Андрей Молчанов - Кто ответит?

Груз полагалось оставить на перевалочной базе в Подольске, в одном из гаражей.

Он открыл багажник, привычно надел перчатки и подумал: глупо… Сколько людей хваталось за эти канистры с икрой, за фольгу, которой обернуты балыки… Да и в гараже этом наверняка есть отпечатки пальчиков тех, кто знал либо видел его. Если суждено, так или иначе вычислят…

Вновь остро почувствовал обреченность. Быстрее бы. Быстрее бы туда, в зарезервированный рай…

Гараж был ангажирован Левой у директора местного ресторанчика, кормившегося на бесхозной рыбке и икре с самого начала «предприятия».

Закрыв гараж, Матерый снял номера с машины и в закутке возле гаражей, достав лопату, закопал их. Номера «светились», долой! Рукастый Толик-мастер отштампует новые, а техпаспорта Прогонов рисует, как дружеские шаржи.

Взглянул на часы. По времени он укладывался точно, несмотря на крюк к Азову… До Москвы — рукой подать, а там — первый же телефон, контрольный звонок Леве! «Привет. На уху — есть…» Значит, товар в гараже, приступайте к реализации.

Он развернулся и выехал на магистраль. И — прислушался к себе, к неприятному, тягостному чувству, непонятно от чего крепнувшему с каждой минутой… Впервые оно пришло к нему, когда выезжал из Ростова. Будто следил за ним некто всевидящий и коварный. Нервы?

Двое в форме ГАИ. Полосатый жезл, белые перчатки… Машины рядом нет. Останавливают… Проскочить? Сзади лабух в желтых «Жигулях», догонит? Навряд ли… Эх, рация у них.

Тормознем. Наверняка не по нашу душу, так захват не производится. Хотя… В любом случае — попросят подвезти. По выражениям лиц видно. Так… «Вальтер» из-под сиденья, под ногу, предохранитель спусти. Зеркало подправь — один сзади сядет, горло пережмет, если всерьез это… Не по-хозяйски топают, семенят, как фрайеры, вприпрыжку. Лейтенант и сержантик. Ну, рожи! Лимитчики? Первый, лейтенант, еще ничего так, а ну-ка, соберись. Не по этим ли сволочам тревога тебя ела? Напрягись, как струна, не ублажай душу, что без груза, ведь номера — «липа», техпаспорт — тоже.

Матерый приспустил стекло.

— До поста довезешь? — наклонившись, спросил лейтенант, молодой приземистый парень с рысьими, зеленоватыми глазами.

Уселись. Лейтенант — на переднее сиденье, сержант — позади. Чем-то они не нравились ему, эти милиционеры. Было в них нечто нелогичное, неестественное, шедшее даже от внешних примет: дурноватое, чуть отекшее лицо лейтенанта — без режима живет, разбросано; а сержант — жесткий мужик, таких на плач и сердобольность не прикупишь — только силой, властью. И озабочен сержант как-то мрачно, целеустремленно, до ломоты в скулах.

Театр? Нет, не оперы они… Оперов сразу видать. Да и не стали бы оперы вымученных сюжетов придумывать, взяли бы на посту, чего мудрить? А может, ряженые? Похоже! Деньги. Везу деньги. У гаража выследили и, пока копался там, чуток опередили. Кто-то навел, значит. Так. Сейчас я еще вполоборота к тому, сержанту, и ему надо выждать, когда отвлекусь. Тут — нож в спину, молодой сразу к рулю потянется, скорость мала, но все же… Но кто знал, что с деньгами я буду? Друзья восточные? Так они же и отстегивали, им не резон. Левка? Но ведь ему же деньги везу. Неужели нервы? Спокойно. Попроси сержанта дверцу покрепче захлопнуть и — газу резко, вот так. А, не готовы были? Ну, теперь давайте, теперь если имелась схема, то она сломана, на спидометре — сорок, шестьдесят, восемьдесят… поздно! На ходу кончать — риск. Упущен момент, сявки.

