Игорь Афонский - Подарок дервиша

За первым полукольцом идет следующая дорога и новый набор домов. Тут уже дворов будет по двенадцать зараз. Вот и вся арифметика: двенадцать и двадцать четыре, это тридцать шесть. Ровно столько фамилий проживало издавна в этом селе. А порядок постройки объясняется ещё проще: в нужный момент в домах запираются калитки и ставни, село становится крепостью.

Итак, тридцать шесть фамилий. Это была практически одна народность, с местного диалекта ее название переводится как пригоряне. Они давно живут здесь осёдло. И всем хватало места, если старый дом доставался старшему сыну, то младшему наследнику строили новый. Село постоянно росло, тем более что со временем стали разрешать строиться и чужакам. Потом многое изменилось.

Когда все взрослые мужчины ушли на заработки, и в селении остались лишь старики, дети и женщины, пришли чужие. Они пришли издалека, из соседней области. Их было много. Костры, которые они разожгли, горели на дороге, их трудно было посчитать. Дорогу блокировали, и данное селение осталось полностью отрезанным от внешнего мира. Чужие прятали свои лица за светлыми шарфами и платками, прикрывали не только их, но и руки. Все знали, что это значит. Однажды ночью они ворвутся в поселок и перережут всех оставшихся жителей, как баранов. Это были почти этнические враги. Так происходило всегда, каждые сто лет. Тишина стояла в селении, жители боялись разжечь огонь в своих очагах. Телефонная связь отсутствовала, конечно, радио и телевизор были, но оставались редкостью. Казалось, что все были обречены. Поселок стоял на старом тракте, который никуда уже не вёл. Каменоломни были давно заброшены. Те несколько площадок под пашни, десяток фруктовых деревьев – вот основное богатство этого края. Чужие вырежут семьи, чтобы исполнить одно древнее проклятие и заставить остальных уйти из этих мест. За погибших отомстят, сделают набег. Война будет бесконечной. Но после такого нападения народность Мамедова не оправится. Женщины сидели с оружием в руках. Старики молились. Детей прятали под полом, в тайниках. Казалось, ничто и никто не сможет помочь…

Но под вечер в дом маленького Саула кто-то постучал. Гость на Кавказе всегда считается почетный человеком, кем бы он ни был. Саул открыл деревянную дверь, которую можно было бы выбить ногой. На пороге стоял старик. Это был дервиш. Судя по всему, он шёл с заброшенного тракта и не видел чужие огни. Саул пригласил старика в дом. Ему пришлось зажечь свет. Керосиновая лампа озарила комнату тёплым пятном. Старик сел. В руках его были чётки. Сначала Саулу показалось, что гость слеп, но это было не так. Глаза старика всё время слезились, но были ещё в силах разглядеть всё вокруг. Он спросил, чей это дом. Чей Саул сын. Кто был его дедом. Как звали прадеда, отца прадеда. На каждый ответ дервиш с усмешкой кивал. Казалось, что он прекрасно все сам знал, но для него было важно, что скажет ему в ответ мальчик. Говорили они на местном диалекте, русских слов не употребляли оба. Когда Саулу было трудно сказать что-то на родном языке, он непроизвольно переходил на русский язык. Дервиш неодобрительно качал головой. Потом поправлял мальчика.

– Язык отцов нужно знать.

Опять молчание. Потом гость увидел приготовленное охотничье ружьё. Спросил, зачем всё это.

– Неужели мальчик собрался на охоту?

Саул рассказал, что мог. Дервиш опять усмехнулся. На огонь пришла родственница, в поселке уже знали, что у них гость. Она принесла ещё теплую лепешку, козий сыр, молока и миску с мясом. Подала воду, полотенце. Гость умылся. Потом, не торопясь, произнес молитву и сел за стол. Женщина быстро помогла Саулу. Старик всё съел, а когда справился с последним куском хлеба, то встал и вышел во двор. Встал на камень, со двора было все хорошо видно. Очевидно, что поселок отрезан, чуть ниже в долине стоит лагерь. Дым от их огней устремился высоко вверх.

Он с ненавистью посмотрел в ту сторону.

– Ах вы – песьи дети!

Приказал принести много мужской одежды, обуви и все имеющееся в домах оружие. Женщина ушла, а через несколько минут вернулась вместе с другими соседями. Они принесли папахи, оружие, ремни, старые мужские рубашки и штаны, сапоги и другую обувь. Старик посмотрел и сказал, чтобы принесли острые кирки и длинные палки.

Старик сел, помолился. Все терпеливо ждали. Потом достал чистую деревянную миску со странным резным узором, срезал с чёток веревку и медленно заполнил свою миску бусинками. Резким движением ножа он сделал у себя надрез. Женщины вздрогнули. Кровь побежала по руке, стала стекать прямо в миску. Там она буквально впитывалась в маленькие зерна чёток. Губы дервиша шептали странные слова, глаза были плотно закрыты, лицо опрокинуто к луне. Вот прошла минута, старик открыл глаза. Кровь больше не капала с руки. Миска была пустая. Все так отвлеклись на самого дервиша, что никто кроме самого Саула не заметил, как бусинки из миски стекли на землю. Одна за другой! Словно по волшебству они отправились в путь. Очень скоро вместо звеньев четок во дворе появились камни. Они словно выросли из земли, притянулись силой этого необычного человека. Это были аккуратные глыбы медного цвета, каждая с человеческий рост. Происходило что-то непонятное, неуловимое взгляду. Пробежала волною рябь, это всё неживое вдруг зашевелилось! Камни стали одеваться в одежду, потом им раздали оружие. Их было ровно тридцать три. Постепенно они стали похожи на настоящих людей, на мужчин. Молодые, небритые парни вдруг все заговорили в разной тональности и запели какую-то старую, знакомую в этом селе песню. Группа этих людей вышла на улицу. Они стали зажигать факелы. Казалось, что число их выросло. Каждый камень – мужчина вдруг стал делиться, потом снова и снова. И эта странная толпа ринулась за околицу.

Чужие никак не ожидали нападения. Ещё раньше их соглядатаи сообщили, что в селе никого из мужчин нет. Вот уже несколько дней там не наблюдалось никакого движения. А своим появлением они уже навели ужас на все оставшееся население. Чужие были готовы войти с утренней зарей в поселок и сделать свое черное дело, как вдруг несколько десятков человек сами напали на их лагерь. Шли строем, с песней. Окружили и оттеснили пришедших от дороги, размахивали руками и разными орудиями. Произошли короткие стычки. Чужаков отталкивали с криками, с ударами. Стреляли в воздух, в землю. Те, кто дрался, уже были все в крови, они натыкались, словно на каменную стену, разбивая руки и ноги. Их знание боевых приемов и наличие холодного оружия ничем не помогло. Наверное, – решили они, – на помощь селу пришли соседи, кто-то вызвал их в обход основной дороги. Чужие вдруг поняли шаткость своего положения, что их значительно меньше, что они тут проиграли и пора договориться, чтобы поскорей уйти отсюда. Уйти, пускай даже с позором. Но пришедшие из поселка воины не желали их слушать. Слышался только непонятный гул их голосов. Каждый удар ломал врага пополам, каждый выстрел в воздух предупреждал об опасности.