Татьяна Коган - Только для посвященных

– Прежде чем мы начнем, я хотела бы рассказать тебе одну историю.

Кирилл кашлянул, скрывая негодование. Разговаривать ему сейчас хотелось меньше всего.

– Да, конечно. Историю о чем?

– О моей первой любви.

На лице Кирилла отобразилось столь явное разочарование, что Велецкая поспешила успокоить его:

– Это займет не больше десяти минут. Мне это очень важно.

Кирилл уныло кивнул. Вероятно, что-то в голове у женщин не позволяет им заниматься сексом, не приплетая любовь.

– Я слушаю.

Ольга минуту помолчала, собираясь с духом, и зашептала:

– У меня была одна-единственная любовь. Очень давно. В школе. Он был хорош собой. Высокий, темноволосый, с таким острым взглядом… Я всегда желала и боялась его взгляда. Казалось, меня видят насквозь. Конечно, это было девичье воображение. Мой принц меня не то что не видел насквозь, а вообще не замечал. Он был из крутых. Знаешь, в каждом коллективе есть горстка ребят, компания друзей, которые держатся обособленно и на других смотрят свысока. Он почти никогда не ходил один, постоянно с дружками. Я часто думала: возможно, если бы мы столкнулись с Ним без свидетелей, Он обратил бы на меня внимание. Я ведь красивая. И сейчас красивая, а семнадцать лет назад была вдобавок свежа и невинна. Я привлекала мужчин. Я могла бы встречаться с кем угодно, но мне нравился только Он. Понимаешь?

Кирилл почувствовал, как слабеет эрекция. На хрена он сюда приперся? Если уж так приспичило, помог бы себе сам. Это проще и быстрее.

Ольга заговорила громче:

– Сколько ночей я проплакала, ненавидя себя за трусость. Другая уже сто раз намекнула бы о своих чувствах, а я даже флиртовать не решалась. Даже Его тень гипнотизировала меня, я теряла дар речи, и единственное, на что хватало моих сил, – пройти мимо бодрой походкой. Кто бы знал, чего мне стоила эта искусственная бодрость. Едва свернув за угол, я хваталась за стену и задыхалась от волнения. Да, я сама придумала это чувство, вырастила его. А когда оно окрепло, жутко испугалась, но уже не могла избавиться от него.

Я долго молилась, сама не зная о чем. Боялась формулировать четкие желания, ведь они могли осуществиться. Я бы лишилась чувств, если бы Он заговорил со мной. Больше всего на свете я хотела лишиться чувств… Должно быть, мою молитву услышали. Но поскольку моя просьба была невнятна, то и ответ я получила такой же. Ко мне стал клеиться Его друг. Имелся в этом своеобразный романтизм. Я даже подумывала, не ответить ли на его ухаживания. Ведь тогда бы я чаще видела Его. А может, даже влилась в их компанию. И кто знает, вдруг однажды Он посмотрел бы на меня по-особенному?

Я не собиралась уступать домогательствам – планировала просто пококетничать. Но Его товарища подобный расклад не устраивал. Ему нужно было все и сразу. И мне пришлось дать отпор. Я не церемонилась. Сказала прямо, что он не в моем вкусе и между нами никогда ничего не будет. Отказ его сильно задел.

Так или иначе, но после резкого разговора мой принц впервые посмотрел на меня заинтересованно. Видимо, товарищ поделился с ним своей проблемой. Несколько раз я ловила на себе его пристальный взгляд, и в эти мгновения счастье переполняло меня. Я навоображала себе, что отныне все будет чудесно. Он проникся уважением ко мне и наверняка завелся. Ведь нет большего возбудителя для мужчины, чем трудная добыча…

Кирилла бросило в жар. То ли от горячей воды, то ли от близости обнаженного женского тела. Он хотел попросить Ольгу включить кондиционер, чтобы немного проветрить помещение, но она была слишком увлечена монологом…

– Внезапно со мной стала общаться девчонка из параллельного класса. Конечно, нет ничего странного в том, что люди знакомятся и начинают дружить. Просто эта девчонка… Она была из Его компании. Раньше она меня в упор не замечала. И вдруг проявила неподдельный интерес к моей персоне. Я долго ломала голову над причинами столь разительной перемены. А потом догадалась: это Он попросил ее узнать обо мне побольше. Ведь истинный охотник сперва производит разведку, и только потом начинает преследовать добычу. О, как я ликовала. Мечта начинала осуществляться. Я не верила своему везению. Каждый раз, когда девочка подходила ко мне, я подсознательно ожидала неприятного сюрприза. Например, что она рассмеется и заявит: «Да я же прикалывалась над тобой, дурочка. Неужели ты и правда вообразила, что я хочу с тобой дружить?» Но миновала неделя, вторая, и никто не говорил мне оскорбительных слов. Подруга искренне стремилась узнать меня получше. А однажды пригласила к себе домой.

Я знала, там непременно произойдет что-то особенное. И не ошиблась. К ней в гости пришли ее товарищи. Она изобразила удивление, но только идиот не заметил бы ее наигранность. Я внутренне улыбалась. Он подстроил это специально, чтобы познакомиться со мной.

Они завалились в комнату, и Он сел от меня далеко, поскольку нервничал. Мне это польстило. Единственное, что раздражало, – навязчивое внимание Его друга. Странно. Неужели Он не сказал товарищу о своих чувствах? Он был гораздо деликатнее, чем я предполагала.

Парни пили портвейн, их окончательно развезло. Я разнервничалась – знакомство не клеилось. Иногда волнение способно погубить самую удачную идею. Не стоило ему злоупотреблять алкоголем. Так или иначе, мне стало очевидно, что сегодня ничего не получится. Я решила вежливо откланяться и убраться восвояси. Его друг сказал: «надо поговорить», но я ответила: «в другой раз». Он схватил меня за локоть и поволок в спальню.

Велецкая замолчала, вперив в пустоту потухший взгляд. Кирилл сглотнул: во рту появился неприятный горький привкус, от которого не удавалось избавиться. Попытался открыть кран с холодной водой, чтобы умыться, но не смог поднять руку. Необычная слабость сковала тело. Что происходит?

– Мне казалось, я брежу, – продолжила Ольга. – Разве это могло быть реальностью? Меня раздевают с намерением изнасиловать, а в соседней комнате спокойно прохлаждаются трое свидетелей. И не предпринимают никаких действий, чтобы остановить преступление. Я закричала, все еще не веря в серьезность происходящего. На крик пришел второй, зажал мне рот и стиснул запястья, не давая сопротивляться. Я все еще вырывалась, когда Он вошел в комнату. Он должен был спасти меня, но вместо этого замер в проеме двери. Его любопытный взгляд прилип к моей груди, словно я была куском мяса, без лица, без мыслей, без чувств. Ничего ужаснее я не могла себе представить. А потом Он приблизился и сжал пальцами мой сосок. Меня насиловал Его друг, а Он ласкал мою грудь. Я давилась собственными хрипами, глотая их и не давая вырваться наружу. А потом перестала сопротивляться и умерла.

Кирилл поднял на Велецкую беспокойный взгляд: