Кирилл Казанцев - Наследство убитого мужа

Сегодняшний день – пятница, 24 мая – оказался богатым на подарки. Я возвращалась с работы выжатая до предела, с настроением хуже некуда. Лифт, по обыкновению, курсировал до восьмого этажа – так уж устроено в нашем так называемом элитном доме (лифт хронически боится высоты). Я перенесла в подъезд свое измотанное трудами и одиночеством тело, сумочку, пакет с продуктами. Собралась ступить на лестницу, чтобы одолеть оставшийся этаж… и вдруг похолодела. Я никогда еще не подвергалась насилию в собственном подъезде! А сегодня и вовсе не была к тому расположена! Что-то шевельнулось в мглистом пространстве между стеной и мусоропроводом. Я повернула голову – и словно гвоздями прибили к полу. Вместо того чтобы бежать на свой этаж, я с нарастающим ужасом смотрела, как из тьмы вылупляется небритая физиономия с воспаленными глазами. Злоумышленник шагнул навстречу, простирая руку и пересекая «зону личного пространства». Слава богу, разморозило наконец. Говорят, все женщины на генетическом уровне боятся мужчин. Какой тут генетический уровень! Я его почти не запомнила – красные глаза, свинцовая щетина, рука, выброшенная вперед, ничего другого в памяти не сохранилось. Я взвизгнула, и злоумышленник, растерявшись, отдернул руку. А я уже работала на ближней дистанции – бросила пакет на пол и сдернула с плеча сумочку. Не зря я купила этот угловатый стеклянный сосуд с жидким мылом и сунула в сумку, а не в пакет. Возможно, я промазала – хотела ударить пониже, а попала в висок. Но, клянусь, это был хороший удар! Злодей отшатнулся, что-то прохрипел и схватился за голову. Я тут же острым носком туфли протаранила его коленку, и он с сипом выпустил воздух. А я уже просочилась между ним и стеной, облицованной мрамором, и прыжками понеслась наверх, издавая тревожные позывные. На повороте обнаружила, что он бежит за мной, и в его в руке что-то блеснуло – неужели нож?! Жуткий страх ударил в голову, и я громко завизжала, как резаная.

Вся эта «олимпийская эстафета» продолжалась считаные мгновения, показавшиеся вечностью. Перемахивая через ступени, я влетела на девятый этаж, выхватывая на ходу ключи из сумочки, и припала к своей двери. Сверкнула мысль: а как этот тип попал в подъезд? Территория огорожена, внизу консьержка – и не абы какая, а суровая и неприступная Тамара Николаевна, которая даже мэра не пропустит, пока тот не докажет, что его тут ждут! Я трясущимися руками вставляла ключ в замочную скважину, но он никак не хотел вставляться. Две двери, три замка, как я собиралась с этим управиться? А грабитель (или все же насильник?) уже топал по последнему маршу. Он мог перекурить, позвонить другу, пока я воевала со своими замочно-скобяными изделиями! Вся надежда оставалась на мощь легких. Я уже готова была разразиться истошным воплем: «Люди, помогите!» Но тут с суровым лязгом распахнулась дверь по другую сторону от лифта, и из 17-й квартиры вынесло рослую, крепко сбитую женщину в короткой куртке и аляповатых джинсах. Она удивленно покосилась в мою сторону и захлопнула дверь. В собственных соседях я плохо разбиралась – ну, не любительница я общаться с соседями.

– Здравствуйте, – удивленно сказала соседка.

– Помогите… – прохрипела я.

Ее удлиненное лицо удлинилось еще больше. Дама навела капитальный макияж, надежно скрывающий возраст – и почему я это заметила? А за углом на последнем марше вдруг стало тихо. Злодей сообразил, что нас уже двое, и прервал свой бег. А я не могла преодолеть охватившую меня лихорадку. Один из ключей неплохо поместился в замочной скважине, но я забыла, в какую сторону его вращать!

– В чем дело, дорогая? – нахмурилась дама. – Почему волнения и беспорядки?

Я лишь икала и тыкала пальцем за угол. В этот миг раздался шум, и на площадку выпрыгнул злоумышленник. Он согнулся до упора, натянув воротник куртки на голову, чтобы лица не было видно, и без остановки промчался мимо нас. Не напал, боже правый! Я вновь окаменела, по спине ползли ледышки. Он удалялся, убегая все выше и выше. Вот миновал десятый этаж, одиннадцатый и уже осваивал лестничный пролет к последнему, двенадцатому. Шум затихал. «На крышу подался, – осенило меня. – Видимо, через крышу сюда и попал: кто-то по халатности оставил незапертым люк!» Я стояла с открытым ртом, забыв, что нужно делать. Можно представить, какую гамму чувств отображала моя физиономия. Соседка поколебалась, вышла к лестнице, прислушалась. Потом внимательно изучила мой трясущийся лик и заметила:

– Милочка, вы как мой новый телевизор – хорошо передаете цвета. Что это было? Кто этот милый молодой человек, не пожелавший показать свое личико? Вы его знаете?

– Нет… – прохрипела я и стала сбивчиво повествовать о событиях последней минуты своей жизни. Желание ворваться в квартиру и запереться на все запоры теряло остроту. Странно, но в присутствии соседки, которую почти не знала, я уже не чувствовала себя уязвимой и беззащитной. Она участливо меня выслушала, покачала головой и, не говоря ни слова, отправилась вниз, помахивая сумочкой. Я остолбенела. Для кого старалась? Впрочем, дама быстро вернулась и протянула мне пакет с продуктами. Конечно, я же бросила его возле лифта!

– Держите, соседка, – засмеялась моя спасительница. – И перестаньте трястись. Ничего не случилось. Вас просто хотели ограбить. Дело житейское. Небольшая встряска, дабы не забывали, что жизнь – не коробка с конфетами.

– Но надо же, наверное, сообщить… в милицию, – промямлила я.

– В полицию, – поправила дама. После чего опять подошла к перилам, задрала голову и прислушалась. Наверху было тихо. Если злоумышленник воспользовался люком, чтобы удрать, то можно представить, где он уже. Женщина поднялась на несколько ступеней, достала телефон и куда-то позвонила. Она говорила глухо, но в голосе звучали хорошо поставленные командирские нотки. В ушах звенело, я не слышала, о чем она говорит. Дама бросила телефон в сумочку и вернулась, располагающе улыбаясь.

– Я и есть полиция, душечка. Не волнуйтесь, через десять минут прибудет наряд и во всем разберется. Считайте, что по знакомству, – подмигнула соседка. – Если этим бездельникам хорошенько не поддать, они и через час не приедут. Эльвира, – представилась она, – Эльвира Абакумова. Дорогая, может, вы сотрете наконец с лица это выражение? Все кончилось, забудьте.

– Евгения… Простите…

– Хорошие мы соседи, нечего сказать, – поцокала языком Эльвира. – Вы давно здесь живете?

– Несколько лет…

– А я – четыре месяца. Могли бы и раньше познакомиться, гм… И не при таких своеобразных обстоятельствах.