Валерий Махов - Вне закона

В то время, когда рука уже тянулась к табельной бутылке «Стрелецкой», чтобы немедленно застрелиться, в замке заковырялись, заскреблись, закопошились любимые ключи. Дверь тихонечко приоткрылась, и осторожно, воровато, виновато, на цыпочках, не уверенная, что он не спит, Лена прошуршала в ванну, мудро совмещенную с туалетом.

Антон снова закупорил бутылку, вернее, на время поставил ее на предохранитель до выяснения обстоятельств отсутствия фигуранта по делу любви и семейного счастья.

Лена вылетела из интимно-совмещенной комнаты неожиданно и великолепно. Взмахнув руками, оторвавшись от земли и взлетев, она плавно приземлилась в нужном месте и в нужное время.

– Соскучился, мой маленький… Волновался, любимый… Сердился, дурашка, – шептали ее жадные губы. Она змеей сползла вниз и, не переставая шептать глупые, разрывающие мозг слова, стала ласкать предательски тянувшийся ей навстречу член.

Сознание вернулось только утром.

За пару визитов дача Кузнецова стала для Лены уже привычной и знакомой. Они пили на веранде вкусный ароматный чай и неспешно, по-домашнему, обсуждали предстоящее дело.

– Итак, моя прекрасная леди, первая наша совместная акция будет посвящена такому ничтожеству, как Хряк, то есть бывшему сержанту Хрякову. Оперативным путем я вычислил, что это раненое животное сегодня ночью собирается посетить свою бывшую любовницу – вокзальную буфетчицу Галину Ивановну Перебийхвост. Она живет в частном доме на пустыре возле свалки. Место как раз для нашего друга Хряка. Вот, Леночка, адрес, а вот подробный план местности. Машину следует поставить здесь, тогда все будет как на ладони. Рядом – железнодорожный переезд. Поезда грохочут каждые десять-пятнадцать минут. Вам надо поставить машину и открыть капот. Буфетчица заканчивает в 22.00. Значит, Хряк подтянется примерно к 23—24-м. Вот ваш изящный инструмент с глушителем. Его следует оставить на месте события. Только, Леночка, не забудьте о контрольном. Все должно быть на высоком идейном и профессиональном уровне. Как говорит ваш муж Голицын, «зло должно быть наказано»!

– Скажите, Николай Иванович, а ведь Голицын и во сне разговаривает, вы, случайно, не знаете, о чем?

– Нет, Леночка, но когда мой учитель сразу после войны вербовал одну известную советскую кинозвезду, она обескуражила его фразой: «А вы знаете, я не могу работать на органы, я разговариваю во сне и могу все разболтать». Она, в отличие от многих коллег по цеху, не стала стучать, но история с ее неудачной вербовкой стала известной, а фраза – крылатой. Хотя лично для вас на следующую встречу я подготовлю список тем, обсуждаемых Голицыным под воздействием Морфея.

– Спасибо, Николай Иванович, я пошутила. Давайте используем наши оперативные возможности во имя мирных, в смысле, благих, тьфу, черт… ну, в общем… во имя наших общих целей.

– Как скажете, Леночка, как скажете. По Хряку вопросы есть?

– По Хряку – нет. У меня вопрос личный. Наш контракт заканчивается после искоренения нами всей преступности в регионе?!

– Нет, Леночка. Он заканчивается только со смертью одного из участников контракта. Единственный нюанс, на который я хотел обратить ваше внимание, это то, что смерть должна быть естественной. В противном случае последствия могут быть непредсказуемыми. Но мы заболтались. Вам пора. Удачи, прелестница моя. Удачи!

После того памятного посещения могилы матери накануне свадьбы Лена никогда даже в мыслях не позволяла себе вернуться к старому, то есть на тропу войны. Ей очень нравились ее домашний халат, мягкие тапочки, возня у плиты. Придумывание новых блюд было дня нее сродни придумыванию новых поз в постели. Поваренная книга стала для нее своего рода Камасутрой. Они кайфовали с Антоном от своей молодости, своего секса, своей кулинарии, своей квартиры, своих разговоров… Короче, от всего своего – совместного.

Что бы ни затеяла Лена, все приводило Антона в восторг, и наоборот. Одним словом, они любили друг друга. Господи! Какое это счастье!

Но вот появился, словно ядовитый гриб после слепого дождя, Николай Иванович, и это было угрозой для всего того, к чему так тяжело и упорно шла Лена. Она сразу же решила убить Кузнецова, чтобы не стать игрушкой в его руках. Единственное, что не решила еще Лена, это когда и как.

Но непростая жизнь уже научила ее, что нужно просто ждать – и в нужный момент подсказка будет найдена. А пока Лена расположилась на пустыре напротив дома буфетчицы и дурогонки Галины Перебийхвост и, удобно откинувшись на сиденье, попивала из банки пиво и наблюдала за всеми, кто подходил к пустырю и свалке.

Буфетчица появилась в 22.30. Лена узнала ее по огромной копне измученных перекисью волос и тяжелым сумкам, которые были бы, пожалуй, не по плечу и известным одесским амбалам. А вот Галина Ивановна несла шабашку домой легко и уверенно, в сотый раз подтверждая придуманный трудолюбивыми муравьями тезис о том, что «своя ноша не тянет». Она зашла в дом, зажгла свет и бросилась в кухню – очевидно, готовить ужин. Тот, для кого она так вдохновенно старалась, возник неожиданно и совсем не оттуда, откуда ждала его Лена. Он резко открыл дверь ее машины, и Лена боком повалилась в траву.

– Кого пасем? – хрипло выдохнул Хряк.

– Ой, мужчина, как вы меня напугали! Мы с подругой заблудились, и она пошла за подмогой, а я тут сижу и дрожу.

Лена, натурально дрожа, поднялась и потянулась за пивом. Это успокоило Хряка.

– Пивком поделиться? – игриво сказала Лена и со всей дури заехала Хряку между ног.

Он вскрикнул и упал на колени. Лена выстрелила в затылок, а потом сделала контрольный – в анал.

В убойном отделе царило здоровое оживление.

Антон Голицын проставлялся за очередное звание – майор милиции. Как ни старался Мехлис, а все же генерал подписал представление с учетом раскрытия Хрякова.

С утра Антон вместе с Порфирием заскочил к его сестре проведать Мишку, который наотрез отказался ехать в детский дом. А сестра твердо и категорично заявила, что будет заниматься усыновлением.

Мишка сиял, как сапоги у Павла Грачева перед двухнедельной батальонной прогулкой по заповедным местам Ичкерии. Он был счастлив и горд. Счастлив, потому что, кажется, нашел свою настоящую семью, а горд от того, что с ловкостью колобка и жестокостью уличного беспризорника не только ушел от маньяка, но и помог его опознать. А то, что того нашли мертвым на пустыре рядом с помойкой, так это высшая справедливость и есть. Как жил, так и сдох!

Антон пообещал посодействовать с усыновлением и, что греха таить, очень довольный, набрав горячих и холодных напитков, уехал в отдел обмывать очередное звание.