Боковым, зрением Матерый наблюдал за сержантом в зеркало.

Лейтенант с угрюмой сосредоточенностью смотрел куда-то вдаль. Руки его, лежащие на коленях, были напряжены. Жезл он положил на сиденье рядом с дверцей.

Губы сержанта шевельнулись. Нет, молчит, подбирает слова.

— Слышь, может, до поста сойдем? — неуверенно спросил он лейтенанта. — А то вдруг — начальство? Проверка сегодня… Переждем, а? Сколько времени-то натикало?

Лейтенант оголил кисть. Часы «Ориент» — массивные, с уймой красивеньких излишеств — шантрапа такие любит, «хапужные» часы — мясников, кладбищенских деятелей, автослесарей — словом, удачливых кусочников, подворовывающих на мелких точках, знак их касты. Но часы — ладно, а татуировочка вот у тебя на запястье, дружок любезный…

Заплясали мысли, встраивая фрагмент татуировки в известные схемы… Есть! Не ошибка молодости, не любительщина армейская или флотская, не блатная даже, а с «кичи», в тюряге наколот этот крест, обвитый змеей. Ряженые!

— Вот тут тормозни, — произнес лейтенант сдавленно.

Матерый принял вправо.

Рука сержанта скользнула под полу кителя.

Резко пошла вниз стрелка спидометра.

Лейтенант инстинктивно подался ближе к рулю.

Сзади блеснула сталь лезвия.

Матерый с силой вдавил педаль тормоза.

Лейтенант, растопырив руки, всем телом навалился на «торпеду». Фуражка слетела с его головы. В то же мгновение Матерый, молниеносно распахнув дверцу, выбросился наружу. Нож вонзился в край клавиши звукового сигнала. Резкий, внезапный звук оглушил, по лицам милиционеров пробежала судорога ошеломления. Матерый тоже замешкался, но лишь на секунду, а потом увидел как бы все сразу: лес по обочинам, жало лезвия, плотно застрявшее в пластмассе, растерянных, торопливо соображающих гаишников, сзади — далекое желтое пятнышко приближающихся «Жигулей», пустую встречную полосу, мушку «Вальтера», — и когда он его выхватить-то успел…

Выстрел прозвучал безобидно, будто воздушный шарик лопнул. На лбу у сержанта словно раздавили клюкву. Закатились глаза, открылся рот, обнажив редкие, прокуренные зубы, и устало, как после тяжкой работы, он отвалился назад.

«Чехлы менять — точно», — рассудил Матерый, целясь в «лейтенанта». Тот громко икнул от ужаса. Рука его, потянувшаяся было за пазуху, застыла в воздухе, как бы сведенная параличом.

— Будешь вести себя хорошо, эта штука не выстрелит, — процедил Матерый, усаживаясь за руль.

Желтые «Жигули» пронеслись мимо. Проводив их хмурым взглядом, Матерый тронулся следом. «Лейтенант» дрожал, затравленно глядя на него. Шептал, как заклинание:

— Не убивай… только не…

Приметив ближайший съезд в лес, Матерый свернул с дороги. Брезгливо отпихнул потянувшиеся к рулю руки «лейтенанта», почувствовавшего, видимо, недоброе в таком маневре…

— Не дергайся, гнида…

Остановился на краю поляны, окаймленной почернелым, истаявшим снегом.

— Ну, — вновь направил пистолет на ряженого, — теперь говори — кто, что, как, почему.

— Левка это — прозвучал едва слышный ответ. — Левка. Ростовские мы…

— Ростовские, псковские… Что — Левка?! Концы резать хотел?

— Не знаю… Мы — нанятые, бойцы, я и Шило. — Он опасливо скосился на мертвеца. — Равелло послал, наш пахан. Подсобите, сказал, человеку. Он заплатит. Левка, значит. Ну, мы сюда. Свиделись. Десять кусков за тебя посулил. С монетами ты, знаю. У гаража тебя ждали, но там стремно показалось. Ну, Левка сюда нас довез, а сам в столицу подался.