Анна Данилова - Признания грешницы

– Глафира, взгляни!

Глафира посмотрела и кивнула головой:

– Это Владислав Иванович. Да-да, это точно он. А второго, другого мужчину я не знаю.

– Я предполагаю, что это родной отец братьев Рыбиных – Александр Иванович Рыбин, – сказал Денис. – Сергей, мы должны проверить, не были ли братья Рыбины, я имею в виду старших, в квартире Вадима. И если окажется, что они там были, значит, это они и расправились с Вадимом.

Сергей забрал стакан с башмаком, завернутые в целлофановые пакеты, и унес в машину. Вернулся, когда к столику как раз подошла официантка, принесла заказ.

– Но это еще не все, – вдруг сказал Денис. – Говорю же: у меня сегодня был тяжелый день. Дело в том, что Ирина Рейн, рассказывая мне о Лиде, сообщила и о том, что Лида до сих пор поддерживает отношения с женщиной по имени Эмма. Эта женщина живет неподалеку от санатория «Орлиное», на газовой подстанции. Как вы понимаете, услышав снова про этот проклятый санаторий, я не мог не обратить на это внимание. Она сказала, что когда Лида туда ездит, то всегда звонит Эмме предварительно, а сегодня, перед тем как уехать утром из дома, она, по словам Ирины, сильно нервничала, казалась рассеянной, задумчивой и, уже прощаясь с Ириной, с которой они находятся в очень нежных отношениях, ведь Ирина – ее приемная мать и очень любит Лиду, произнесла у порога такую фразу: «Не буду ей звонить… Уверена, что она дома, она же всегда дома, у нее работа такая…»

– И ты решил, что она отправилась к Эмме? – спросила Лиза.

– Я предположил, но не был, конечно, уверен. Понимаете, сначала Ирина рассказывает мне историю Лиды, где речь идет об «Орлином», затем упоминает про Эмму… Мы же с вами знаем, что Лиду неоднократно видели вместе с убитым Рыбиным… Месть за убитую мать – чем не мотив для убийства? Вот так все и сложилось в довольно-таки правдоподобную картину! Теперь представьте себе мой восторг, когда я, выруливая из санатория, где вдоволь наговорился со сторожем дядей Женей, выложившим мне ценную информацию о Лидии Рейн, смотрю перед собой и вижу: стоит себе ее машина, прямо под елями, в очень красивом, надо сказать, месте, рядом со скромным таким коттеджем. Я – туда. Стучу, дверь мне открывает очень милая, я бы даже сказал, интересная женщина. Смотрит на меня так внимательно, ждет, когда я что-то скажу, потом за ее спиной появляется еще одна женщина, я так понял, что это как раз Лидия Рейн. И знаете, что она мне сказала, вернее, о чем спросила?

– Не ты ли тот малый, который следит за ними? – улыбнулась Лиза, в душе радуясь, что воспитала такого талантливого сыщика.

– Нет. Она сказала: если вы, молодой человек, за брынзой, то приезжайте на следующей неделе! Потом она сказала, что они очень торопятся, и мне пришлось уйти.

Я отъехал, спрятал машину в лесу, дождался, когда они выйдут из дома, сядут в машину… Словом, я поехал за ними. Но уже в Марксе они запетляли по улицам, и я потерял их из виду… Такие дела…

– Я уверена, что они поехали, чтобы встретиться с Герой, – сказала Глафира. – Чувствую, что эта история подходит к концу.

Лиза набрала номер Дины Робертовны:

– Добрый вечер! Как ваши дела? Как Гера?

Потом Лиза уже только слушала и кивала головой:

– Да-да, Дина Робертовна, я все поняла. Хорошо, я сейчас приеду.

Услышав сквозь сон родной голос, Гера открыла глаза и увидела маму. Больничная палата была залита солнцем, и мама тоже казалась солнечной и совсем молодой в летнем цветастом сарафане.

– Мама, мамочка! – Гера протянула к ней руки и обвила за шею. – Господи, как же я по тебе соскучилась!

