Карл Вебер - Тайна двух медальонов

— А медальон? Ты хочешь его упустить?

— Что ты мелешь? Разве примчались бы мы сюда сразу после звонка Кайльбэра? Завтра адвокат должен использовать шанс и добыть медальон. Мы ни во что не вмешиваемся и исчезаем, как только сделка завершится.

— Ну хорошо, если ты так считаешь! Скажи ему об этом, Жан!

Жан Конданссо повернулся к адвокату.

— Послушайте, доктор! — Он снова перешел на немецкий. — В принципе мы согласны на сделку, но ставим два условия: вы должны передать нам медальон завтра и снизить цену. Мы не должны попасться в ловушку, поэтому вам нельзя отправляться на завтрашнюю встречу в одиночку с большой суммой наличных, Мы обязаны изыскать способы и средства, чтобы избежать любой засады. И об этом нам следует подумать сейчас, доктор Кайльбэр.

Позвякивание и побрякивание посуды в горке возобновилось. Братья Конданссо принялись кружить вокруг, и Кайльбэр, поддавшись общему волнению, присоединился к ним. Мужчины ходили по периметру комнаты, круг за кругом, переговаривались между собой возбужденно и громко, но затем их голоса притихли. Братья уже не возражали друг другу, а дополняли один другого…

Каролина Диксон снова восхищалась безукоризненностью взаимодействия различных звеньев Центрального разведывательного управления. Это была целая отрасль, услугами которой она могла воспользоваться. ЦРУ поддерживалось громадным аппаратом, не испытывавшим недостатка ни в технике, ни в специалистах, ни в финансах.

Группа поддержки, которую ей выделили в Гамбурге, была немногочисленной. Но за каждым ее членом стояли десятки и даже сотни людей самых разных профессий, готовых выполнить все, что от них требовалось.

А миссис Диксон требовала много. Она работала без устали, не щадя ни себя, ни других, так как знала, что поставлено на карту.

Она утратила доверие начальства. Ее попытка провести операцию на свой страх и риск провалилась. Она не копалась в причинах своей неудачи: случайность или собственная ошибка — не все ли равно. Надо было смотреть в будущее, а не в прошлое.

До той ночи 18 мая она верила, что находится у цели. В считанные минуты глубочайшее отчаяние сменилось надеждой. Номер Аннет Блумэ в отеле «Принц Альбрехт» оказался свободным — портье сказал, что француженка уехала. В полной растерянности Диксон опустилась в кресло в вестибюле отеля. Затем позвонил Стэнли, и на бешеной скорости они помчались в Далем. Результат? Нулевой. Они опоздали на полчаса, может быть даже меньше.

Все зависело от тридцати минут? Миссис Диксон отвечала себе на этот вопрос положительно. Она исповедалась шефу на следующее утро, но умолчала о самовольных действиях и сослалась на интересы ЦРУ. Однако семена ее лжи упали на каменистую почву. Потому что это признание следовало сделать не в мае 1965 года и даже не в апреле или в марте, а гораздо раньше. Своими корнями ложь Каролины Диксон уходила в далекое прошлое. Она не питала никаких иллюзий: ее уже не могли защитить ни прежние заслуги, ни дружеские улыбки Риффорда. Ей были хорошо известны обычаи и порядки, заведенные в ЦРУ, и она учитывала это в своих расчетах.

Доверие она потеряла. Если и есть спасение от возмездия за измену, то оно было только в полном успехе нынешней операции. Поскольку она это знала и поскольку очень любила жизнь, то действовала соответственно.

Ее два номера в «Ганзейском дворе», отеле, расположенном неподалеку от виллы Лупинуса, превратились в своеобразный командный пункт. Каролина записалась в гостевую книгу как руководительница отдела общественных связей известного дома мод, и поэтому никого особенно не удивляли ни бесконечные хождения разных визитеров, ни беспрестанные телефонные звонки и работа до глубокой ночи.

Она раскинула свои щупальца, как морская медуза, и обвила ими свои жертвы: Эберхарда Лупинуса, Ирэну Бинц, Мориса Лёкеля. Не упускала из виду и других — молодого Фолькера и его девушку, адвоката по имени Кайльбэр и владелицу бара Шарлотту.

Полчище шпиков следовало по пятам за этими людьми — тайком фотографировало, считало поцелуи, которыми Фолькер осыпал свою Аннет, и купюры, которые Лёкель получал от своей любовницы.

Номера одиннадцатый и двенадцатый в «Ганзейском дворе», где поселилась «руководительница отдела общественных связей», наполнялись каталожными ящиками и скоросшивателями. Информационным фондом заправлял дипломированный специалист по организации конторской и архивной деятельности. В соответствии с принятой в мировой практике универсальной десятичной системой производилась систематизация и каталогизация поступающей информации: какую одежду носил Фолькер Лупинус до обеда и какие газеты покупала Ирэна Бинц после обеда; какие сигареты предпочитал курить Морис Лёкель и каких дам врачевал гинеколог.

Каталожные ящики переполнились карточками с информацией общего характера, круг интересов наблюдателей сузился, методы работы стали тоньше. Теперь основное внимание уделялось конфиденциальным беседам с владельцами различных заведений, которым агенты совали под нос какое-нибудь удостоверение или в руку несколько купюр, и те с готовностью отвечали: «Извольте, господин! Всегда к вашим услугам!»

После этого в нужных местах устанавливались миниатюрные микрофоны с высокой чувствительностью и давались определенные команды обслуживающему персоналу.

Каролина Диксон редко покидала свой командный пункт. Она читала отчеты агентов, изучала фотографии, давала новые указания. Прослушивала записи разговоров, звонила по телефону, готовила шифрованные сообщения в центр. Одна или вместе с несколькими доверенными лицами разрабатывала и корректировала планы операции. Каролина повсюду расставила силки, затянула и завязала двойным, даже тройным узлом петли. Она не хотела рисковать.

Миссис Диксон поставила на магнитофон катушку, которая стала теперь крупным козырем в ее игре. На магнитофонной ленте был записан разговор между Ирэной Бинц и Морисом Лёкелем. Он состоялся во второй половине дня в ресторане с садом, где оба частенько встречались.

Любовники поприветствовали друг друга и немного поболтали о погоде. Точнее, о погоде говорила Ирэна, так как Лёкель лишь время от времени бубнил «да» или «пожалуй». Затем послышался звон посуды и женщина спросила: «Молоко?», а мужчина ответил: «Да, спасибо».

После небольшой паузы, занятой, как догадалась Каролина по звукам, едой, женщина закурила, а мужчина начал разговор. Он говорил медленно, очень медленно и тихо. Из характера его речи можно было заключить, что она была заранее продумана.

«— Я хотел бы тебя предостеречь, Ирэна! Серьезно и настойчиво. Не перегибай палку! Я хочу знать, что ты затеяла. Я не позволю тебе обращаться с собой, как с марионеткой! Не думай, что ты держишь меня в руках. То, что произошло у Эрики Гроллер, касается нас обоих. Только вместе мы можем…