Реймонд Чандлер - Великий сон

— При условии, если Кронеджер не избавил бы вас от лицензии, — улыбнулся Уайлд. — Вы сказали, что скрыли некоторые личные детали. Что-нибудь серьезное?

— Я не окончил начатое дело, — повторил я, глядя ему прямо в глаза.

Уайлд улыбнулся — открыто, вызывающе, как истый ирландец.

— Скажу вам кое-что, юноша. Мой отец был добрым приятелем старого Стернвуда. Я сделал все, что позволяет мое положение, а может, и более того, чтобы уберечь генерала от огорчений. Но ведь не до бесконечности! Его дочки просто созданы для того, чтобы впутываться в дела, которые не удается замять, особенно эта младшая, белокурая озорница. Им не следовало бы предоставлять столько свободы, и в этом виноват старый мистер. Думаю, он не представляет себе, каков нынешний мир. И еще одно замечание, раз уж мы говорим как мужчина с мужчиной и я не обязан к вам придираться. Ставлю доллар против канадского цента, что генерал опасается, не замешан ли в этом деле его зять — тот торговец наркотиками; в сущности, он надеется, что вы рассеете его опасения, то есть докажете его непричастность. Что вы на это скажете?

— Рейган не похож на вымогателя, по крайней мере по тому, что я о нем слышал. Там, где он оказался, было теплое местечко, и все же он унес ноги.

Уайлд фыркнул.

— Насколько теплым было то местечко, не знаете ни вы, ни я. Возможно, Рейган такой тип, которому там вовсе не очень тепло. Генерал вам сказал, что разыскивает Рейгана?

— Говорил, что хотел бы узнать, где он и как поживает. Он любил Рейгана, и ему обидно, что тот удрал, не попрощавшись с ним.

Уайлд помрачнел.

— Понимаю, — произнес он изменившимся голосом. Перебрав материалы на столе, отложил в сторону записную книжку Гейджера, а остальное подвинул ко мне. — Это можете спокойно забрать — мне они не потребуются.

Было почти одиннадцать, когда я припарковался у дома. Входную дверь после одиннадцати закрывали, поэтому пришлось достать ключи. В голом вестибюле какой-то тип прислонил к пальме вечернюю газету, которую читал. Встав передо мной, приподнял шляпу и сообщил:

— Шеф желает говорить с вами. Заставляете своих друзей слишком долго ждать, приятель.

Я молча разглядывал сплющенный нос и бифштексообразное ухо.

— О чем?

— С чего вы такой любопытный? Не суйте нос, куда не надо, и все будет в порядке. — Рука его легла на верхнюю петлю расстегнутого пальто.

— Я сыт по горло полицейскими и устал, как лошадь, — ответил я. — Не хочется ни говорить, ни есть, ни думать. И если вы рассчитываете, что мне хочется подчиняться приказам Эдди Марса, попробуйте вытащить свой пистолет, и я тут же отстрелю ваше изумительное ухо.

— Глупости. У вас нет револьвера. — Он смотрел на меня в упор, нахмурясь и подрагивая губами.

— Это было тогда, — разъяснил я. — Не всегда я хожу безоружным.

Он взмахнул левой рукой:

— Ладно — выиграли. Приказа стрелять я не получал. Шеф сам вам объявит.

— Чем позже, тем лучше, — сказал я, слегка сторонясь, когда он направился мимо меня к дверям. Раскрыв их, вышел, даже не оглянувшись. Усмехаясь собственной глупости, я пошел к лифту и поднялся в свою квартиру. Достав из кармана браунинг Кармен, улыбнулся, а потом вычистил его, смазал, завернул в кусок фланели и запер. Налив виски, как раз приступал к нему, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку.

— С чего это вы сегодня такой смелый? — раздался голос Эдди Марса.

— Ни черта не боюсь, я в прекрасной форме и кусаюсь. Что вам угодно?

— Там была полиция — знаете где. Вы обо мне не сказали?

