Фридрих Незнанский - Гейша

– А еще кто? Подруги какие-нибудь?

Соседка пролистала список до конца.

– Она еще со Светой Федоровой общалась и с Настей Каменевой. Может, они знают?

Войдя в прихожую квартиры, Бирюков по сердобольному взгляду, брошенному в его сторону Анютой, догадался, что, несмотря на уговор, московский шурин раскололся и рассказал-таки жене, зачем прикатил в Москву из Твери родственник.

– Я щи свежие сварила, иди поешь, – предложила Анюта.

Бирюков боялся, что сейчас начнутся досужие бабьи расспросы, но жена шурина героически молчала. Видно, Илья взял с нее слово, что все рассказанное останется тайной, но по тому, с каким вниманием она наливала в тарелку щи, добавляла сметану и нарезала хлеб, Бирюков понимал, что она знает о его вчерашних подвигах. Знает, но молчит.

«Ладно, – подумал он, – так даже лучше. Не надо ничего объяснять, притворяться, где был, что делал. Главное, чтобы она не лезла с вопросами, а так – пускай знает. Шила в мешке не утаишь».

Из всех знакомых Лены ему удалось отыскать по телефону только Олега Савелова – того самого дочкиного приятеля, что фигурировал в ее записной книжке под литерой «О», – да и то женский голос ответил ему, что сейчас Олег на работе. Бирюков представился, объяснил, что он папа знакомой девушки Олега и что ему необходимо обязательно с ним встретиться. Помявшись, женщина согласилась дать рабочий телефон Савелова.

Позвонив ему на работу, Бирюков вкратце описал ситуацию. К его большому удивлению, неизвестный Савелов изъявил желание лично встретиться и поговорить. Условились, что Бирюков подъедет к шести вечера к зданию Юго-Западного банка на Полянке.

Бирюков приехал вовремя и успел еще выкурить сигарету, прохаживаясь взад-вперед мимо шикарных, с бронзой, вертящихся дверей банка. Олег Савелов оказался очень молодым человеком, не старше двадцати пяти. Он появился на ступеньках, держа в руке массивный деловой портфель коричневой кожи. Одет он был в светлый летний костюм, белую рубашку с пестрым шелковым галстуком.

– Вы Бирюков? – протягивая руку спросил он. – Добрый вечер. Значит, вы ищете Лену?

– Да.

– Давайте поговорим в машине, – деловито кивнул молодой человек, направляясь к припаркованной у тротуара блестящей иномарке.

Пискнула, отключаясь, противоугонная сигнализация. Молодой человек отпер машину. Бирюков забрался на переднее сиденье.

– Я слышал, что с Леной случилось, – без обиняков приступил к делу Савелов. – Кто вас послал ко мне?

– Никто, собственно, – пожал плечами Бирюков. – В дочкиной записной книжке был ваш номер телефона, я позвонил… Там какая-то женщина дала рабочий…

– Ясно, – обрывая его на полуслове, сказал Олег. – Что вы от меня хотите?

– Ничего, собственно.

От волнения Бирюков стал повторяться, не замечая этого. Почему-то в обществе этого молодого и наглого парня он чувствовал себя, как в кабинете начальника.

– Хотел узнать, как Лена там оказалась, кто ее в это дело впутал. Я же отец все-таки! Мы с матерью волнуемся. Вот, мать меня в Москву собрала, поезжай, мол, помоги Ленке, что да как…

– Ясно, – снова оборвал его молодой человек. – Я все понял. Вам нужно в прокуратуру обратиться, там вам скажут, кто ведет ее дело, назначен ли ей защитник. Я лично вам ничем помочь не могу и моего отца тоже не позволю впутывать в эту историю. Лена ваша сама во всем виновата. Никто ее ни во что не впутывал. Я понимаю, услуги адвоката стоят дорого, но если вы надеетесь что-то получить от нас…

Молодой человек покачал головой.

– Я согласился с вами встретиться, чтобы лично предупредить. Если вы не прекратите ваши домогательства, я буду вынужден принять меры.

– Постой, постой! – Бирюков даже головой помотал. – Что ты несешь, сынок, какие домогательства? Что ты катишь?

– Я тебе не сынок, – тоже перешел на «ты» Савелов, – и пока предупреждаю по-хорошему. От моего отца вы не получите ничего. Таких, как твоя Лена, у него было сто, на каждую блядь не напасешься.

– Ах ты, щенок!

Бирюков размахнулся, чтобы съездить зарвавшегося сопляка по уху. Савелов среагировал мгновенно, умелым приемом перехватил в воздухе занесенную руку и вывернул ее так, что Бирюков невольно ойкнул.

– Не рыпайся, папаша, и просеки, о чем я толкую, – процедил он сквозь зубы, не отпуская руки Бирюкова. – Оставь моего отца в покое. Денег ты с него никаких не получишь. Лена девочка умная, деньги у нее должны быть припасены на черный день. Передай ей, что этот день настал. Если она надеется еще что-то содрать со своих клиентов, то она сильно ошибается. Не те времена. Ты все понял?

– Понял, отпусти, – выдохнул Бирюков.

Савелов разжал пальцы.

– Ну все, визит окончен. Вали отсюда и передай своей дочке привет.

Ошарашенный Бирюков вылез из машины, потирая онемевшее запястье. Иномарка элегантно отчалила от кромки тротуара и, набирая скорость, исчезла из виду в конце улицы.

«Да что ж это за люди такие, Господи?» – думал он, глядя вслед удаляющейся машине.

Советом Олега Савелова он тем не менее воспользовался и сразу же с Полянки отправился в Генпрокуратуру. Дежурный милиционер на вахте первым делом попросил предъявить документы. Пришлось долго и унизительно втолковывать ему, что их украли в поезде, и что жена там сходит с ума от волнения за судьбу единственной дочки и на порог его не пустит, пока он все тут в Москве не разузнает, и «войди, друг, в мое положение, а если бы твоя дочка вдруг в беду попала?».

Наконец дежурный сдался и неохотно пообещал помочь, но завтра, потому что рабочий день сегодня уже закончился.

– Завтра приходи, папаша, часикам к восьми утра. Приемные дни по вопросам граждан у нас вторник и пятница, с девяти до двенадцати. Вон там табличка висит, видишь? Завтра пятница, ты и приходи, но пораньше, часам к восьми, а то народу набьется полный коридор, не попадешь на прием, если заранее не займешь очередь.

Не зная, то ли радоваться, то ли огорчаться, Бирюков вышел на улицу и пошел пешком, не выбирая конкретного маршрута. С одной стороны, завтра он может попасть на прием и узнать конкретно, что с Леной и где она, кто ведет ее дело, а главное – что теперь делать им, родителям, как спасать своего единственного ребенка?

С другой стороны, его мучила мысль, что вот он уже второй день ходит по Москве, а до сих пор ничего не узнал. Жена небось вся извелась от страха и неопределенности, а он так ничего и не добился.

«Ведь мать, наверное, надеется, что я вернусь вместе с Леной».

Теперь он сам удивлялся своей наивности, когда вспоминал, что и он искренне рассчитывал вернуться в родной город с дочкой, уберечься от сплетен. Теперь черта с два убережешься. Все, что он узнал тут за эти два дня, не укладывалось в голове. Здоровый сильный мужик, не привыкший особенно терпеть и унижаться, Бирюков бесился от чувства собственного бессилия, и в этом состоянии мысли, одна безумнее другой, лезли в голову.