Петр Красильников - Контрудар

Слухи между тем переполняли поезд. Одни говорили, что парня зарезали кавказцы, другие уверяли, что он застрелился. Больше всего не повезло тем, кто ехал с ним в одном вагоне. Их трясли как липу. В ту ночь поезд запаздывал и поэтому машинист стремился нагнать время за счет увеличения скорости. Соседи слышали какой-то хлопок, но никто из них и подумать не мог, что это выстрел. Несчастье случилось поздно ночью, большинство пассажиров спало. Тем не менее весь оставшийся путь пассажиры провели в тревоге. Сам труп никто не видел. После осмотра купе, его вынесли на одной из станций, а купе опечатали. В поезде уже работала следственная бригада из линейного отдела МВД на транспорте.

Девушка, которая назвала себя Таней при знакомстве с яхтсменами, вышла на перрон, внимательно осмотрелась и зашагала в сторону стоянки такси. Ее никто не встречал. Она быстро наняла машину и отправилась в город.

Такси остановилось на одной из тихих тенистых улочках города. Расплатившись с водителем, девушка поднялась на четвертый этаж обыкновенной хрущевки пятиэтажки, достала ключ и открыла дверь квартиры под номером 35. Войдя в квартиру, она бросила вещи прямо в прихожей, набрала номер телефона и сказала только одну фразу: «Я на месте». После чего разделась и отправилась в ванную.

Ну и задачку я себе поставила, — размышляла я возвращаясь домой на своем недавно приобретенном «Опеле», — найти киллера, или как его принято называть в среде профессионалов-специалиста, даже в нашем сравнительно небольшом городке, было равносильно поиску иголки в стоге сена. К тому же я никогда не имела дела с заказными убийствами, тем более никогда не занималась поиском того, кто только еще должен был осуществить свой замысел.

Однако то, что я увидела дома, быстро привело меня в чувство. Едва я открыла дверь, как чуть не грохнулась в обморок. Моя квартира была девственно пуста. Из нее вынесли все! Единственное, что мне оставили, так это тот самый бронированный сейф, где я хранила деньги и оружие, но еще не было известно не пустой ли он внутри. Дрожащими от волнения руками я набрала шифр и открыла дверцу. Конверт с деньгами, пистолет и две коробки с патронами, кое-какие документы лежали на месте. Я медленно сползла по стене и опустилась на пол.

А еще считаешь себя детективом, — противно хихикнул вечно живущий во мне презрительный тип, — а у тебя квартиры обчищают. А в висках пульсировала только одна мысль: «Почему грабитель или грабители, не мог же он один унести всю мебель, ковры, электронную технику, посуду, ну буквально все, не взяли оружие и деньги? Это что, особый почерк или что-то еще?»

Тупо осмотрев пространство вокруг, я поймала себя на мысли, что после того, как квартиру ограбили, в ней, кажется, даже прибрались. По крайней мере на полу не было ни клочка бумаги, ни соринки, воры ничего не оставили. Так, немного позже зайдя в туалет, я увидела, что они утащили даже рулон туалетной бумаги, а из ванной вынесли все мои косметические средства, включая шампунь, зубную пасту и щетку.

В состоянии полного отчаяния я просидела почти час. Потом поднялась, отряхнула с себя пыль и пошла к соседу Евгению Матвеевичу. Он жил с женой и своей престарелой матерью, и держал несколько магазинчиков в районе Сенного рынка. Дома оказалась только бабушка Даша, старуха лет восьмидесяти пяти, но еще достаточно активная и живая женщина.

— Баба Даша, — прямо с порога заревела я, — мою квартиру ограбили.

— Да что ты говоришь? — удивилась старушка так как будто я принесла ей свежие новости.

— Все вынесли, — продолжала всхлипывать я.

— Да как же ограбили-то, доченька, — защебетала бабушка Даша, — с самого утра приезжал твой муж Вадим Игоревич, он все погрузил и вывез. Он мне еще сказал: «Все, бабушка, уезжаем в Америку». Погрузили все и уехали.

Только теперь до меня дошло. Ведь это Вадик, ведь я должна была встретиться с ним, но не пошла, а все эти три дня промоталась с Леоновым. Так вот оно в чем дело! Этот подлец решил мне таким образом отомстить!

— Никуда я не уезжаю! — еще громче заплакала я. — Это он куда-то едет.

— Не знаю, дочка, только он такой веселый был, довольный, прямо сиял весь. А вы что же, не договорились что ли?

— Да не живем мы с ним уже полгода как. Он у меня не спрашивал, а взял все и вывез, а мы с ним в разводе.

— Батюшки святы! — всплеснула ладошами бабушка Даша. — Выходит он у тебя все отобрал?

— Да-а!

— Ой, дочка, ой что творится! Постой я тебе водицы принесу, — она пошла на кухню и принесла мне стакан воды, — выпей, тебе и полегчает. А ты на него в милицию заяви, — озираясь по сторонам, словно нас кто-то мог услышать, сказала баба Даша, — ему там быстро мозги вправят. Ишь чего удумал, чай не все-то вещи его, и твоего добра небось хватает. Не по-людски получается, разошли так поделить все надо было.

— Да пусть он подавится! — не выдержала я. — Пусть все забирает, мне ничего от него не надо! И не пойду я ни в какую милицию. Если есть у него совесть, то пусть она и решает.

— Не-ет, доченька, сейчас по совести никто не живет, не вернет он тебе ничего, не таков человек.

Она еще долго пыталась меня убедить подать на Вадика заявление в милицию, но я уже мало слушала ее, мысленно переживая случившееся. Ее ласковый голосок даже немного успокоил меня. Я простилась с ней и ушла к себе в пустую квартиру.

Так тебе и надо, — рассуждала я, — давно надо было сменить ключ, а еще лучше поставить новую дверь.

Вадик позвонил мне только через два дня.

— Привет! — услышала я в трубке своего сотового, который он не увез только потому, что в тот день телефон находился у меня в сумочке, — я знал, что ты не станешь заявлять в ментовку. Да и зачем, кому нужно это барахло, все надо сплавить и начать новую жизнь.

— Мне еще нужны деньги, я действительно уезжаю в штаты. Я звал, между прочим, и тебя, но ты не пришла в условленное место. Ты что молчишь?

— Когда ты увезешь с собой квартиру, я могу знать?

— Остришь? Ну ты всегда была такой. Не бойся, квартиру я оставлю тебе. Ведь ты ее приобрела уже после того, как мы формально перестали быть мужем и женой. Да, а что у тебя в сейфе, письма от многочисленных любовников?

— Что же ты и его не забрал?

— Ну это не мое. А все-таки любопытно, что ты в нем хранишь, наверное крупную сумму в баксах, которую сумела накопить, торгуя телом? Ладно, гуд бай, моя крошка, я позвоню тебе из Нью-Йорка.

Как только я услышала короткие гудки, тут же меня и прорвало. Так всегда бывает, когда надо что-то сказать я не решаюсь, а когда наберусь смелости бывает уже поздно. Вот и теперь, я хотела сказать, какой же он подлец, какой же он негодяй. Нет, не потому, что он увез все добро, разве нельзя было со мной по хорошему договориться, неужели я стала бы препятствовать тому, чтобы он увез свои вещи, неужели он думает, что я такая подлая, что буду трястись над каждой тряпкой, неужели он думает…