Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

К ним подошел высокий, щирый украинец с седыми усами национальной, висячей формы, но в классической американской ковбойке и в столь же американских, — их сразу видно, настоящие — джинсах. Приобщенность к мировой цивилизации дополняли дорогущие очки с чуть затемненными стеклами.

Представился. Стебликивский!

Выяснилось, что Стебликивский запомнил Сашку по истории еще девяностых годов, когда он, работая на телевидении, пытался сделать передачу об Олесе Гай-Головко, украинском писателе, правоверном соцреалисте, в годы Второй мировой войны попавшем в Европу, а затем жившем в Канаде. Тогда они сняли Стебликивского с его очень интересными размышлениями о своеобразии отношений украинской творческой интеллигенции с советской властью, но потом оборвалось финансирование, и передача так и не родилась.

— Хотя, между прочим, — оправдывался Сашка, — запись эту я храню и могу ее вам передать.

— Спасибо, — рассмеялся Стебликивский, — если потребуется, я еще наговорю. ЕБЖ, как говорит Ксения Витальевна вслед за Львом Николаевичем.

Сашка убежал с последней проверкой, а Всеволод Тарасович протянул Ксении пакет и папочку. В толстом тяжелом пакете была ксерокопия — наконец-то! — злополучного романа «Кизиловый утес», а в пластиковой папочке потоньше — стопка принтерной распечатки. «Бучний бенкет» — стояло на первой странице.

— Что это?

— Повесть. Или, если вспомнить наши традиции, химерный роман.

— На украинском?

— Вы говорите по-украински? Читаете?

— Ну, в общем… Я же замужем за украинцем, и папа у меня украинец. Правда, он военный, до полковника дослужился, так что училась я в школах русских, узбекской и латышской… По местам его службы.

— Прекрасно. Значит, советский полиглот.

— Как можно перевести это? «Пир на весь мир»? Или «Вселенский фуршет»?

— Вы, не читая, ухватили самую суть, можно сказать, пафос этого сочинения… Можете числить себя соавтором этого труда. Он написан по-русски, с вкраплениями украинского, белорусского и немного — польского… Но должно быть понятно без перевода любому восточному славянину и владеющему русским языком… Сейчас все объясню…

— Пошли, начинается! — появившийся Сашка потянул их от медовых столов в темноту зрительного зала.

— Надо говорить: пойдем, пойдемте, — прошипела Ксения, но законный супруг ее не расслышал.

— С вашего позволения сяду отдельно, — проговорил Стебликивский, отделяясь от них и шепча ей: — Пожалуйста, пока без импровизаций! Только то, что попросил я. На фуршете все поясню!

На сцену поднялась прелестная смуглая девушка в длинном белом платье, сплошь расшитом кружевами цвета слоновой кости.

Засмотревшись на платье и чистый, детский пробор, разделявший длинные черные волосы, Ксения забыла задать свой любимый вопрос: «Кто это?» Но Сашка уже опередил ее:

— Ганна Хираченко — она сегодня ведущая. Известный критик, член жюри, и сама пишет. Это по мужу она Хираченко, на самом деле в ней течет южная кровь. Не то черкешенка, не то лезгинка. Похожа на Бэлу, да?

— Да, немного. Она талантлива?

— Судя по тем рассказам, что я читал, под мой вкус подходит.

Больше Ксения ни о чем не спрашивала. Она не видела, как Ганна приглашала на сцену испуганных финалистов, не слышала, как те что-то лепетали в ответ, как получали забавные статуэтки-призы с физиономией хитро улыбающегося пасечника, как шумели и радовались в зале зрители.

Никому до нее не было дела, вот она и сидела. Сидела с прямой, как струна, спиной, в оцепенении сжав руки.

— А теперь наступает самый ответственный момент… — И, выдержав риторическую паузу и от волнения даже, кажется, приподнявшись на цыпочки, Ганна выдала на одном дыхании: — Текстом-победителем единогласно признана повесть «Бучний бенкет». Автора — мы не знаем, он это или она, — просим подняться на сцену и любым способом подтвердить авторство.

Оглянулась на Стебликивского.

Сидит, сняв очки, и в упор на нее смотрит.

Обещала — выполняй!

Едва не споткнувшись на верхней ступеньке, Ксения, с папочкой в руке, поднялась на сцену.

Так возносилась то ли к скандальному успеху, то ли к успешному скандалу та, которая всего две недели назад была добропорядочной старшей научной сотрудницей академического института и предупредительной матерью единственной дочери, пребывающей в коварных обстоятельствах переходного возраста.

Сашка был ошарашен происшедшим настолько, что утратил контроль за развитием фуршета и даже хлебнул горячительного. Он пытался выяснить у Ксении, что вообще-то произошло — розыгрыш, совпадение обстоятельств, какая-то замысловатая авантюра, но Ксения сама, забыв о мужниных предостережениях, выпила столько медовухи, что очнулась только утром.

Вошел Сашка, свежий и весь такой упругий, как нежинский огурец.

— Доброе утро, сударыня! Позвольте пригласить вас, Оксана Витальевна, на утренний кофе. Экипаж ждет.

Ксения спрыгнула с кровати:

— Мне надо срочно в Москву.

— У меня свободный день, а ночным поездом уедешь. Пока что у нас куча времени, — и Сашка стал стаскивать с себя майку.

— Стоп-стоп! Я, между прочим, с работы отпросилась всего на один день.

— И какой выход?!

— Я должна сегодня уехать.

Сашка совсем сложился в сгорбленную фигурку.

— Я ведь случайно приехала, по делу. Но впереди лето, отпуск, будем со Стефанией гостить у тебя так, что тебе надоест.

— Я повезу вас в Венецию! — загорелся Сашка. — Я знаю, Стефа мечтает…

— А как же труды по зарабатыванию на квартиру?

— Это копейки! Тем более что у меня сейчас приятель с семьей живет в Мюнхене. Прилетим туда, возьмем машину. Пять-шесть часов — и мы в городе Казановы и Тинто Брасса…

— Ты, по-моему, с собственной дочерью намылился туда ехать! И со мной, а не с любовницей.

— Какая любовница, Ксана! — вздохнул Сашка, вставая. — Давай так. Сейчас поеду привезу тебе билет на сегодня, а потом…

Но с билетами из Киева в Москву, как обычно, оказалось плохо — Сашка с трудом раздобыл место на вечерний авиарейс. Хотел отложить ее отъезд еще на сутки — «Кто тебя в Москве в полночь встретит?» — но она стояла на своем.

— Встретят. — Хотя действительно не знала кто. Трешневу дозвониться не удавалось.

Потом Сашке пришлось ездить по своим, неизвестно откуда вываливающимся делам.

Да и ее после авантюры Стебликивского не оставили без внимания.

Еще на фуршете, до того, как она отключилась, довольный, если не сказать, счастливый Стебликивский, как и обещал, дал пояснения, ответил на вопросы. Но проблемы, пришедшие вместе с согласием Ксении принять премию за этот «химерный роман», он снять не мог.

А они возникли.