Наталья Андреева - Звезда в хвосте Льва

– Принимается, – кивнул Журавушкин и поднялся. – Ей повезло, что она поставила на вас, а не на кого-нибудь другого.

Повезло?!..

«Его прекрасное лицо казалось ангельским, когда он плакал…»

– Я тебя умоляю: не бросай меня. Ну, хочешь, я на колени встану?

Он и в самом деле дернулся, собираясь опуститься на пол.

– Андрей, прекрати! – поморщилась Рара и схватила его за руку. – Сядь! К чему этот пафос? Ты получил все, что хотел. Теперь у тебя есть деньги, ты можешь решить все свои проблемы. Купить квартиру, дом, машину, какую хочешь. Я тебе больше не нужна.

– Но я тебе нужен. Ты права: свои проблемы я решил. А как быть с тобой?

– Жила же я как-то до тебя? – пожала плечами она.

Они сидели в кафе, вот уже две недели они встречались именно так: урывками, в местах, где полно народа. Рара явно не хотела оставаться с ним наедине. И он понял, что это означает: разрыв отношений. Хотя отношения эти были точно такими же: урывками, всегда неожиданно и наспех. Едва дойдя до воды, он с ужасом замечал, что начинается отлив, и все время спешил. А ему так хотелось насладиться прохладой и покачаться на соленой, как выступившие из его глаз слезы счастья, волне. Все чаще Ромашову казалось, что он незваный гость на этой зажигательной вечеринке, стоит в самом темном углу и гадает, прогонят, не прогонят? И если позовут к столу, то когда? И вот Рара собирается захлопнуть перед его носом дверь. Это его по-настоящему взбесило.

– Кинокомпания «Денебола» на грани банкротства, – уверенно сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Все женщины в этой стране, независимо от их возраста – мои поклонницы, – насмешливо напомнил Ромашов. – Или ты забыла? Разве не ты меня учила: «ни в коем случае, не женись, Лёва. Ты принадлежишь всем. На вопрос о личной жизни загадочно улыбайся и говори, что все еще ищешь свой идеал». Я получил информацию из достоверного источника, не сомневайся.

– Я слышала о твоем романе с дочкой генерального продюсера. А ты молодец! Не теряешься!

– Ты же спишь с ее отцом. Я тоже могу сказать: молодец.

– Значит, ты это делаешь мне назло? Это месть, да? Я вовсе не обиделась, напротив, очень рада.

Она медленно принялась размешивать чайной ложечкой густую пенку в высоком бокале с мятным латте. Злость Ромашова все росла. Рара его не ревнует. Какие еще нужны доказательства того, что он ей безразличен?

– Если хочешь знать, я с ней не сплю, с этой девочкой. Мы просто ходим по ночным клубам и снимаемся для глянца.

– А ты не хочешь на ней жениться? – вкрадчиво спросила Рара. – По-моему, она хорошенькая и неглупая.

– По-прежнему мечтаешь от меня избавиться?

– Я тебе не надоела за два-то года, Лёвушка?

– Меня зовут Андрей! – вспыхнул он.

– Пусть так. Но ты все равно Лёвушка, Ромашов, – тихо рассмеялась она.

У него по спине побежали уже знакомые мурашки. Захотелось нагнуться к ней и вдохнуть ее запах, мускусный, дразнящий, провести языком по тонкой шее, от ключицы до самого уха, залезть в него языком и почувствовать ее ответную дрожь. Рара очень быстро заводилась, надо было только оказаться в подходящем месте. В тесном помещении, где ей некуда будет деться, и она, как это было в последние две недели, не сможет от него убежать. Хотя бы в такси. Или в лифте…

– Поедем к тебе, – попросил он.

– Нет. Там Фима.

– Раньше тебя это не смущало. И его тоже.

– Если мой муж мало зарабатывает, это не та причина, по которой… – она запнулась и сбилась.

– Ну, продолжай. По которой он тебя продает. Нет, не так выразился. По которой он позволяет тебе себя продавать. Устраивать ваши дела. Ведь это ты зарабатываешь деньги. А он занимается наукой. Извини, над чем он сейчас работает? Какой-то там поэт…

– Бодлер. Фима пишет диссертацию о творчестве Бодлера. Ефим Иванович не согласен с тем, что Бодлера называют поэтом мелкой буржуазии. По мнению Фимы, Бодлер гораздо глубже. Его стихи и сейчас звучат актуально.

– Еще бы! – хмыкнул Ромашов. – Все эти психоделические опыты… Он же употреблял гашиш и со знанием дела описывал процесс. А потом перешел на опий. Твой Фима, часом, наркотиками не балуется? Хотя бы для того, чтобы понять, что чувствовал его любимый поэт. Быть так, сказать, поближе к творчеству. К декадансу. По мне, так Ефим Иванович и есть декаданс. Твой муж из дома когда-нибудь выходит? Или только и делает, что целыми днями упивается своими придуманными страданиями?

– Не юродствуй! Мой муж – умница! Если хочешь знать, он гений!

– Прекрасно! Пусть работает над своей диссертацией! Один вопрос: откуда из всего этого бреда возьмутся деньги?

– Это не бред! – вспыхнула она.

– Пешком с ночевкой вокруг бабла, – вот как это называется. Или я чего-то не знаю? Может быть, Ефим Иванович задумал урвать Нобелевскую премию?

– Андрей, прекрати немедленно! Бабло, урвать… Ну, откуда в тебе это?! Я же помню, каким ты был три года назад, когда мы встретились. Милый мальчик с большими наивными глазами. А сейчас тебя не узнать. Ты стал не просто жадным. Ты стал алчным. Чувствуешь разницу? К тому же ты стал неразборчивым. Снимаешься, где попало, лишь бы платили деньги. Скажи: чего ты этим добиваешься?

Он всерьез разозлился. Скажите, пожалуйста! Ей не понравилась его последняя работа! А для кого он все это делает? Ему ведь до зарезу нужны деньги. Только-только выбился из нищеты, а вокруг полно соблазнов! Если бы она знала, какое у него было детство! Не всем же повезло родиться в Москве. В полной семье, у родителей-интеллигентов, которые вечерами читают книги и обсуждают новости культуры, а не бьют посуду и морды друг другу, заглушив водкой или дешевой самогонкой тоску от безысходности и невозможности изменить свою жизнь. Мама у Лёвы Ромашова, да, была интеллигентная. А вот отец…

Есть такой вопрос, на засыпку: кто сильнее, муравей или слон? На первый взгляд, конечно, слон. Он же огромный! Но зато муравей поднимает ношу в восемь раз больше собственного веса, а слон и своего веса не поднимает. Так что если сделать их одинакового размера, то муравей окажется намного сильнее слона.

Так и с ними, с ним и с Фимой Раевичем. Если бы Фима родился в такой дыре, где родился Лёва Ромашов, да у таких родителей, то он бы в лучшем случае был сейчас учителем в сельской школе. А в худшем спился. Он же, Ромашов, стал актером. Да, он снимается в сериалах. Пока в сериалах. Но его уже узнают на улице и в метро. А что было бы, если бы он родился в Москве, у известных родителей? Где-нибудь на Остоженке? Да все бы у него уже было, и гораздо раньше! Неужели Рара этого не понимает?! Да как она может их сравнивать, да еще и в пользу своего мужа-бездельника?!

– Я понял, – сказал он зло. – Фима занимается делом, а я фигней. Он изучает Бодлера, а я снимаюсь в гребаном мыле. Он герой, а я рубщик бабла.