Светлана Алешина - Тушите свет (сборник)

– Странный, говоришь? – пробормотала я. – А почему – был?

Саша смутился, пожал плечами.

– Ну-у, не знаю! – сказал он. – Слух тут был, что она академический взяла. Буквально на днях. Тоже непонятно: все сдает на «отлично» и вдруг – академический!

– У меня вообще такое ощущение, – заметила я, – что все здесь стремятся взять академический… Учиться надоело?

– Не то чтобы надоело, – задумчиво проговорил Саша. – Просто, наверное, лето действует…

– Это верно, – согласилась я. – Лето нынче выдалось на редкость… Послушай, а у кого мне уточнить насчет Гороховой? Хотелось бы с ней повидаться.

– Сильно разочаруетесь, – предупредил Саша. – А уточнить можно в деканате. Там вам все скажут…

Я рассеянно поблагодарила своего не слишком осведомленного информатора и отправилась в деканат. С потерей трехсот рублей пришлось смириться, хотя на будущее я теперь зареклась отдавать деньги вперед. За тот лепет, каким поделился со мной Саша, вполне хватило бы и десяти рублей. К образу Лунькова его рассказ вообще ничего не добавил, и только появление из небытия странной девушки Лены, которой нравится унижать окружающих, меня заинтересовало не на шутку. Конечно, щуплый, невзрачный Сашок мог что-то преувеличить, руководимый комплексом неполноценности, но тот факт, что отличница в разгар сессии вдруг берет академический отпуск, настораживал. Ни с того ни с сего такие дела не делаются. Учитывая краткую, но эмоциональную характеристику этой девушки, вполне можно было предположить, что сегодня утром именно ее рука направляла пистолет на студента Лунькова.

Однако слух об академическом возник чуть раньше, чем прозвучал выстрел, значит, причина не в нем. Выстрел был уже заключительным аккордом. Но, пожалуй, делать какие-то выводы было рановато. Сначала нужно было убедиться в правдивости информации, какой снабдил меня Саша. И, положа руку на сердце, следовало признать, что эта информация не давала никаких оснований подозревать Елену Горохову в преступлении. Пока все было на уровне предчувствий. Для материала в газету этого было явно недостаточно.

В деканате меня встретили без энтузиазма. Сессия – слишком напряженный период, чтобы отвлекаться на посторонние дела. Мне пришлось пустить в ход журналистское удостоверение и все резервы обаяния, прежде чем одна из деканатских чиновниц соизволила порыться в бумагах и скупо подтвердила, что студентка Горохова Елена Артуровна находится в академическом отпуске по состоянию здоровья. Подробности относительно этого самого здоровья и вообще личности Гороховой обсуждать никто не захотел. Об этом мне посоветовали справиться у Елены Артуровны лично. Меня назвали девушкой и сварливо поведали:

– У нас тысяча студентов! Если мы будем у каждого выяснять личность, работать некогда будет!

Из всего этого я сделала вывод, что в юридическом институте газета «Свидетель» вряд ли пользуется популярностью и едва ли мне стоит надеяться на особую откровенность. Мне даже не сообщили домашнего адреса Гороховой, сославшись на то, что личное дело уже находится в архиве. Причина была надуманной – просто со мной никто не собирался возиться. Конечно, я не унывала. Как-никак, а что-то интересное мне удалось разузнать. Несмотря на всю приблизительность информации, парочка вырисовывалась весьма колоритная. Профессиональное чутье подсказывало мне, что этими двумя молодыми людьми двигала не одна любовь, если она вообще присутствовала в их отношениях.

Меня так и подмывало отправиться на поиски Елены Гороховой, но сдерживало обещание, данное Маринке. Сначала следовало убедиться, что ее возлюбленный не вернулся и вся эта история из интимной окончательно превратилась в криминальную. До этого мне было бы неловко разворачивать бурную деятельность. Марина жестоко обиделась бы на меня.

Вернувшись в редакцию, я первым делом поинтересовалась, не было ли звонков.

– Увы, Ольга Юрьевна! – сочувственно сказал Кряжимский. – Все о нас забыли! Жизнь застыла, как ртуть на градуснике. Ничего не происходит, представляете? По сводкам ГИБДД, даже снизилось количество происшествий на дорогах! Чем увлечь читателя, Ольга Юрьевна? Не нарушениями же правил торговли мясными изделиями в жаркий период!

– Как знать! – заметила я. – Может быть, придется заняться и этим. Во всяком случае, готовьте пока резервный номер, Сергей Иванович, а там что судьба пошлет…

Сергей Иванович деликатно кашлянул.

– У нашей Мариночки неприятности? – справился он вскользь. – Она так стремительно появилась и так же стремительно удалилась… Все мужчины интересуются, Ольга Юрьевна. Может быть, требуется помощь?

Я слабо улыбнулась:

– Ну чем может помочь нам мужчина, Сергей Иванович? Нам, женщинам, которые коня на скаку остановят… Кстати, о помощи! Рома, у меня есть сведения, что ты затарился прохладной минералкой?

Ромка, внимательно прислушивавшийся к разговору, с готовностью поднялся со стула.

– Вам принести, Ольга Юрьевна?

– Да, – сказала я. – И целую бутылку!

Я прошла в кабинет и уселась за стол, предвкушая, с каким наслаждением утолю жажду. И в этот миг зазвонил телефон.

Я сняла трубку и услышала срывающийся, плачущий голос Марины.

– Ольга, это ты? Слава богу! Приезжай ко мне, потому что я боюсь!

Может быть, жизнь в городе и застыла, но я-то бегала по этому городу как заведенная. Разумеется, я даже забыла пообедать, а Марине не пришло в голову угостить меня даже кофе. Она была в полном смятении. Образно говоря, от ее лучезарной любви остались одни обугленные черепки.

Причиной тому стали два телефонных звонка, которые последовали на ее номер во второй половине дня. Рассказывала она об этих звонках замирающим от страха голосом, отчаянно жестикулируя и широко открыв глаза.

– Представляешь, только ты ушла – позвонил он! – сообщила Марина, едва я ступила через порог.

Одновременно она крепко сжала мою руку и быстро выглянула на лестничную клетку, словно опасаясь, что я привела с собой «хвост».

– Это он тебя так напугал? – осведомилась я, когда Марина заперла дверь на все замки и цепочки.

– Он меня не напугал! – твердо заявила Марина. – Он меня разочаровал!.. И разозлил вдобавок… Представляешь, сначала он минуту изливался мне в любви, а когда я окончательно потеряла терпение и потребовала объяснить, что все это значит, он только заявил, что не может пока ничего сказать…

– Совсем ничего? – удивилась я.

– Ну-у, почти ничего, – махнула рукой Марина. – Он был очень уклончив. У него, видишь ли, небольшие неприятности, и ему нужно на время исчезнуть. Просил меня не искать – это, мол, бесполезно.

– Надеюсь, ты напомнила ему насчет денег? – поинтересовалась я.