Татьяна Устинова - Ковчег Марка

– Где мы с тобой останемся? – на всякий случай уточнила Алла. – В Сочи?

Он покивал.

– Мне бы там надо оглядеться, снег посмотреть, температурные перепады. Потом понять, как там всё организовано. Как правило, везде одинаково, но нюансы есть, и их хорошо бы знать.

– Я не буду тебе мешать, – пообещала Алла.

– Ты мне будешь помогать, – удивился он. – Я раньше думал, что ты просто лемур, а ты целый директор завода!.. Ты хороший организатор. Ты будешь организатор наших побед!

– А убийство? – тихонько спросила Алла. – У вас наверняка будут проблемы.

– Это точно, – согласился Павел. – От них Марка нужно как-то оградить! Бежать и стрелять всё равно ему придётся, а не нам с тобой.

Он еще полежал, потом со всех сторон как следует потискал Аллу, сообщил ей, что она очень красивая – здесь широко, после узко, а потом опять широко! – встал и ушел. А она осталась.

Она осталась одна, но не посреди пустыни, а в его доме, в его постели, где так удобно и прекрасно было спать, что даже приснилось, будто она у берлоге.

…А что?.. Они поедут в Сочи. У него там много дел, она не будет ему мешать, а станет, наоборот, помогать. И наплевать на Москву и на её законы. Там всё уже случилось и закончилось, а здесь только начинается.

Алла встала, послонялась по дому, потрогала вещи и посмотрела на фотографию полярной совы. Сова тоже посмотрела на Аллу, прищурив один глаз.

– Ну что? – спросила Алла у неё. – Как мы с тобой будем тут жить?

…Прекрасно, ответила сова. Мы будем здесь жить прекрасно! Наш ковчег – проверенное и надежное место. Ты любишь снег, зиму и лыжи – у нас тут всего этого полно. Ты так устала от людей, которые ничего не делают, только строят друг другу всякие пакости, уверенные, что они молодцы и победители, – у нас здесь нету никаких таких людей, а те, что есть, пакостей не строят и на самом деле работают. Ты так хотела книжки почитать, на небо посмотреть – а у нас книжки и небо самые лучшие на свете. У нас впереди весна – лучшее время в жизни, солнечные дни, синие горы на горизонте, ледяные речки в ущельях. Из речек можно пить хрустальную чистую воду, в которой плывут торопливые льдинки. У нас всё цельное, настоящее, и нет никакого разлада. С нами не очень легко, но ты справишься. Куда тебе деваться!..

– Это точно, – согласилась Алла с совой. – Деваться некуда. И неохота!..

В «большом доме» трещали дрова в плите и Зоя Петровна расставляла на столе улыбающиеся тарелки.

– Доброе утро, – робко поздоровалась падшая Алла, ночевавшая в доме Кузьмича, а не на своём месте.

– И тебе не хворать, – величественно отозвалась Зоя Петровна.

– Как Вик?

– Глянь сама.

Кушетка в «медицинской» комнате оказалась пустой. Алла не поверила своим глазам. Перебинтованный, как египетская мумия, пёс лежал на коврике возле теплого бока печки и молотил хвостом. Перед ним стояло крошечное блюдечко с молоком – угощение.

– Ты мой хороший, – сказала Алла и взяла его за уши. Крошечные медвежьи глазки без всякой белой плёнки смотрели на Аллу жалостливо, но, как ей показалось, с некоторой насмешкой. Вик как будто говорил: «Да, я теперь пострадавший и чудом избежавший верной гибели пёс, я теперь герой, и вы все должны за мной как следует ухаживать. Почеши меня вон там!.. Под бинтами ужасно чешется!» И он вытянул в её сторону переднюю лапу и в бессилии уронил её на коврик.

– Посетители пошли! – с порога произнесла Марина весело. Алла оглянулась. Она никогда не видела Марину такой веселой! – Доброе утро, Аллочка! Как спалось на новом месте?

– Ну тебя, – пробормотала Алла и залилась студенческим румянцем. Лапа снова приподнялась. Алла осторожно поскребла бинты.

– Лежи спокойно, не маши руками, – велела Марина Вику. – Аллочка, подержите его, мне нужно антибиотик уколоть. Вот я молодец, а? Вот я умница! Можно статью написать в «Медицинский вестник»! А что? И напишу.

– Ты правда молодец, Марин, – согласилась Алла.

– Да я знаю, знаю. – Она прижала место укола. – Ваш бритый Ромео сказал, что сегодня прилетит вертолёт. Нет, кажется, он сказал, что сегодня будет борт, как-то так. Слушайте, нам нужно убедить Володю, что на вертолете выбраться отсюда проще и быстрее. Он ведь всерьёз хочет закончить поход!

– Наш поход закончился, как мы только сюда пришли, Марина.

– Но он этого не понимает.

Алла вздохнула. Володя, его папа, бранч с шампанским, любезные гнусные предложения – всё это было далеко и не важно.

– Представляете, мы ведь так и не знаем, кто зарезал Виноградова. А мне так хочется в Москву, что уже почти на это наплевать! – сказала Марина.

По лестнице затопали, как будто табун лошадей вырвался на свободу. Алла выглянула. С лестницы скатились Марк и Женька.

– Доброе утро. Что-то я всё проспал.

– Действительно, – отозвалась Марина. – Что за день такой? Все проспали!

Алла сразу же вышла, – от греха и от вопросов, – а они остались с Виком, который принимал посетителей, как выразилась Марина.

Зоя Петровна вытащила из печки хлеб. Как у неё это получалось – непонятно. Она ставила хлеб в печь на ночь, и он никогда не подгорал, не засыхал, всегда пропекался и выглядел, как классический каравай из рекламного ролика или дорогой поваренной книги. Алла проглотила голодную слюну. Ей захотелось есть так, как будто она только что пробежала на лыжах десять километров.

– А где Павел? – спросила она, косясь на каравай.

– В ангар ушли.

Алла сварила бадейку кофе – кофейника на всех не хватало, и она варила кофе в большом медном ковше с носиком, – и налила себе.

– Правда сегодня вертолет прилетит? – спросила она у спины Зои Петровны. Спина ничего не ответила, но как-то так дрогнула, что стало понятно – правда.

Алла пила кофе и волновалась.

Волновалась, что сейчас войдет Павел, а она очень давно его не видела. Волновалась, что ей придётся взглянуть в его странно светлые глаза при всех. Волновалась, что сегодня прилетит вертолет и всё закончится. Волновалась, что вертолет прилетит и ничего не кончится.

Появился Сергей Васильевич, посмотрел на Аллу с известным лукавством, потёр руки и подступил к Зое Петровне, чтоб она яичницы побольше нажарила. За ним притащился Петечка, взлохмаченный и заспанный, и стал канючить, что у него болит шея, повернуть не может, и вообще у него позвоночник сломан.

– Что ты несешь? – спросила вошедшая в кухню Марина. – Встань, я посмотрю!

И отвела его к окну.

Володя и Степан зашли один за другим надутые, должно быть, уже успели поругаться, а за ними ввалился добродушный Диман.

– А есть завтрак и всякое такое? Алла Ивановна, дайте кофе, а? У меня в ушах звенит!

– У тебя тоже позвоночник сломан?

Антон сказал, что должен погонять движок, а Женька спросила, нельзя ли на вертолёте покататься.