— Почему бы?

— Со мной стоит обходиться по-доброму, красавчик. И не стоит поступать иначе.

— Развесьте уши и послушайте, как у меня стучат зубы от страха.

Он резко рассмеялся:

— Так промолчали обо мне или нет?

— Промолчал. Пусть возьмет меня дьявол, если знаю — почему. Наверно, дело достаточно запутанное и без вас.

— Спасибо, красавчик. Кто его прихлопнул?

— Прочитайте завтра в газетах — если напечатают.

— Хочу знать сейчас.

— Вы всегда получаете то, что хотите?

— Нет. Это ответ, красавчик?

— Прикончил его некто, кого вы не знаете. Договоримся об том.

— Если играете со мной честно, я оплачу услугой.

— Кончайте и дайте мне спать.

Он снова рассмеялся:

— Ищите Расти Рейгана, правда?

— Кое-кто думает так, но я не ищу.

— Если б вы его искали, мог бы подсказать вам, на что ставить. Загляните ко мне на пляж. В любое время — буду рад.

— Посмотрим.

— Ну, до свидания. — В трубке раздались гудки.

Я посидел, держа трубку в руках с дурацким терпением. Потом набрал номер Стернвудов. После четырех-пяти гудков раздался вежливый голос дворецкого:

— Резиденция генерала Стернвуда.

— Это Марлоу. Помните еще меня? Мы встречались почти сто лет назад — или это было вчера?

— Да, мистер Марлоу. Конечно, я вас помню.

— Миссис Рейган дома?

— Полагаю, что да. Вы хотите…

Я вдруг передумал и прервал его:

— Нет. Просто передайте ей, что те фотографии у меня — все, что все в порядке.

— Да… да… — Его голос вроде бы дрогнул. — Фотографии у вас — все — все в порядке… Да, сэр. И большое вам спасибо.

Минут через пять телефон опять зазвонил. Я как раз допил стакан, и после виски ощутил голод, вспомнил об ужине, о котором напрочь забыл; ушел, предоставив телефону звонить дальше. Когда возвратился, он звонил снова. И так с перерывами до половины первого. Выключив свет, я распахнул окно, накрыл телефон подушкой и лег спать. Я был сыт по горло стернвудовским семейством.

Утром, за завтраком из яиц и бекона, я прочел все три дневные газеты. Их изложение событий было так же далеко от истины — это всегда бывает с газетными новостями, — как расстояние от Марса до Сатурна. Ни в одной газете не связывали Оуэна Тейлора, шофера автомобиля, «съехавшего с целью самоубийства с мола на Лидо», «с экзотическим убийством в бунгало на Лауерн-Террас» . Нигде не упоминали Стернвудов, Берни Олса или меня. Оуэн именовался «шофером состоятельного семейства». Капитану Кронеджеру из голливудского Отдела по расследованию убийств приписывались все заслуги в раскрытии обоих преступлений в его округе, которые явились следствием распри из-за некоего заведения, созданного неким Гейджером во внутренних помещениях книжного магазина на Голливудском бульваре. Броди застрелил Гейджера, а Карл Ландгрен в отместку убил Броди. Полиция заключила Ландгрена в тюрьму. Он сознался. У него была скверная биография — явно со школьной скамьи. Полиция задержала также некую Агнес Лозелл, секретаршу Гейджера, как главного свидетеля.

Отличная подтасовка. Получалось, что Гейджера прикончили вчера вечером, а Броди прихлопнули примерно на час позже, что капитан Кронеджер раскрыл оба убийства прежде, чем раскурил сигарету. Самоубийству Тейлора газеты посвятили первую полосу второй части. Поместили фотографию седана с затушеванным номером на палубе моторки, а возле машины лежало что-то покрытое простыней. Оуэн Тейлор отличался слабым здоровьем и страдал депрессиями. Его семья живет в Айове, куда и будет отправлено тело. Расследования не будет.