Александр Звягинцев - Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник)

– Да вы не обижайтесь, Аркадий Генрихович. Просто мне нечего вам сказать на сей счет. Кстати, с Лерой Согдеевой я говорил.

– Да? – не стал скрывать своего удивления Келлер. – И о чем же?

– Как о чем? – чуть ли не с обидой спросил Ледников. – О том, о чем вы просили с ней переговорить. Сказал ей, что наследство, которое она планирует получить для Рафы, слишком велико, чтобы она справилась с его управлением. Нужна помощь других людей, солидных, знающих, как обращаться с большими деньгами. Тем более, сам Рафа недееспособен и вполне вероятно никогда не будет уже таковым. А ей из-за этого наследства придется всю жизнь сражаться. Причем в схватках без правил, где нет места сочувствию и благородству. В общем, доложил, прямо как вы учили…

У Келлера чуть дрогнули губы.

– От вас не знаешь, чего ждать, Валентин Константинович, – сказал он. И прозвучало это как угроза.

– Честности, Аркадий Генрихович, всего лишь честности. Знаете, в одной книжке американского писателя у главного героя спрашивают: «А в чем твой рэкет? Никак не могу понять, в чем твой рэкет?» А он отвечает: «Мой рэкет – честность». Занятно, правда?

– Правда, – согласился Келлер. – Тут действительно есть о чем подумать. Ну, мне пора. Не буду отвлекать вас от ваших секретных дел.

Келлер шел к выходу, а Ледников смотрел ему вслед и думал: он что-то затеял… Но что? Установить это надо бы как можно скорее…

Расплатившись, он выбрался из бара и побрел под палящим солнцем к дому, пытаясь собрать воедино всю информацию последних дней. Арестовав сразу ораву подозреваемых и ничуть не стесняясь того обстоятельства, что кого-то наверняка прихватили просто так, для политического пиара и демонстрации собственной решимости, сеньор Рамон сделал то, что он мог и должен был сделать. Нормальный ход, если учитывать давление, которое оказывает на него испанская пресса.

Но самому Ледникову надо было проделать иную работу, ту, на которую сеньор Рамон вряд ли был способен.

Дома он залез в Интернет и прошерстил несколько хорошо известных ему сайтов. Конечно, сеть – это, как известно, большая помойка и доверять сваленным там грудам информации и кучам домыслов глупо. Но он знал, как с этим добром обращаться, кому можно верить, а кому нельзя. К тому же он и сам знал достаточно много, чтобы, сопоставляя собственные знания и залежи сплетен, слухов и злонамеренной дезинформации, вдруг поймать момент, как в детском калейдоскопе, и сложить картинку, которая слишком похожа на истину, чтобы ее можно было не принимать во внимание.

Потом он вынул из холодильника бутыль с водой, в которую выдавил лимон, задернул в спальне шторы, включил вентилятор, повалился на постель и прикрыл глаза. Оставалось дождаться, когда мозг, который все это время набирал обороты, выдаст нужный результат.

Итак, отец считает, что какие-то концы надо искать в тех баснословных уже временах, когда Муромский-старший в безвольно развалившейся России закладывал основы своего состояния. Примчавшись в Москву из скучной Испании, куда он перебрался после женитьбы на испанке и где ему не давали развернуться – даже собирались посадить! – он начинал в каком-то полуподвале, который стал именоваться банком. И были там телефон, сейф и секретарша, готовая на самые разнообразные услуги. А потом в этом учреждении появился Хаким, известный криминальный авторитет, с которым Муромский познакомился во время пребывания в местах не столь отдаленных, куда его отправили за мошенничество. Хаким предложил Муромскому сотрудничество – он со своей бригадой берет на себя вопросы безопасности банка и получает за это свой процент от прибыли. К тому же Хаким кладет в банк свои деньги, которые таким образом должны перестать быть грязными. Работа закипела.

Дел хватало обоим. Муромский имел нюх на деньги. К тому же в той обстановке развала государства, можно было, например, приобрести право на работу с долгами бывших социалистических или развивающихся стран и получать на этом тысячи процентов прибыли. А Хаким улаживал проблемы, которых тоже было в достатке. Решал самыми разными способами, порой весьма брутальными, включая угрозы, похищения, физическое насилие. Муромский физически не мог расставаться с деньгами, которые попали в банк. Для этого он шел на любой обман, а иногда даже рисковал головой. Несколько раз Хаким спас его от весьма жестоких наездов. Однажды разъяренные клиенты с ножами собирались отрезать ему уши прямо на рабочем месте, в другой раз там же ему намеревались раздробить голени принесенными с собой ломиками. Когда Хаким убеждал его, что есть люди, с деньгами которых так играть не стоит, он только отдувался:

– Если будем всем возвращать деньги, что же нам останется?.. А вообще-то, это твои вопросы, друг мой, ты их и решай.

И Хаким решал, не стесняясь в средствах.

Банк становился все солиднее, Муромский пролез в ряды пионеров и идеологов молодого российского бизнеса, его уже стали приглашать в Белый дом и Кремль на какие-то встречи и мероприятия. Фигура Хакима стала портить реноме банка. О том, что он не собирается больше пребывать в банке, который связывают с Хакимом и его сумрачными молодцами, Муромскому заявил его ближайший партнер и компаньон Олег Согдеев. Да и сам Хаким, надо отдать ему должное, понял, что его времена прошли. Он тогда уже принял решение перебраться в Испанию и предложил Муромскому расстаться по-хорошему – пусть он только выплатит ему его долю. А доля эта была весьма приличной.

Перед Муромским встали две проблемы – Согдеев и Хаким. Скоро Согдеев нелепо погиб – упал с балкона в сочинской гостинице. А через пару недель машину Хакима, вернувшегося из Испании, обстреляли по дороге из аэропорта в Москву.

Знающие люди говорили, что Муромский счел оптимальным решить обе проблемы одним способом – избавившись от людей, эти проблемы представлявшие. Причем Согдеева он убрал руками Хакима – попросив того оказать ему последнюю услугу и пообещав сразу после этого рассчитаться окончательно. Разумеется, Хаким должен был отправиться на небеса вслед за несчастным Согдеевым, но ему просто повезло – его только ранили. Ну и, конечно, Хаким сразу сообразил, кто хочет избавиться от него, – не такой уж это был сложный ребус.

Между ним и Муромским началась самая настоящая война. Но преимущество в ней было на стороне Муромского. Во-первых, за ним уже стояла такая служба безопасности из бывших сотрудников спецслужб, что справиться с ней было нелегко даже Хакиму и его подручным. А во-вторых, Муромскому надо было Хакима просто убрать, а тому надо было предварительно заставить Муромского выплатить причитающиеся ему деньги. Боевые действия длились несколько месяцев и окончились гибелью Хакима – его пристрелили в Греции. Причем о пребывании его там знали только самые доверенные люди. Из чего следует, что эти самые доверенные оказались не самыми верными.