Светлана Алешина - Интервью сквозь замочную скважину

Маргита наконец остановила свой взгляд на мне и заговорила. Смысл ее выступления передать не берусь, поскольку, как выяснилось, недостаточно хорошо владею разговорным русским. Но мне показалось, что существование этих фотографий ее не слишком удивило. Не то чтобы Маргита о них знала, скорее боялась, что они могут появиться. Продолжая материться, она вскочила с дивана и, дернув Рудольфа за плечо, выбежала в коридор. Он рванулся следом, рассыпал фотографии, засуетился, сгребая их и перегораживая нам дорогу к дверям. Впрочем, у меня не возникло впечатления, что он сделал это нарочно. По крайней мере вся эта неразбериха продолжалась считаные секунды, а потом он пулей вылетел за супругой. Мы, естественно, поспешили за ними.

Раскаты голоса Маргиты слышались где-то в конце коридора. Рудольф, не задумываясь, побежал в ту сторону, и не прошло минуты, как мы в прежнем составе плюс хозяин собрались в комнате, которую я вчера уже посещала.

Не могу сказать, что со вчерашнего дня воздух тут стал чище, а что касается пустых бутылок, то их явно прибавилось. И если небезызвестный мне акробат Аркадий не валялся, как вчера, поперек кровати, а сидел на ней, мотая головой из стороны в сторону, то только потому, что Маргита удерживала его в этом положении, держа одной рукой за длинные нечесаные волосы, а второй – яростно хлестала по щекам. При этом она продолжала кричать что-то, на мой взгляд, маловразумительное.

Появилась у меня однажды мысль купить словарь матерного языка, даже полистала тогда, но денег пожалела. И потом, одним словарем не обойдешься, разговорная практика нужна. Я не к месту хихикнула, представив себе физиономию Володьки, если я попрошу его со мной позаниматься. А что? Я, конечно, от него в жизни ничего подобного не слышала, но наверняка он умеет. Объяснялся же он как-то со слесарями, когда у нас прошлой осенью трубы отопления прорвало!

Аркадий начал приходить в себя. Не сказать, что протрезвел, но явно понял, что у него гости и гости хотят с ним общаться. Даже умудрился пропихнуть несколько невнятных слов сквозь распухшие губы. Маргита выхватила из рук мужа фотографии и, безжалостно сминая, стала совать Аркадию в лицо. В ее крике стали проявляться некоторые слова, которые я начала понимать: «ты скотина!», «как посмели!», «опять за старое!» и «говори, паскуда!». Он не пытался защититься, хотя бы отвести ее руку и освободить волосы, которые Маргита все еще держала намотанными на кулак, сидел обмякший; лицо его морщилось все больше и больше, и, наконец, Аркадий разрыдался.

– Тьфу, – Маргита сплюнула прямо на пол и оттолкнула его. Он упал обратно на диван, захлебываясь слезами. А Маргита обессиленно опустилась рядом, спрятала лицо в ладони.

– Боже мой, что же теперь делать? – прошептала она.

– А что ты теперь можешь сделать? – неожиданно громко и раздраженно сказал Рудольф. – Ты уже сделала все, что могла, но если она предпочитала… Марго, пойми ты наконец, твоя сестра была шлюхой и шантажисткой. И то, что она погибла, это естественный ход событий, рано или поздно это должно было случиться.

– Но она же обещала, – тонкий жалобный голос прозвучал так похоже на Камиллин, что у меня мурашки по коже пробежали.

– А ты, разумеется, поверила! Скажи спасибо, что нас не впутала, как тогда! – Рудольф обернулся к нам (мы все еще стояли в дверях немыми свидетелями происходящего) и, всплеснув руками, сказал: – Мы ведь думали, что живыми уже не выберемся! Камилла клялась, что никогда больше!.. Четыре года всего прошло, и все сначала!

– А что, собственно… что случилось четыре года назад? – спросила я, не особенно рассчитывая на ответ.

Рудольф пристально посмотрел на меня, перевел взгляд на Костю, на Павлика. Потом оглянулся на сгорбившуюся на краешке дивана жену, махнул рукой, присел рядом с ней и начал рассказывать:

– Сначала-то они просто развлекались, Камилла и этот дружок ее, – он брезгливо кивнул в сторону всхлипывающего Аркадия. – Фотографировали друг друга. Потом надумали снимать ее с другими мужиками. Были такие, что не возражали, так Аркашка прямо в комнате фотографировал, а если кто не рвался в фотомодели, так там щелочка специальная была. Снимали всех, потом фотографии показывали. Шутка это была у них такая, смешная очень. Подойти к человеку в самый неподходящий момент и бухнуть перед ним комплект снимков…

«Ха, в самый неподходящий момент! Интересно, бывают вообще моменты, для подобных шуточек подходящие? А Рудольф, судя по тому, как он об этом рассказывает, свой комплект получил».

– Марго еще тогда пыталась ее приструнить, – продолжал он, – но разве это возможно! Тем более, как потом оказалось, это были только цветочки. Сейчас неважно, в каком городе это было, но Милочке удалось подцепить очень влиятельного мужичка из местной администрации. А на следующий день она явилась к нему в кабинет и, наивно хлопая глазками, спросила, не хочет ли он купить несколько настоящих порнографических открыток. Мужик сначала обалдел, а потом, когда она выложила на стол фотографии, и вовсе чуть в обморок не хлопнулся. В общем, подзаработали Камилла с Аркадием на нем в тот раз так хорошо, что появилась охота и дальше продолжать. Они и продолжили. Я, дурак, еще удивлялся тогда, как это нам в неделю полугодовые гастроли по Канаде оформили! А это они перед этим свои гастроли в Москве устроили!

Маргита подняла голову, посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Но долго так продолжаться, разумеется, не могло? – спросила я.

– Разумеется. Напоролись они на серьезных людей, те с ними ни про какие деньги даже говорить не стали. Избили. Этому, – он снова кивнул на Аркадия, – два ребра сломали, а Камиллу еще… впрочем, не думаю, что ее это слишком расстроило. Разве только пожалела, что никто не фотографировал…

– Рудик! – укоризненно прошелестела Маргита, но он не обратил на слова жены никакого внимания.

– Мало того, когда их стали бить, они сказали, что пленку отдали нам на хранение. И эти костоломы… Представляете себе, сидим мы с Марго, смотрим телевизор, и вдруг вваливаются четыре жлоба здоровенных и начинают с нас требовать какую-то пленку! Мы ничего не понимаем, они мебель опрокидывать начали, тайник искать… Слава богу, эта дура сообразила, что дело нешуточное заваривается, объяснили ей серьезные люди, что если эта четверка ни с чем вернется, то хорошо никому не будет. Позвонила она тогда Кольке, пленку они, оказывается, и не прятали вовсе, лежала она себе спокойненько на полочке под зеркалом. Колька прибежал к нам с этой пленкой, сам ничего не понимает, сует ее этим кретинам, а они отмахиваются и от нас пленку требуют! Еле-еле разобрались. Вот тогда Милочка и плакала, и клялась, что никогда в жизни больше ничего подобного! Это же надо, всего четыре года прошло! Тебе что, кретин, на кусок хлеба не хватало? – ткнул он Аркадия кулаком в бок.