– А я сердцем почувствовала, что с тобой что-то случилось. Да и Дина тоже вела себя как-то странно, когда мы с ней говорили по телефону. Звоню тебе – твой телефон не отвечает. Звоню Леве – такая же история. Задаю Дине какие-то простые вопросы, она обещает перезвонить, говорит, что ей некогда, что потом все объяснит… У меня поднялось давление, и моя соседка вызвала «Скорую»! Словом, я лишний раз убедилась в том, что между матерью и ребенком существует какая-то невидимая нить, как пуповина… Слава богу, мне теперь лучше, и вот я здесь! Дина встретила меня на вокзале, она такая… такая… Я очень ее люблю, она – родной мне человек!

Мама говорила еще какие-то несуразности, она обнимала Геру, и Гера, вдыхая аромат ее духов, зарываясь лицом в ее теплые волосы, была счастлива как никогда.

– Вот, я принесла тебе кислое молоко, яблоки… А здесь, в кастрюльке, – куриная лапша, она еще теплая, я ее в свою кофту завернула… Гера, я все знаю! – Мама подняла указательный палец кверху. – Так что, пожалуйста, ни о чем не думай, ничего не вспоминай и продолжай жить счастливо, Гера, как раньше. Что было – то прошло. Я рада, что у тебя такие хорошие и верные подруги, друзья! Я познакомилась с Эммой, очень жалею, что не знала ее раньше, когда мы с тобой жили еще в Марксе. Чудесная женщина! А Наташа! Все бросила и прилетела к тебе, чтобы помочь, чтобы поддержать! Я уж молчу о Захаре! Если бы ты не встретила Леву, то тебе надо было бы выйти замуж за него. Он – настоящий мужик! Я рада, Гера, что тебя окружают такие люди, правда! Но твой муж, твой Лева… Представляю, сколько ему пришлось пережить. Цени его, он – лучшее, что есть у тебя в жизни, не считая, конечно, девочек. Анечка, Катя! Знаешь, я купила им такие шляпки, соломенные, летние, они в них как куколки!

– Мам… Успокойся. – Гера взяла мать за руку. – Вздохни вот так глубоко и постарайся, чтобы у тебя выровнялось дыхание. Все позади, понимаешь? Все – в прошлом.

– Гера… Девочка моя! – Татьяна Ивановна взяла ее руки в свои и принялась их целовать. – Боюсь даже представить себе, сколько тебе пришлось вытерпеть! Но почему, почему ты не позвонила мне? Не рассказала? Не приехала ко мне?!

– Ма, я не хотела тебя тревожить. К тому же мне не хотелось, чтобы меня нашли. Мне вообще тогда хотелось спрятаться куда-то, зарыться в норку и затаиться… Не знаю, поймешь ли ты меня… Со стороны мое бегство всем показалось глупостью, но разве я могла кому-нибудь признаться в том, что я собиралась сама решить свою проблему?! Поверь, ма, у меня рука бы не дрогнула…

– Я верю, Гера, верю… Уж если у родного отца рука не дрогнула, то чего уж говорить о тебе? Да вы с Наташей – страдалицы. Хорошо, что Бог послал вам хороших мужей, это ваше счастье.

– Как он умер?

– Кто?

– Отец Рыбина… Его, кажется, звали Александр Иванович.

– Его нашли в Графском озере, ты знаешь, где это… Он записку дома оставил, написал: не знал, мол, что от простого работящего человека могут родиться бесы. Прощенья просил у всех за своих сыновей, ну и все в таком духе.

Владислав Иванович рассказал следователю, что они действительно 10 мая отправились в Саратов, в глазную клинику, у Александра Ивановича проблема со зрением, глаз он себе на рыбалке повредил. Ну а в Саратове он от брата сбежал… В клинику не поехал, а отправился, получается, на квартиру к сыну, видимо, крепко там они поговорили, а чем все закончилось – сама знаешь…