Диана Чемберлен - Кровные узы, или История одной ошибки

Прислушиваясь к удаляющимся звукам их шагов, я вспомнила агента, который расспрашивал Энди в больнице, а я была кем-то вроде переводчика. Если они захотят говорить с ним еще раз, я должна сделать все возможное, чтобы присутствовать при этом. Я представила, как его допрашивают следователи, искушенные в логике, имеющие программу действий. Я не должна позволить этому произойти.

Вернувшись на веранду, Маркус сел рядом со мной на диван. Внезапно он обнял меня, и это так меня ошеломило, что мгновение я находилась в его объятиях. Но только мгновение.

– Маркус, пожалуйста, не надо.

Он выпустил меня, потом со вздохом наклонился вперед, положив локти на колени.

– Я уверен, что Энди невиновен, и это обязательно будет доказано, – тихо проговорил он. – Но есть много людей, которые его не знают. Которые не видят того, что видим мы, когда смотрим на него. Они видят невоспитанного подростка, который тщетно старается казаться крутым. Героем.

– Но это ведь просто смешно.

Я все еще чувствовала неловкость от неожиданного объятия. Я забыла его запах. Этот запах у меня всегда ассоциировался с сильным желанием. С морем. С ложью.

– Я пойду, – сказал он, вставая с дивана. – Ты оставайся здесь, а я пойду. – Однако не двинулся с места.

Вместо этого он засунул руки в карманы и стал смотреть на темную воду залива и на огни материка. Он хотел еще что-то сказать мне. Я видела, как внутри его идет борьба.

– Что? – спросила я.

Он посмотрел на меня и вздохнул.

– Они хотят обыскать комнату Энди, – сказал он. – Надо нанимать адвоката, Лорел.

Когда я приехал домой от Лорел, я сделал себе коктейль из кока-колы с арахисом, потом забрался на крышу своей башни, чтобы подумать. Там стояла пара шезлонгов, но я любил сидеть на краю крыши, обращенном к морю, свесив ноги вниз. Несколько моих подружек отказались проводить здесь время вместе со мной. А одна была так испугана высотой, что вообще побоялась выходить на крышу. « Ты – идиот, раз не можешь сделать здесь ограждение» , – сказала она, и я ей больше не звонил.

Как-то сюда забрались Лорел и Джейми. Стояла жаркая летняя ночь, я до этого начал кое-что переделывать на крыше. Я сказал Джейми по телефону, что совершенно вымотан. Но они попросили кого-то посидеть с ребенком и появились здесь с бутылкой сидра и пакетом с креветками. Мы сидели на краю крыши около часа, ели и разговаривали, и роняли остатки креветок во внутренний дворик, откуда я убрал их на следующее утро. Возможно, Лорел было неловко сидеть между Джейми и мной, но ее совершенно не пугало то, что она находится на краю крыши.

Я покачал головой, подумав о ней. Я сегодня нарушил свои этические границы. Взял на себя ответственность поговорить с Китом до того, как его опросили официально. Рассказал о расследовании Лорел. Но она должна знать, какой серьезный это приняло оборот. Я представил, как после моего ухода она идет в комнату Энди и смотрит, как он спит. Может быть, у него на лице задержалась улыбка. Я несколько раз видел, как он улыбается во сне.

Я представил, как Лорел нагибается и прикрывает одеялом плечи Энди. Я видел их обоих – двух человек, навсегда поселившихся в моем сердце, – и хотел защитить их от надвигающихся опасностей.

1989

После того как Джейми и Мэгги уехали, я почти постоянно спала. Не могу сказать, что я обрадовалась их отъезду, поскольку радости я сейчас не чувствовала ни по какому поводу. Но теперь я могла спать целый день и не испытывать чувства вины. Мне не нужно было видеть злобу Мэгги или слушать ее плач. Не нужно было ощущать беспомощность Джейми. Так что, возможно, счастья здесь не наблюдалось, но было, по крайней мере, облегчение от одиночества.

Но через три или четыре дня я, проснувшись, увидела Маркуса, стоящего в ногах моей постели. Его силуэт темнел на фоне вечернего неба. Руки были сложены на груди. В своем вечно сонном состоянии я даже не удивилась, увидев его здесь.

– Я должен проверить, как ты, – сказал он. – Убедиться, что ты нормально ешь и все такое. После их отъезда ты хоть раз вылезла из постели?

Я задумалась.

– Ну да, ходила в ванную.

– А как насчет еды?

Я вспомнила, что пила воду и яблочный сок, но насчет еды…

– Вроде нет.

Маркус дотронулся до моих ног под одеялом и слегка встряхнул их.

– Вставай и выходи на кухню. Я принес креветок, собираюсь приготовить овсянку. Тебе надо немного подкрепиться, сразу станешь чувствовать себя лучше.

– Нет, спасибо.

Зачем такие сложности? Гораздо проще поглубже зарыться в простыни.

– Кстати, у тебя немного пованивает в комнате, ты в курсе? – спросил он. – И в доме тоже.

Я расхохоталась.

– Бьюсь об заклад, ты у себя пылесосишь каждый день.

Маркус жил в своем коттедже, как настоящий двадцатиоднолетний холостяк, разгильдяй и пьяница.

– В моем доме не воняет.

Я вспомнила запах сигарет и прокисшего пива, встретивший меня, когда я была там в последний раз, но сейчас не было сил спорить.

– Убирайся к черту, Маркус.

Я повернулась на бок и накрыла голову подушкой.

Потом я почувствовала, как он срывает с меня одеяло и тащит в ванную комнату.

– Уверен, что ты не снимала эту одежду уже много дней, – сказал он, глядя на помятые трусы и майку.

Я почти не сопротивлялась, когда он прямо в одежде втолкнул меня под душ и повернул кран. Я вскрикнула, только когда холодная вода обожгла кожу, и попыталась вырваться из ванной, но он держал дверь.

– У меня будет воспаление легких! – вопила я.

– Ничего, скоро согреешься.

– Маркус, ты ублюдок! – Я вжалась в угол душевой кабинки, стараясь укрыться от водяных струй.

– У тебя есть шампунь? Или мыло?

Я посмотрела на бутылочки на маленькой полочке, прикрепленной к кафельной стене.

– Вот, – сказала я, подавая ему мыло.

– Вода стала теплее?

Стала. Я сунула голову под душ и почувствовала, как вода забарабанила по ней.

– Да.

– Прекрасно. Есть здесь хоть одно чистое полотенце? То, которое здесь висит, уже покрылось плесенью.

– Посмотри в маленьком стенном шкафу.

Дверь стенного шкафа шумно распахнулась.

– Я бросил старое полотенце в корзину для белья. Буду ждать тебя в гостиной.

Когда я вышла из ванной, завернутая в чистое полотенце, он снимал с кровати простыни.

– Эти простыни просто отвратительны, – сказал он, скатывая их в рулон.

– Ох, заткнись. – Я туже обмотала полотенце вокруг тела и прислонилась к стене.

– Я начну стирку, а потом встретимся у меня дома. Если ты не придешь туда через двадцать минут, я вернусь и задам тебе взбучку.

Я закрыла глаза, ожидая, когда он уйдет. Услышав, как он подходит к парадной двери и спускается по ступеням к прачечной, расположенной на уровне берега, я плотно задвинула шторы, за которыми виднелось темнеющее море, и безропотно начала одеваться.