Фридрих Незнанский - Гейша

Серая, как мышь, тощая Зойка, бывшая пэтэушница и малярша-лимитчица, загремела в СИЗО уже второй раз за мошенничество с фальшивыми лотерейными билетами. Первый раз она отделалась двумя годами условно, но не прошло и года, как снова влипла в подобную историю. Правда, теперь все было связано с более крупными деньгами. На словах Зойка была злая на весь белый свет, но в общем оказалась неплохой бабой и любила поспорить с Марго «про жизнь» и «подлую людскую натуру».

Рыжая татарка Римма появилась вскоре после Марго и вначале примкнула к своим, двум шумным татаркам, сидевшим по обвинению в перепродаже краденого золота и драгоценностей. Они громко судачили на родном языке, время от времени вставляя в свою тарабарщину неожиданные русские слова. Но вскоре двух ее землячек перевели в другую тюрьму, и Римма присоседилась к Марго и Зойке. Хитроватая Римма имела богатый опыт торговли на столичных и казанских рынках, и Марго, неравнодушная к коммерции, быстро нашла с ней много тем для разговоров. Марго так до конца и не поняла, за что Римма сюда попала, то ли кто-то ее обманул, она должна была отомстить и тоже обманула, то ли кто-то у нее украл товар, она хотела его вернуть, то ли кто-то подкинул ей краденое из ювелирного магазина золото, с которым ее вроде бы и взяли. Перемежая русскую речь татарскими словами, сбиваясь и перескакивая с одного на другое, она запутывала собеседницу так, что через пять минут та уже полностью теряла нить повествования и забывала, о чем шла речь. Пару раз поморочив с ней мозги, Марго больше не имела желания вникать в ее историю.

– Ты сильная женщина, – говорила ей Римма – Так быстро переломаться – это какую же силу воли иметь нужно! Я видела всяких наркоманов, и тех, кто завязал, и тех, кто не смог, а их больше. Я знаю, что люди в больницах под капельницей мечутся и врачи им ничем помочь не могут. У моего мужа брат двоюродный наркоманом был. Хотел бросить, несколько раз пытался. У него жена, ребенок маленький. Хотел все-таки жить по-человечески. А когда понял, что не сможет с иглы слезть, бросился с балкона, с девятого этажа. Сразу отмучился. Жену жалко, она поначалу словно рассудком помутилась, все тоже хотела с балкона шагнуть. Только через год немного в себя приходить стала.

– А я считаю, женщина сильная должна быть, как Скарлетт в фильме «Унесенные ветром», и, по-моему, ты, Марго, на нее чем-то похожа. Я когда кино смотрела, даже поплакала немного, а когда закончилось, подумала, вот если бы я такой же была, я бы всем показала… – говорила Зойка, потрясая кулаком в адрес невидимых врагов, не уточняя, что именно она собиралась им показывать.

Когда Марго попала в камеру, ей пришлось столкнуться со всеми мрачными сторонами тюремной жизни. Порядками в камере заправляла небольшая компания матерых уголовниц, «могучая кучка», как их прозвала про себя Марго. Главной у них была крепкая коренастая зечка лет сорока с небольшим со странным для женщины прозвищем Дядя Вова. Она не участвовала в обязательной для всех по очереди уборке камеры, и у нее всегда водились сигареты и чайная заварка. Нары «могучей кучки» находились в самом лучшем месте, в непосредственной близости от единственного в камере окна – источника драгоценного свежего воздуха. Хотя сквозь густую решетку маленького окошка, прорубленного в бетонной стене под самым потолком, мало что просачивалось, но все же многие хотели бы спать там. Во время обеда Дядя Вова садилась за стол первая, а еду ей приносили ее подчиненные. Говорили, что у Дяди Вовы водились даже наркотики. Вскоре Марго довелось это проверить. В первую неделю, когда Марго валялась, скрученная болью наркотических ломок, Дядя Вова предложила ей купить у нее порцию кокаина.

– Конечно, это не героин, но отключиться на время от боли тебе поможет, – искушала ее Дядя Вова, – для тебя будет все равно что наркоз.

Как ни ненавидела себя Марго за свою слабость, но соблазн был велик.

– У меня нет денег, мне передали только продукты и одежду, – отвечала Марго слабым голосом. Это была чистая правда. Недавно к ней приходила свекровь. Она принесла домашних пирогов с вишней и батон копченой колбасы. Это было буквально пару часов назад, и их еще не успели умять соседки Марго.

– А вот мы и посмотрим, какую жратву тебе принесла старая стерва. – Дядя Вова довольно чмокала языком, ковыряя в гнилых зубах заточенной спичкой. – И барахло свое тоже неси.

Пока Дядя Вова оценивала трофеи, остальные члены «могучей кучки» выжидали своей доли. Дядя Вова забрала и пироги и колбасу, взяла чистую футболку, принесенную свекровью.

– Этот лифчик твой мне надеть не на что, – она похлопала себя по плоской мускулистой груди, – а вот Грачихе в самый раз пойдет, – и Дядя Вова бросила почти новый импортный бюстгальтер Марго своей прихлебательнице, смуглой, сильно смахивающей на цыганку брюнетке с неопрятными, засаленными волосами.

– Ей здесь только лифчиков с кружевами не хватало – парашу чистить, – сострила другая их подруга. Все заржали и стали тянуть и разглядывать несчастный бюстгальтер. Вслед за бюстгальтером к Дяде Ване перекочевали рулон туалетной бумаги, кусок мыла и чистые носки.

– А это что тут у тебя? – спросила Дядя Вова, разглядывая коробку с гигиеническими тампонами.

Марго удивилась: неужели кто-то еще не знает о предназначении этих женских штучек. Пришлось объяснять все как есть.

– Ну ни хрена ж себе! – восхитилась Дядя Вова. – Прямо туда запихиваешь и ходишь? Так ведь небось и кайф без мужика словить можно, – мечтательно закатила она глаза, – давай их тоже сюда, попробуем на досуге.

– Ты хоть пару штук мне оставь, – спохватилась Марго, – а то что я делать буду, когда мне понадобится.

– Ничего, перебьешься, тебе еще принесут, – отрезала Дядя Вова.

– Чего все делают, то и ты будешь, – добавила Грачиха, примеривая лифчик, – носок скатаешь да подложишь, ничего с тобой не случится.

– А чем ты еще недовольна? – прищурилась Дядя Вова. – Это все твое барахло все равно по цене не тянет на дозу настоящего кокаина. На твоем месте надо спасибо сказать доброй тете, то есть Дяде Вове. – И она расплылась в улыбке, довольная своим каламбуром. – А то, может, ты вообще не хочешь дорожку занюхать, так и скажи, на том и разойдемся.

Марго уже чувствовала приближение новой волны боли и судорог, и хотя ей и было жалко своего добра, но зубы уже стучали. Поэтому она не стала продолжать спор.

– Слушай, Дядь Вов, я тебе отдала, что обещала. Все, как договаривались. Больше у меня ничего нет. Давай скорее, а то мне стоять тяжело. – Марго хотелось скорее принять дозу и расслабиться.

– Ничего, подождешь. – Дядя Вова еще раз пересчитала все изъятое у Марго и дала знак Грачихе выдать ей обещанное. Крошечный бумажный сверток с белым порошком сразу же заставил забыть обо всем.