведь не думал, что это понадобится.

Что же осталось в блокноте от этого разговора? Немного: "Адмирал подтвердил".

- Давно вы работаете в ресторане?

- Двенадцатый год.

- Хорошо знаете Рождественского?

- Бывает он у нас.

- Продали вы ему коньяк?

- Упросил. Я не хотел выносить - не положено это. А он говорит: "Уважь, папаша, старого клиента. Друг у меня отличился". Ну, уважил... Вижу, промок совсем парень.

- В котором часу это было?