Светлана Климова - Ангельский концерт

Люся любезно кивнула, поймала мой взгляд, а когда дама скрылась за поворотом, состроила гримаску:

— Сам понимаешь — благотворительностью тут никто не занимается, кроме исключительных случаев. У нас недешево… Между прочим, эта рыженькая девушка очень даже ничего себе. Я бы на твоем месте…

— Между прочим, это моя жена, — ухитрился вставить я. — Ее зовут Ева.

Моя собеседница негромко присвистнула.

— Так я и знала! Мои поздравления!

— Врешь! — ухмыльнулся я. — Откуда тебе знать? Она что, представилась?

— Неважно, — отмахнулась моя бывшая однокурсница. — У меня чутье. К тому же я ей страшно обрадовалась.

— С какой стати?

— К моему обожаемому Петру Ефимовичу никто никогда не приезжает. Разве это дело — такой человек, и один как перст! Он у нас появился три года назад, среди первых — сам пришел. Обычно все эти проблемы решают родственники. После продажи квартиры у него образовалась крупная сумма, и он внес ее полностью, поставив единственное условие: не навязывать никакого режима. А я за это выторговала у Петра Ефимовича обещание не уклоняться от медицинских процедур и регулярных осмотров. Наши старые язвы прозвали его Аллигатор. У него действительно необычная фамилия, но с крокодилами, конечно, ничего общего… Ты тоже с ним знаком?

— Заочно, — сказал я. — И совсем поверхностно.

— Девяносто три, светлая голова… а знал бы ты, с каким мужеством он справляется со всеми неприятностями, которые преподносит человеку старость! Да ты сам сейчас увидишь…

Тут она неожиданно остановилась, заглянула мне в глаза и произнесла совершенно другим тоном:

— Хорошо, что ты приехал… У меня было так тяжело на душе после разговора с этим типом… Прямо все внутри оборвалось, когда я увидела, как он вылезает из своей машины. Ты же знаешь, он никогда не появляется просто так. В те времена, когда мы с Владиком держали кафе, он…

— Постой, о ком ты говоришь? — перебил я ее.

Мне вдруг снова стало не по себе.

— Олег Соболь — помнишь такого? Минут двадцать назад он свалил отсюда на своем навороченном джипе. И слава Богу!..

Вот это оперативность! Только что Соболь полоскал мозги своим адептам со сцены — и вот он уже тут как тут.

Взглянув на Люсю, я понял, что ей совсем худо.

— Успокойся. — Я взял ее запястье и погладил, но это не помогло. Уверенная в себе, деловитая и властная Людмила Борисовна Цимбалюк куда-то испарилась.

— Тебе хорошо говорить! — Она вздрогнула. — А я точно знаю: если он появился — жди беды.

— Что ему тут понадобилось?

— Ничего. — Она тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. — Пока ничего. Прибыл, проторчал битый час у меня в кабинете, плел какую-то елейную чепуху вперемежку с комплиментами, пока не выяснилось, что ему, видите ли, необходимо на пару недель поместить к нам престарелого родственника. Его интересуют условия проживания и расценки. Я выложила прайс, рекламные буклеты, описала набор услуг — все до мелочей, — потом предложила подняться на второй этаж, чтобы осмотреть освободившийся номер. Слушал он невнимательно, а подниматься наотрез отказался… Не верю я в этого родственника, Егор! У него другое на уме…

— Я тоже. Как у вас с охраной?

— Не очень. Тут ведь обычно спокойно, разве что по ночам поселковая молодежь дурака валяет. Завели моду тусоваться в Березках — это у нас тут неподалеку кладбище, бывает, кто-нибудь и забредет с пьяных глаз… Охранников в штате двое, сейчас дежурит Гарик — он где-то возле гаража, помогает водителю. Подвеска полетела, а здесь без машины как без рук…

Мы все еще топтались в холле, и я то и дело поглядывал в коридор, чтобы не прозевать Еву.

— Неважно он у тебя дежурит, — сказал я. — Позже я сам с ним поговорю. Скажи, Люсь, Соболь приехал один?

— Я вышла следом и видела, как он отъезжал. В джипе больше никого не было. Ты добирался сюда на такси?

— Да. — Пока мы беседовали, моего таксиста, надо думать, и след простыл.

— Вы с ним не должны были разминуться. У него здоровенная такая «тойота», серебристая…

— Не видел, — сказал я. — Может, он поехал другой дорогой?

— Нету тут никакой другой дороги, — вздохнула Люська и спохватилась: — Что ж мы стоим! Петр Ефимович в девятом номере — он сам его выбрал. Комната небольшая, но там два окна, свежо и вид замечательный.

Она мгновенно взяла себя в руки. Демонстрировать растерянность — не в Люсином характере, и по коридору шла уже прежняя хозяйка пансионата — прямая, с размашистой походкой от бедра, в облачке запаха «Берберри», с высоко поднятой головой и грудью, на которую и не хочешь, а косишься.

В самом конце она остановилась, с силой захлопнула застекленную дверь, за которой виднелись стриженые кусты буксуса и пустые клумбы, пробормотала сквозь зубы «Чертов замок!», а затем развернулась и постучала в другую, с номером девять. Дверь эта располагалась справа, в небольшой нише.

На стук никто не ответил.

— Герр Питер Интролигатор! — звонко окликнула Люся и постучала настойчивее.

Я не стал дожидаться — повернул ручку, и дверь распахнулась. В небольшой светлой комнате, обставленной с аскетической простотой, занимая почти все свободное пространство между узкой кроватью и входом, головой к двери лежал мужчина в серой клетчатой шерстяной рубашке и темных трикотажных брюках с белыми полосками. Лица видно не было — оно уткнулось в веселенький, бежевый с синим ковролин, — только редкие седые пряди на куполообразной макушке. Тело мужчины казалось громадным.

Евы в номере девятом не было.

— Господи Боже! — выдохнула где-то рядом Люся. — Петр Ефимович!

Я шагнул вперед, наклонился над лежащим и запустил руку за ворот рубашки, нащупывая спереди, между жесткими сухожилиями и гортанью arteria carotis. Пульс отсутствовал.

Люся протиснулась мимо меня к изголовью кровати и нажала кнопку на стене. Она не отпускала ее до тех пор, пока в коридоре не послышались торопливые шаги. В дверном проеме появилась запыхавшаяся девушка. В одной руке она держала чемоданчик портативного кардиографа, в другой — бокс с реанимационным комплектом.

Бросив всю эту амуницию на угол стола, она мгновенно оттеснила нас от тела, тем же движением нащупала артерию, прислушалась и махнула рукой.

— Поздно, Люсенька, — проговорила она. — Кончено. Молодой человек, помогите мне его перевернуть…

Я присел на корточки и только тогда заметил застывшую в дверях пару совершенно одинаковых старушек: обеим за восемьдесят, коротко стриженные, чистенькие, курносые. У одной слегка тряслась голова, другая держала на руках большого смирного кота. В глазах у обеих горело адское любопытство.

— Ариадна Степановна, Гликерия Степановна, прошу вас! — расстроенно проговорила Люся, захлопывая дверь перед носом двойняшек.