Валерий Махов - Вне закона

Голицын тоже в последнее время подустал. Появление навязчивого ухажера доставляло ему беспокойство, а то, что ухажер был инкассатором, – тревогу.

Есть у оперов то, что зеки называют «чуйка». Это предчувствие правильно взятого следа.

В полумраке кафешки царила прохлада.

Кротов заказал шикарный ужин и дорогую водку. Ясно было, что обмывается серьезная победа.

У профи не принято расспрашивать. Захочет, сам расскажет, а не захочет, то детектор задымится, а правды не добьешься.

– Ну что, Коля, спасибо, что позвал, а то последнее время практически не видимся по-человечески. Смотришь «Убойную силу» или «Улицы разбитых фонарей» и завидуешь тем ментам из ящика. И пьют не просыхая, и начальство их жалеет, и бабла полно, и девки их любят. Короче, полный шоколад с мармеладом. А тут до пенсии десять минут, и время будто остановилось. Начальство дрючит на сухую, не вынимая. Ну, просто маньяки какие-то! Посрать уже не дают. Только один слез, как другой залазит. И все требуют, чтобы подмахивали, стонали от удовольствия и оргазм имитировали. Да не люблю я однополый секс!!! Да не кончаю я от групповух!!!

– Не расстраивайся, Иван Иванович, скоро заслуженный отдых. Пойдем все под крыло Потапова. Большие деньги зашибать будем, правда, Голицын?

– Пей, Крот. Большие деньги – это наша фишка. Мы, в отличие от плохишей, хорошо знаем, что для того, чтоб день продержаться да ночь простоять, одного варенья и печенья мало. А насчет Потапова… Ленка говорит, что дело это хорошее. И всем работы хватит. А пока мобильники молчат, давайте пить за нашу мужскую работу, будь она!..

То, что сообщил Порфирий, не помещалось в голове. Порфирий выследил Быкова и братьев Одинцовых во время то ли пристрелки нового оружия, то ли просто стрелковой тренировки в лесу. Но факт остается фактом. Троица стреляла. Выехав на импровизированное стрельбище, Антон с Порфирием выковыряли из деревьев несколько пуль и нашли на земле гильзы.

Результаты экспертизы потрясли Антона. Из автомата и пистолетов убивали инкассаторов и ментов.

Далее была огромная внутренняя борьба. Отдавать ли уродов в руки правосудия или… Ох уж это «или»! Антон подумал и решил поступить как настоящий мужчина. Он все рассказал Лене. Лена, ни секунды не думая, улыбнулась той страшно красивой улыбкой, которую многие видели в последний раз в своей жизни, и тихо произнесла: «Вот видишь, милый, это судьба». И они начали планировать акцию. Антон, ничего не рассказывая о планах, попросил Кротова сыграть пьяного приставалу и дать возможность Быкову проявить себя.

На следующий день Лена, как обычно, обедала, но уже одна, без Потапова. За соседним столиком двое подвыпивших мужиков громко разговаривали и отпускали недвусмысленные шуточки насчет красивых и будто неприступных баб, которые на самом деле так же высоконравственны, как мартовские кошки. Все посетители, а их было в это время немного, сосредоточенно жевали, не желая замечать двух пьяных хулиганов.

Девочку-официантку, сделавшую им замечание, один просто хлопнул по тому месту, где заканчивается талия и начинается полный беспредел… Девочка в слезах убежала в кухню. Лена повернулась и сказала, что, если они немедленно не угомонятся, она вызовет милицию. В ответ на это послышались угрозы и ругательства. Быков понял, что лучшей возможности судьба ему не даст. Он встал, подошел к столику Костромина и Кротова и тихо, но убедительно предложил им заткнуться. Кротов поднялся, на ходу бросил Костромину: «Я займусь телкой, а ты этим дебилом» – и направился к Лене. Костромин рванулся к Быкову, а Кротов схватил Лену за руку и потащил к выходу. Быков увернулся от выпада Костромина и несильно, но достаточно резко ткнул его под дых. Костромин сломался пополам, будто его ударили железным ломом, и у него тут же открылась рвота. Кротову досталось больше, так как он толкнул Лену и она упала. Быков ударом в челюсть вырубил Кротова. Когда в дверях появились милиционеры, Лена взяла Быкова под руку, объявив, что это ее муж, и вышла с ним на улицу. Там она поблагодарила его и, дав свою визитку, попросила завтра позвонить.

Сто тысяч, добытые у наркобарыг, были разделены Кротовым следующим образом: по двадцать пять досталось Паше и Саше, а пятьдесят забрал себе Кротов, как отец и идейный вдохновитель, да и, в общем-то, технический директор этой комбинации. Впервые молодые опера почувствовали на собственной шкуре, что делиться – это свойство простейших, и особой радости это арифметическое действие никому не доставило. Но, тем не менее, их смертельно опасное приключение закончилось благополучно, причем с выгодой. Они убедились, что Кротов – личность не только легендарная, но и практически полезная. И стали его беспрекословно слушаться и повиноваться ему. А дел в отделе было невпроворот. Дубцов, злой и непредсказуемый, мог в любую минуту ворваться в оперскую комнату и навести шмон. То есть поинтересоваться, кто и чем конкретно занят и что в данный момент раскрывается. Удивлял своими нестандартными методами и начальник райотдела. Зайдя к соседям-дознавателям, он увидел в кабинете несколько мешков с сахаром, которые были вещдоками по одному делу. Приказав убрать мешки, он вышел из кабинета. Дознаватели, заваленные работой, тут же забыли об этом эпизоде. Но на другой день начальник снова наведался к ним и снова увидел мешки на том же самом месте. Не обращая внимания на нескольких допрашиваемых, он достал – недолго думая, но долго ища в ширинке – своего маленького единомышленника и на глазах у изумленных дознавателей и гражданских лиц обоссал мешки с сахаром.

Такой метод наглядного воспитания личного состава хоть и был действенным (мешки на другой день исчезли), но авторитета правоохранительным органам не прибавил. Однако больше всего Пашу и Сашу потрясло их первое боевое крещение, когда один раз ночью Голицын и Кротов достали из дежурки крутого авторитетного бандита, который по пьянке и обкурке изнасиловал и покалечил одиннадцатилетнюю дочь своей сожительницы.

Днем на допросе у молоденькой следачки из прокуратуры Крюк (это была погремуха бандита) вел себя дерзко и нагло. Говорил краснеющей следачке, что ее он с удовольствием трахнул бы в любой форме, а вот ребенка – нет. Прямых улик против ублюдка не было. Прошло пять дней. И вот ночью Крюка достали из дежурки и привели в подвал, где размещался тир – гордость райотдела. Паша и Саша с ужасом наблюдали, как Голицын и Кротов, приковав Крюка к одному из столбов, долго упражнялись в стрельбе. Потом Кротов приклеил скотчем мишень над головой Крюка и они приготовились к стрельбе. Крюк жутко закричал, пообещал, что сознается во всем, и реально навалил в штаны. Честно говоря, Саша тоже обоссался вполне реально.