Диана Чемберлен - Кровные узы, или История одной ошибки

– Ты имеешь отношение к Энди?

– Да, мэм. Я его сестра.

Она насыпала кофе в кофеварку.

– Думаю, ты им гордишься.

– Да, мэм.

– Невероятно, что сделал это мальчик. Его позвали на телешоу «Сегодня»?

Я улыбнулась:

– Да, он там был.

Ни один человек, видевший это шоу и имевший хоть каплю человечности, не мог не влюбиться в моего брата. Он был такой красивый – большие карие глаза, длинные ресницы и упрощенный взгляд на мир, – все это просто завораживало (если вы, конечно, не были его учительницей).

– Мне бы хотелось поговорить с мистером Гебхартом о помощи в сборе благотворительных средств, – сказала я.

– О, дорогая. – Она включила кофеварку, потом села за свой стол. – Мистер Гебхарт занимается только денежной частью. Пожертвованиями. Тебе нужно поговорить с Дон Рейнольдс. Ты ее знаешь.

Да. К сожалению .

– Но, мэм, – сказала я, – я надеялась, что мистер Гебхарт скажет мне, что надо делать, раз уж я пришла.

– Я ожидаю его не раньше чем через полчаса, и он действительно не знает, что там происходит, – сказала она. – Поговори с Дон, дорогая. Ты можешь найти ее в «Яванском кофе». Она тебя так завалит работой, что мало не покажется.

Я уже двадцать минут сидела в своей машине на противоположной от «Яванского кофе» стороне улицы и не могла решить, что делать. Может, есть какой-то другой способ помочь? Шестеро детей все еще лежали в больнице: четверо – в Нью-Ганновере и двое – в ожоговом центре на Церковном холме. Дети из начальной школы написали им открытки, и мы вместе с Эмбер вызвались отвезти их в больницу. Но этого было недостаточно.

Внезапно я заметила дядю Маркуса, идущего по улице по направлению к кафе. Он подошел к двери и открыл ее. Ура! Я приободрилась. Теперь не придется разговаривать с Дон в одиночку.

Я вышла из машины и пересекла улицу.

– Привет, дядя Маркус. – Я остановилась позади него у стойки, где Дон наливала кофе в пластиковый стаканчик.

– Мэгс! – Он улыбнулся и обнял меня одной рукой, как обычно. – Что ты здесь делаешь?

– Я слиняла с уроков, чтобы поговорить с Дон насчет фонда помощи пострадавшим.

Дон подняла голову, услышав свое имя.

– Здравствуй. – Я заставила себя взглянуть ей в глаза. – Вот хочу поговорить насчет благотворительного фонда.

Дон закрыла стакан пластиковой крышкой.

– Благослови тебя Бог, Мэгги, – сказала она, подавая стакан с кофе дяде Маркусу. – Я буду рада любой помощи.

Я видела Дон много раз, но никогда не разглядывала так близко. Она была красивой, с рыжими волосами и веснушчатой кожей, но в уголках глаз я заметила гусиные лапки и поняла, что понятия не имею, сколько ей лет. Наверняка намного больше семнадцати. Мысль о том, что Бен занимался с ней сексом, вызвала во мне тошноту.

– Знаешь, – сказала она, – я надеялась, что твое учебное заведение что-нибудь сделает в организационном плане, но, к сожалению, этого пока не произошло.

– Мэгги скоро будет выступать на выпускном вечере, – похвастался дядя Маркус. – Может быть, она сможет организовать что-нибудь в Дугласе.

– Я не собираюсь выступать ни на каком выпускном вечере, дядя Маркус, – сказала я, думая, как бы сменить тему.

– Неужели? – Он удивленно поднял брови.

Я покачала головой:

– Я, правда, еще не сказала маме, так что…

– Мой рот на замке.

Женщина рядом со мной заказала латте [7], и Дон стала ее обслуживать.

– Это не имеет значения, милая, – проговорила Дон, отсчитав женщине ее сдачу. – Ты ведь собираешься заканчивать школу? Вот что принимается в расчет. Но как ты сама считаешь? Сможешь как-нибудь помочь Дугласу Хейгу? – Она начала готовить латте.

Мне понравилась эта идея. Я могу приносить помощь, не вступая в непосредственный контакт с Дон. Дуглас замечательно мыл машины и готовил блины и оладьи, но, может быть, я придумаю что-нибудь более оригинальное.

– Возможно, – сказала я. – Я поговорю с друзьями и парой учителей и посмотрю, что можно сделать.

– Хорошо, куколка! Когда придумаете, позвони мне.

Дядя Маркус положил руку мне на плечо:

– У тебя найдется несколько минут, чтобы поговорить?

– Конечно.

Я понимала, что его интересует выпускная тема. Все равно рано или поздно пришлось бы рассказать. Мы направились к столику у окна, но по пути столкнулись с преподобным Биллом, который только что вошел в заведение и оказался на нашем пути. Пришлось сделать несколько маневров, чтобы его обойти. При этом обе стороны молчали, что выглядело довольно странно.

Дядя Маркус округлил глаза.

– Преподобный собственной персоной, – прошептал он.

– Сара говорила маме, что он тут каждый день заказывает какие-то специальные коктейли, чтобы потолстеть, – тихо ответила я.

– Это не идет ему впрок. – Дядя Маркус посмотрел на свой пейджер, потом опять на меня: – Итак, Мэгс, что насчет праздника выпускников?

Я начала отвечать, но преподобный Билл внезапно подошел к нашему столику и молча встал рядом, худой, как сигнальная мачта. Мы в удивлении воззрились на него.

– Ваше преподобие. – Маркус кивнул на пустой стул. – Хотите присоединиться к нам?

Преподобный Билл ненавидел всю нашу семью, поэтому я была в полном шоке, когда он пододвинул стул и сел.

– Я сейчас собираюсь говорить с Питом, – сказал он, обращаясь к дяде Маркусу. – И думаю, вам надо знать, что именно я собираюсь ему сказать.

Дядя Маркус, казалось, изо всех сил сдерживался, чтобы не зевнуть.

– И что же это? – спросил он.

– А вот что. – Преподобный Билл поднял свою чашку и стал делать круговые движения, перемешивая ее содержимое. – Вчера я посетил госпиталь при университете. Как вы знаете, там находится одна из моих прихожанок, Грейс Перри – в ожоговом отделении, вместе с Китом Уэстоном.

– Так, – сказал дядя Маркус. – Как их здоровье?

– Грейс должны завтра перевести в Нью-Ганновер, там она будет долечиваться окончательно, – сказал преподобный, потом добавил: – Но на теле останется несколько шрамов – на груди.

– А что с Китом? – спросила я. Меня испугали его слова. Я любила Сару, и, хотя Кит порой вел себя, как настоящий засранец, я желала ему выздоровления.

– Слава Господу, Кит Уэстон поправляется, – проговорил он.

– Рад это слышать, – сказал дядя Маркус.

– Поправляется-то поправляется. – Преподобный сделал глоток из чашки. – Но испытывает при этом ужасные боли. Этот бедный ребенок получил очень сильные ожоги.

Дядя Маркус помрачнел.

– Он все еще находится в медикаментозной коме?

– Вчера утром его вывели из комы. – Губы преподобного Билла дернулись, как будто сведенные судорогой. – Он теперь может разговаривать.

– Очень хорошо, – проговорил дядя Маркус. – Бьюсь об заклад, его очень обрадовала возможность поговорить с вами. – Его голос звучал вполне искренно.