Алекс Норк - Ноль часов по московскому времени. Новелла I

Брат, всегда лучше меня знавший, что я хочу есть, быстро сделал заказ.

— Пива выпьем?.. Или крепче хочешь?

— Пива нормально. И давай я сразу начну рассказывать, а то меня в конторе могут хватиться.

— Валяй.

Я контурно изложил про похищение, про девицу и непонятное участие в этом деле кавказских людей.

— Вот по ним хотелось бы получить от тебя помощь.

— Этой публики в Москве как в лесу поганок. Фамилия?

Я назвал.

Брат, подавшись вперед, на несколько секунд замер…

— Повтори.

Я повторил и добавил:

— У них еще какой-то винный бизнес.

— Коньячный. И не какой-то. Там лучшая полиграфическая техника — какая есть в мире. Там…

— Причем здесь полиграфия? — показалось даже, что я ослышался.

— Притом, что они не только коньяк своих марок гонят. Коньячные спирты у них хорошие, запасы огромные-многолетние, а дальше — дело пищевкусовой химии и этикеток.

— Ты хочешь сказать…

— Ну-да, «мартели», всякие, «хеннесси».

— Ничего себе! А почему мы не знаем?

— Это вы в своем убойном отделе не знаете. Но главное сейчас в другом. С какой стати, подумай, они станут похищениями детей заниматься — там денежные потоки огромные. Двести тысяч долларов им что камар начихал. И депутат мой, помнишь, им прямая родня. Их клан уже многими десятками миллионов долларов ворочает. — Брат категорически замотал головой: — Никто из них пошлой уголовкой заниматься не будет.

Мы поговорили кое о чем семейном, вкусно поели и я скоро снова оказался в родной конторе.

Рабочий день формально уже кончался, но не для нас.

Леша вопросительно взглянул, когда я вошел, что значило — хорошие новости не поступали.

А из нехороших: зам. мылил Мокову шею, ничего толком сам не предложил, сейчас они с Михалычем раскидывают мозгами, нас пока не зовут. И еще: родители ребенка уже психуют, мать мальчика не может найти ни одной фотографии, где имелось бы изображение няньки, хотя помнит, что такие фотографии точно были.

Последнее обстоятельство меня почему-то насторожило, напрягло слегка, но вот чем?..

«Устный портрет» девицы мы отправили два часа назад, а по мальчику — еще вчера, так что в отделениях, а особенно аэропортах, вокзалах контроль есть… только куда и зачем они теперь его повезут, живого…

Леша ждал чего-то с моей стороны, я уже собрался пересказать слова брата, но…

— У тебя ведь есть домашний телефон «кавказа»?

— Ну, естественно.

— И ты с ними вчера вежливо, нормально расстался?

— Галантерейно, как и велели.

— Слушай, звони прямо сейчас, спроси: не вызывал ли их сегодня кто-то на встречу, ну там: «будьте любезны, если нетрудно ответить на этот вопрос…»

— Ты что задумал? Без разрешенья Михалыча?

— Мы ничего не нарушим. Давай, позвони.

— Ну-у, ты мой непосредственный начальник, приказываешь, значит?

— Приказываю-приказываю.

Лешка с неохотой достает записную книжку… а у меня опять внутри беспокойство от ощущения — знаю больше, чем понимаю.

И вроде бы это из-за чьих-то слов происходит, но чьих… вчера или сегодня?

Он уже набирает номер, теперь сюда надо переключить внимание.

…здоровается, представляется… извиняется за беспокойство…

…правильно вопрос сформулировал…

…слушает, поддакивая «угу»…

Ему там что-то довольно подробно излагают… чиркает на листке бумаги…

— Простите, а номер телефона?.. Во всех объявлениях? Понял.

…опять «угу», и:

— Нет, не нашли. … Ну что вы, ни в коем случае, просто собака нас к разным местам подводила.

Прощается…

— Слушай, ты угадал, всё так и было!

— Как именно, только не упускай детали.

— А там их не шибко много. Значит, вчера вечером, где-то в районе восьми, им был звонок. Звонила женщина, назвалась Хельга Вайонен — он мне по буквам продиктовал. Она из Прибалтики, занимается оптовыми поставками алкоголя в Латвию и Эстонию. Говорила с заметным акцентом… Слушай, а почему, вот, прибалты почти все с акцентом, а Кавказ нормально по-русски чешет?

— Тебя оно сильно волнует?

— Не сильно. Значит, баба эта имеет складские помещения в нескольких там городах, ну и хотела бы обсудить условия. Ох, чувствуется, злы они на нее.

— Место и время она им назначила?

— Ага. Ресторан слабенький, но там близко до Внуково, а ей сегодня вечером улетать.

— Ты про телефон спрашивал.

— Да, позвонили ведь им домой. А они, оказывается, в объявлениях два телефона дают — офисный и свой тоже.

— Что еще?

— Ничего. Про ребенка он спросил, и что нет ли на них подозрений, раз приходили с собакой.

— С акцентом ты не очень прав, довольно большой процент прибалтов говорит по-русски как мы с тобой.

— Подстава, думаешь, с этой бабой?

Я быстро пересказал разговор с братом.

…

— Подстава. Что делать-то, Дим?

Меня накрыла как мощной волной: «Дивлюсь я на ни-бо!..»

И я уже вслух продолжаю:

— Тай ду-мку гада-ю…

— Начальник, эй… ты не сказився?

Мне не хочется дальше про «сокила» — я сам летаю! Сумасшедшая идея, сумасшедшая — она пока из отдельных кусков, но вот у меня их лохматые кончики — они свяжутся, знаю, что свяжутся!

У Леши круглые глаза.

— Не бойся, нет, не сказився, просто, по-моему, я всё знаю.

Оп! Да, связалось! И те слова — и всё остальное.

— Дима, ну толком скажи!

— Леш, нужна еще одна маленькая проверка. Дай-ка теперь я по телефону звякну.

Я по жизни заметил — удача не любит приходить в одиночестве, с ней в компании всегда какая-то приятная мелочь.

Вот и сейчас — дан отбой до утра.

После нашего сообщения о почти стопроцентной непричастности «кавказа», начальники сходили к заму и тот постановил сосредоточить действия на розыске: мальчика и девицы.

Замечательно — мне не нужно отпрашиваться и даже сообщать, что иду в «Арагви» на встречу с генералом.

Лешка корит, что оставляю его в неведении.

И угрожает подать раппорт о переводе в провинцию.

Мой полет продолжается.

По Петровке к центру.

Мимо, слева от меня, сохранившиеся, XVI века, красные кирпичи Высокопетровского монастыря — там внутри огромный, фантастический для нашего времени комплекс — пол московской истории там…

Петровский переулок… с филиалом Художественного театра, где играли все наши «великие»…

Большая Дмитровка — театр К. Станиславского и Вл. Немировича-Данченко с превосходной балетной труппой, где сейчас сияет звезда Чернобровкиной…

Столешников… мне направо и чуть вверх…

Вон, «Арагви».

Тут уж совсем неловко в ментовской форме, но что поделать.

Однако меня ведут за красивые перегородки в какой-то вроде бы кабинет…

И здесь уже генерал.

— А я, Дмитрий, в этом, именно, доме квартиру недавно купил.

Этот — среди пяти-шести самых дорогих квартирных домов Москвы, а к началу 2000-х цены здесь вырастут в десять раз.