Юлия Павлова - Финт покойной тети

Кровать включилась на легкий массаж, Стерва улеглась под бок, не хватало Алексея.

Он погремел входной дверью, прошел на кухню с покупками, чем вызвал оживление у Зорьки и Стервы, сорвавшейся с кровати. Кинув им что-то, похлопав холодильником и позвенев посудой, он улегся рядом со мной, поставив между нами торт-мороженое, бокалы и бутылку шампанского.

Мне показалось — античный бог сошел ко мне. «Вот оно, счастье! Стой!»

До вечера мы валялись в кровати, поедая то мороженое, то нежную ветчину.

Меня тянуло к Алексею, я целовала его лицо, глаза с темными ресницами, сильные плечи, руки совершенной формы. Мне было так хорошо. Я боялась этого непривычного ощущения. Он не разрешал мне дотрагиваться до себя, грозился устроить вторую серию сексуального триллера. Не знаю, может, и действительно смог бы, результат моих прикосновений был виден и ощутим, но я жаловалась на усталость.

Вечером позвонили родители, Мила, Григорий, двое знакомых Кати, еще не знающих о ее смерти, и Леонид. Ему я порекомендовала забыть номер телефона навсегда.

Вечером Алексей выгулял собак, лег рядом со мной и заснул, не раздеваясь. Я сама стащила с него одежду, а он сделал вид, что не проснулся.

Утром Леша сделал за меня променад с обеими собаками и уехал на работу узнавать насчет денег. Я же позвонила маме и наврала, что продаю одну картину из спальни и на эти деньги хочу сделать операцию на колене. Мама послала работу подальше и сидела на телефоне в своем отделе, названивая всем знакомым ортопедам и хирургам.

День я посвятила разбору счетов Кати. Надо было выяснить, сколько она платила за коммунальные услуги, за телефон, за электроэнергию. В ее бумагах я нашла несколько странных бланков. Это были копия регистрации фирмы «Альтаир» на имя Кати и Устав предприятия. Она являлась директором фирмы, занимающейся производством предметов художественного промысла, полиграфической продукции и еще многим в том же направлении. Интересно, почему она нам с отцом об этом не говорила и где же эта фирма находится?.. Ага. На бланке предприятия мелкими буквами был напечатан адрес Катиной, теперь папиной, дачи. Да, тетка процесс контроля над вливанием денег в собственный карман не выпускала ни на минуту.

В той же пачке лежало несколько квартальных отчетов за прошлый год и месячных за этот. Обороты росли. Ни фига себе, сколько можно заработать на художественных промыслах. Судя по цифре в отчетах, Григорий, который был совладельцем «Альтаира», мог не жаловаться на жизнь еще года три как минимум. Чего же он тогда так из-за квартиры переживал?

Я вертела в руках непривычные бумаги. Позвонила папе, но он был на объекте, и связаться с ним было невозможно.

В этот момент позвонила мама, и я хотела ее спросить, не знает ли она о деятельности Кати в какой-либо фирме, но она, не слушая, перебила меня:

— Я дозвонилась до Эдика Авакяна. Он готов опять заняться тобой в своем центре, даже сделает нам скидку. Мы можем уложиться в десять тысяч долларов. Настя, у нас есть десять тысяч?

— Будут. Даже немного больше.

Мама мое смелое заявление оставила без комментариев, что было странно. Финансами в семье заведовала она, и бросить их на произвол судьбы, то есть на меня, было для нее слишком. Я ждала вопросов, но она, только на секунду замешкавшись, продолжила разговор в своей напористой манере:

— Отлично. Значит, сегодня у нас понедельник, в среду приедешь к нему на обследование. Если все будет нормально, в пятницу ляжешь в клинику.

— А что нормально, мам? Что у меня может быть нормально, если нога не работает больше двадцати лет?

— Перестань, не нервничай, решим на месте. Все, я достала весь отдел своими звонками, вечером поговорим.

Да, надо продумать вранье насчет продажи картины и еще — сотовые надо купить. Без связи я останусь без информации. Десять тысяч. Значит, у меня в запасе остается девять. Нет, реально тысяч шесть.

Интересно, Лешенька уже дома или до сих пор на работе? Я набрала его номер телефона, но никто не снял трубку. А может, он уже звонил, а я в это время болтала по телефону?

Мне вспомнился предыдущий день, и сладкая истома прошла по телу. Блин, диагноз ясен. Влюбилась. Втрескалась. Втюрилась по уши… Ну и что? У меня давно не было такого заболевания, значит, пора, это самый сильный стимул в жизни. Еще отличным стимулом является любовь к детям. Я читала об этом и по многим родителям своих знакомых, да и по своим вижу, что это правда, но мне пока можно обойтись любовью к мужчине. Тем более к такому.

Я положила все документы обратно в ящик старинного бюро. Ужин, что ли, приготовить? А то неудобно перед Алексеем.

В холодильнике из продуктов были только колбасная нарезка, сыр и пяток яиц. Ужин для меня, худеющей, но не для здорового мужчины. Надо выдвигаться в магазин. Ешкин кот — еще сто баксов.

Наличие денег тоже счастье, но не долговременное, слишком быстро они кончаются. Сегодня надо поэкономить, поменять только полтинник. И где-то здесь должны быть «старушечьи» магазины, где ассортимент товаров поменьше, но и цены пониже. К тому же туда можно заходить с собакой на руках. Но перед этим надо позвонить Лешеньке… Боже мой, а ведь это имя никогда не было в числе любимых. Леша — это что-то среднее, обычное… Как я ошибалась! Это самое красивое и волнующее душу буквосочетание. А-лек-сей. Красиво.

Цифры телефона музыкально набрались. У него никто не отвечал. Как только я положила трубку, телефон заверещал сам.

— Алло.

— Насть, ты? Слушай, это Вадик, я у тебя вчера со Славиком был.

— А, здравствуйте.

— Привет. Слушай, ковер новый купила?

— Нет, не получилось вчера.

— Тогда мы тебе вариант предлагаем. Славка вчера в Люберцах два ковра со злости за бесценок сторговал….

— Да забудьте вы, фиг с ним, с ковром.

— Ну не скажи. Ты девка нормальная, правильная, ковер чисто как компенсация тебе полагается. К тому же мы над этой, над гаммой, подумали, как раз как у тебя был.

— Уломал, беру. Неужели Славик оставит ковер с пятном крови?

— Скорее всего. Говорит, раскатаю его по стене напротив кровати, буду смотреть, пока убийцу не найду, потом сожгу. Слышь, мы часа через два подкатим. Идет?

— Идет.

Странно. Не ожидала от Славика такой сентиментальности. Хотя… Этот жест с сожжением я как раз понять могу.

Нужный магазин вычислился сам собой. Стерва увязалась за старым толстым пуделем, тащившим за собой ту самую тетку, с которой я иногда общалась. Вернее, она со мной. Они спустились в подвал с яркой, но непритязательной надписью «Продукты». Мы со Стервой спустились следом.

Цены здесь были замечательные. Вошедшая впереди нас толстущая тетка усадила свою облезлую собаченцию между двух прилавков-холодильников, я пристроила Стерву туда же. Собаки обнюхались и уселись рядком. Я набирала продукты, а женщина наблюдала за мной, следя за руками продавщицы, выдававшей мне пакеты с мясной вырезкой, сметану, йогурты, орехи, лосося и баночку красной икры. И это не считая хлеба и конфет к чаю.