Алекс Норк - Ноль часов по московскому времени. Новелла II

Орджоникидзе (еще не закончилась Гражданская война) регулярно устраивает в Кремле бардаки, в которых (по другим источникам) с удовольствием принимает участие Калинин.

Сталин жрет ханку (не только вино, но и водочку уважал) и в открытую обзывает Наденьку дегенераткой и проституткой. Про первое мы сейчас скажем, а вот второе… Иосиф что-то знал о молодых годах Наденьки? Однако первое: через несколько лет Наденька будет составлять огромный список подлежащей запрещению литературы. Туда попадут и небуржуазные авторы — вот, например, Платон. На вопрос Луначарского — с чего вдруг Платон? Та только лупила глаза и не могла ответить ни слова.

И во главе с Ильичем вся эта кремлевская мразь обжирается деликатесами, когда ежедневно тысячи умирают от голода.

О главном герое: по второй части может сложиться впечатление, что он сумасшедший и, вроде как, взятки-гладки. Ничего подобного, в 1905 г. (ему всего 35) он ласково предлагает подставлять гвозди на мостовые для лошадей, обливать кислотой полицейских и т. п. То есть паскудство и изуверство отличали этого человека еще в молодом здоровом возрасте.

Вряд ли, однако, был выполнен его приказ по расстрелу 1 миллиона казаков. Чудовищность, как и бессмысленность, такого уничтожения не укладывалось даже в чекистские головы, и нет никаких документальных следов о том, что приказ был расписан внутри ЧК по конкретным заданиям для исполнения. Не удалось бы скрыть и захоронений такой массы трупов. Скорее всего, ограничились расстрелом офицерского состава — есаулов, хорунжиев, сотников, а основную массу по-тихому распустили.

Стоит отметить еще один момент ленинской биографии, вызывающий часто недоумение: что за перелом произошел с ним во второй половине 1921-го года, когда директива «расстреливать» заменилась в отношении «гнилой интеллигенции» директивой «высылать» (с забавным добавлением «без права возвращения» — как будто кто-то хотел). Дело совсем не в гуманистическом повороте ленинского сознания — страна переходит к НЭПу, звучит призыв «учиться у капитализма», а вместе с этим понадобился капитал, которого было очень мало в России, но много на Западе. Появляются концесси — сдача в длительную аренду крупных объектов за разовый платеж-«паушальный (откуп)» или за регулярные платежи-«роялти». Тут уже нельзя выглядеть убийцей-садистом — в цивилизованном мире это вызовет отвращение, а многих может и напугать. Вот только поэтому Вождь и наступил на горло собственной песни.

И еще одна деталь — Троцкий. Не участвовал он в кремлевских мерзких увеселениях. Талантливый аналитик, литературно одаренный, и совсем не стремившийся стать диктатором человек; да, во время Гражданской проявлял жестокость, но функциональную, так сказать, не излишествовал. А на кого потом всё повесили и вешают до сих пор? «Самый кровавый, самый всякий, вот если бы он пришел к власти…» Что, расстрелял бы Тухачевского и Уборевича? Других командиров?.. Да он бы их на руках носил. Троцкий был, помимо всего прочего, от природы талантливый военачальник. Сейчас сталинистская сволочь (она же кремлевско-холуйская) врет, что Сталин уничтожал троцкистов. И почему инженеры, ученые разных специальностей, военные через десять лет после высылки Троцкого оставались «троцкистами»? А двести репрессированных членов Союза писателей тоже были «троцкисты»? Всю эту лабуду одинаково поддерживают кремлевские пропагандисты, коммунисты, национал-радикалы и всевозможные азиопы, а люди, чьих предков массово уничтожали, такое с удовольствием употребляют и голосуют на политических шоу «за»; появились православные сталинисты, церковь не гнушается ими, как и милитаристами и юдофобами, а в квартирах высших иерархов проживают «троюродные сестры»; какой-то мебельщик разваливал российскую армию, но главком-президент тут не причем, — дурь и дрянь поселились в России, и похоже, им очень здесь нравится. Ну и что у нас (у вас) впереди?

Лучше об этом не думать, так что вернемся в противный, но не такой еще страшный 92-й.

— Эти люди почти ничего вам не скажут, — посмотрев список, заключил художник. — И на убийц они вовсе не тянут. Зря потратите время.

Переполненный кофе и конфетами, я начал благодарить и прощаться.

Но один неловкий вопрос у меня остался, и умный хозяин прочитал его по моим глазам.

— Что меня связывало с покойным? Ну во-первых, знали друг друга давно. А главное — приобретал через него кое-какие произведения.

Леша с фотографией Страхова-младшего должен был отправиться к Аркадию Николаевичу, и к моему приезду как раз оттуда вернулся.

— Не-а, не он. — И достал еще какую-то: — Вот, они фоторобот того парня сделали.

Я взглянул совсем невнимательно… любезно, конечно, с их стороны, но пользы от него… впрочем, других сотрудников в данный момент не было, и я быстро набрал номер нашего друга-коллеги…

— Аркадий Николаевич, завтра похороны Страхова, не могли бы вы обснимать публику?

«Уже запланировано, — ответили мне, — мы же еще не исчерпали деньги клиента».

— Дим, это правильно, конечно. Но, кроме того управляющего, у нас для разработки никого нет.

— Вот насчет него. Он мне на прощание сказал, что увольняться сам собирался и друзья ему аналогичную работу подыскали. Я, дескать: а где вас в случае чего увидеть? «Орион» на Плющихе.

— Соврать — как нечего делать.

— Вот ты и проверь.

— Как?

— Как хочешь. Примени весь свой… ну что у тебя есть и примени.

— Блин, ты заданья даешь!

— Давай, отправляйся.

— А сам что будешь делать?

— Леш, не наглей. Я начальник и не обязан перед тобой отчитываться… Ну, докладывать Михалычу пойду и просить у него сотрудника в помощь, чтобы нам по этим ее одногруппникам не бегать.

Лешка удовлетворился и стал переодеваться в гражданское, которое у нас всегда висело, на случай, в шкафчике.

Вернулся он поразительно быстро и очень довольный.

— Хвались, хвались.

— Значит, захожу так непосредственно, и спрашиваю: «Вроде по сарафанному радио говорят — вам управляющий нужен» — «Нужен, — отвечают, — но только мы уже берем». Я развязно так: «А не он ли, такой-то, меня опередил?» — «Он самый». — «Во, гад». И ухожу.

— Ах ты гений! Тебе бы в кино играть.

И мы пошли в столовую, а оттолкнувшись от слова «кино» стали обсуждать очередную серию фильма Масленникова о Шерлоке Холмсе, на которую я почти успел вчера после балета. В этой серии убивают молодого аристократа, а Холмс, якобы погибший, скоро вновь появляется.

Сериал, конечно, замечательный, хотя для нас сыщиков местами наивный.

— Нет, Дим, как можно не узнать Холмса переодетого в старика? Тут слабо. Он даже и замаскирован — так себе.

— Слушай, но это же не для нас с тобой, а для толпы.