Анна Данилова - Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник)

– Как, говорите, фамилия патологоанатома?

– Гладышев Борис Львович. Вы можете пообещать, что не выдадите меня? Хотя… Евгения Борисовна сразу все поймет, а ведь она – наш лечащий врач… Скажите, я зря сделала, что рассказала вам об этом?

– Думаю, что не зря. Тем более речь идет о таком серьезном деле, как предполагаемое убийство…

– Вы что, уже уходите? А чай?

Денис посмотрел на женщину так, что другая, будь она поумнее и деликатнее, сгорела бы от стыда, но на Трушину его убийственный взгляд не произвел ровно никакого впечатления.

– А печенье?!

Оказавшись на улице и глотнув свежего морозного воздуха, Денис позвонил Лизе, рассказал о разговоре с Трушиной и предположениях доктора Гладышевой.

– Денис, я знакома с Борисом Львовичем, он классный мужик и прекрасный эксперт, я ему сейчас позвоню и договорюсь о встрече. Если он согласится поговорить со мной, то я заеду за тобой, и мы поедем к нему вместе. Машину ставь на парковке, найди где-нибудь поблизости. А потом, думаю, ты не будешь возражать, мы поедем все-таки к Глафире домой, она ждет, уже и яблоки поставила в духовку, говорит, у нее какой-то волшебный рецепт… Да, пожалуйста, купи по дороге бутылку хорошего виски для нашего эксперта.

Гладышев, к счастью, как раз дежурил в больнице и встретил их на крыльце, в наброшенном на белый халат плаще, улыбаясь, словно был рад провести этот холодный осенний вечер не среди остывших трупов, а в компании живых, интересных ему людей. Лизу он сразу обнял, прижал к своему высокому долговязому телу. Свет фонаря сверкал на его золоченой оправе очков, заставлял лосниться мокрый асфальт больничных дорожек, дрожал в помертвевших, еще не успевших слететь с могучих дубов, которыми был засажен весь клинический городок, листьях. Желтая круглая луна нависла над мрачным кирпичным корпусом терапевтического отделения, в подвале которого и находился городской морг.

– Привет, Лиза. Как поживаешь? Проходите, здесь так сыро, промозгло… А я заварил чай.

Денис подумал, что это счастье, что здесь его не станут угощать миндальным печеньем, которое теперь ассоциировалось у него с глуповатой, в розовых кружевах Трушиной.

Они спустились по широкой лестнице вниз, в подвальное просторное помещение, куда вела массивная старинная дверь, после чего оказались в длинном, ярко освещенном белым светом неоновых ламп коридоре, по обеим сторонам которого располагались двери. В конце коридора одна была приоткрыта, и там виднелись край стола с горящей на нем лампой и кресло.

Запах стоял больничный, но Денис понимал, что где-то в глубине этого подвала, в больших секционных залах стояли столы с безмолвными пациентами Гладышева, и что после того, как он поговорит с гостями и выпьет чая, сразу же вернется к ним, к тем проблемам, которые привели некогда живого человека к смерти. И вот там-то уже запах совсем другой, неистребимый. И это удивительно, что от халата, который был надет на докторе Гладышеве, пока еще не пахнет мертвой плотью.

– Борис Львович, как поживаете? – Лиза, хоть и была уставшая, но старалась выглядеть бодрой и веселой. Она и Дениса всегда учила, общаясь с людьми, почаще улыбаться. Считала, что только так есть шанс разговорить человека, расположить к себе. Тем более в морге. – Что нового творится в вашем тихом мире? Что нашептали вам ваши пациенты?

– Онкология, Лиза. Это просто невероятно, сколько молодых людей уходит, их просто как косой косит… Еще меня лично, как мужчину, убивают страшные, смертельные травмы, наносимые женщинам их мужьями… Если с онкологией мир еще как-то пытается бороться, то с этой бедой женщины борются сами.

– В смысле?

– В том смысле, что если мужчины бьют и калечат своих жен, то жены их попросту убивают. Только за последнюю неделю мне привезли двух зарезанных мужчин. Не смотрите на меня с удивлением, Лиза. Да, мне иногда приходится подменять своих коллег – судебных медиков. К тому же некоторые пациенты, перед тем как их спустят в мой подвал, пытаются сражаться со смертью в нашей клинике, то есть их находят ранеными, но живыми.

– Вы ведь раньше занимались судебной медициной… Скажите, вам не встречались случаи, когда женщин забивали… ну, скажем так, кулаками…

– А я вам про что говорю? Пьяный муж только и знает, что месит кулачищами свою жену…

– Нет, я не о таких случаях. Понимаете, речь идет не о пьяном побоище, а когда находят, скажем, труп женщины, которую убили одним ударом в бок или в живот… И это – убийство. Словно у преступника нет ни пистолета, ни яда, ни ножа… Как будто бы он привык доверять только своим рукам. И знает наверняка, что его удар станет первым и последним.

– Нет, ничего подобного лично в моей в практике не было. Но у Геры Турова – было. Один парень убил своего друга ударом в живот, причем нечаянно, они просто боролись на пляже. От удара разорвалась селезенка…

– Я не думаю, что это была просто борьба на пляже, – не выдержала Лиза. – Вот не верю! Думаю, что у них был конфликт, и, может, для посторонних глаз это и выглядело как простая борьба на пляже, но на самом деле у этого Наполова был зуб на друга, или кем он там ему приходился.

– У Наполова? Наполов, ну да, я тоже запомнил эту фамилию, потому что такая же досталась моей родной сестре от мужа. Знаете, я поддерживаю эту вашу версию, но теперь-то чего об этом говорить? Все в прошлом. Тому парню дали условный срок, он давно уже, наверное, забыл эту историю.

– Но убить одним-двумя ударами все-таки можно?

– Конечно, можно! Причем, как мне думается, совсем необязательно, чтобы преступник обладал невероятной физической мощью. Думаю, здесь сыграло свою роль его эмоциональное состояние, понимаете? Ненависть, злоба, ревность… Да мало ли! Этот Наполов, к примеру, боролся со своим соперником, который увел у него девушку, делал вид, что играет, а на самом деле в какой-то момент не выдержал и нанес ему смертельный удар, да так, что никто этого и не заметил. Просто вложил всю свою силу именно в этот удар, сконцентрировался, вы понимаете меня? Играючи такие удары не наносят. Просто парень был молод, вероятно, произвел благоприятное впечатление на судью, если он вообще не был подкуплен, прости меня, Господи.

– Но я все равно квалифицировал бы такие убийства, как предумышленные, понимаете? – сказал эмоционально, горячо Денис. – Взять хотя бы эту же борьбу на пляже, под улюлюканье толпы, когда все хохочут, шутят… А убийца знает, что он сейчас лишит человека жизни. Во всяком случае, он сам выбрал такой способ убийства, потому что, как ему кажется, так его невозможно будет обвинить именно в убийстве. Разве что в убийстве по неосторожности. Хотя нет, этот пример не совсем удачный. Возможно, этот Наполов поначалу и не собирался убивать своего товарища, желание пришло после того, как тот нанес ему неудачный удар куда-нибудь в лицо, словом, причинил боль. Физическая боль наслоилась на душевную, и вот он не выдержал, решил, что уже не в состоянии играть, попросту сорвался… Но почему вас так интересует эта тема?