Брайан Гарфилд - Поединок со злом

Пол молча смотрел на опущенную голову Джека. Он знал вопрос, который нужно задать; ему пришлось заставить себя задать его.

— Что же они хотят сделать?

Джек долго не отвечал. Наконец он поднял голову. Лицо его было серым, глаза помутнели.

— Они хотят, чтобы я подписал документы на помещение Кэрол в закрытую психиатрическую лечебницу на неопределенный срок. В учреждение, предназначенное для лечения безнадежных и почти безнадежных больных.

Мне предстоит принять решение, — сказал Джек, — и я приму его, но мне нужен ваш совет.

— Что произойдет, если ты подпишешь эти бумаги?

— Ничего, я полагаю. Ее будут держать в той же больнице. Но это ведь обычная больница. Страховка почти кончилась. Когда не останется денег, ее оттуда вышвырнут. Папа, она даже не может сама есть.

— А если ее поместят в закрытую психиатрическую лечебницу?

— Я проверял. У меня есть полис, в котором это предусмотрено. Шестьсот долларов в месяц. Доктор Мец рекомендовал санаторий в штате Нью-Джерси. Там плата немного выше, но я оплачу разницу. Дело не в деньгах, папа.

— Это лечение в закрытом учреждении — оно навсегда?

— Никто не может этого знать. Иногда оттуда выписываются, после нескольких месяцев или после нескольких лет…

— Тогда почему ты советуешься со мной? — гневно спросил Пол.

— Послушайте, я люблю ее. Нельзя просто отправить человека, которого любишь, и отвернуться от него.

— Кажется, никто не просит нас отворачиваться.

— Я мог бы взять ее домой, — пробормотал Джек. — Стал бы кормить, мыть в ванной.

— И насколько бы тебя хватило?

— Можно нанять сиделку…

— Все равно это не жизнь, Джек.

— Роузин и Мец твердят то же самое.

— Тогда у нас нет выбора.

Когда Джек ушел, Пол вынул из кармана револьвер. Только с ним он чувствовал себя спокойнее. Убийцы! Теперь к их долгам добавится и этот.

— У них нет права так поступать с нами. Их надо остановить.

С Лексингтон-авеню он доехал на автобусе до Шестьдесят восьмой улицы. Поужинал в закусочной, прошел несколько коротких кварталов до Семьдесят второй и Пятой улиц и направился в Центральный парк. Стояли серые сумерки, дул холодный ветер, падали листья, люди выгуливали собак. Тускло светили уличные фонари.

Шел он медленно, словно утомленный после целого дня тяжелой работы. Именно в это время вечером они набрасываются на усталых прохожих. Хорошо, думал он, нападите же на меня.

Пол едва сдерживал кипевший в нем гнев. Он шел, засунув руки глубоко в карманы. Никому бы и в голову не пришло, что он вооружен. Смелее. Подходите — и получите свое.

Двое юношей, джинсы, жидкие волосы до плеч, прыщавые лица. Идут навстречу ему, сунув большие пальцы рук за ремень. Ищут повода. Подходите — и получите сполна.

Они прошли мимо, даже не взглянув на него; Пол услышал фрагмент разговора:

— …сногсшибательно, дружище, потрясающе. Самый дрянной фильм, который я…

Двое парнишек, идущих домой из кино. Ну, им не следует одеваться на манер хулиганов, это приведет к беде.

Сумерки сгущались. Пол шел по дорожке, мимо которой к театру неслись редкие такси. Впереди прогуливалась пожилая пара, охраняемая доберманом на поводке. Пола обогнали три молодые пары, прекрасно одетые, они явно опаздывали на спектакль в Линкольновском центре.

Полицейский на мотоцикле, заинтересовавшись Полом, приподнял стекло шлема: каждый одинокий прохожий был подозрителен. Он спокойно посмотрел на полицейского. Мотоцикл умчался.

Пол сел на скамейку посреди парка и дождался, когда стало совершенно темно. Тогда он поднялся и продолжил прогулку. Западная часть Центрального парка. Он прошел с квартал на север, затем на Семьдесят третью улицу, потому что вряд ли кто-нибудь мог напасть на него на Семьдесят второй, здесь было слишком много народу. Колумбус-авеню. Теперь темный длинный квартал к треугольнику Амстердам-авеню — Бродвей.

Никого. Он перешел площадь и мельком взглянул на Бродвей. В квартале отсюда на него напал мальчишка с ножом. Теперь попытайся еще разок.

Семьдесят третья улица и Уэст-энд-авеню. Пол стоял под уличным фонарем и смотрел в направлении своего дома, расположенного в двух кварталах к югу. Ничего зловещего. Черт побери, где вы?

Становилось все холоднее.

Но он пошел в другом направлении. Дошел до Семьдесят четвертой улицы и опять вернулся на Амстердам-авеню. Пройдя половину квартала, Пол узнал те каменные ступеньки, где чуть не упал после того, как мальчишка убежал.

Амстердам-авеню. Пол свернул за угол и ускорил шаг. К Западным восьмидесятым улицам. Теперь он находился в районе смешанного населения; добротные дома возвышались над ветхими строениями. Раньше он никогда не ходил здесь пешком по вечерам.

В ногах уже чувствовалась усталость. Стало еще холоднее. Пол дошел до перекрестка и посмотрел на указатель улицы: Восемьдесят девятая и Колумбус-авеню. Он повернул на запад.

Двое юношей на тротуаре — пуэрториканцы в тонких курточках. Прекрасно, подходите. Но они лишь проследили за ним взглядом. Разве я выгляжу слишком опасным? Что с вами, неужели я не похож на легкую добычу? Или вы способны нападать только на женщин?

Набережная реки. На верхнем этаже одного из домов была вечеринка: ветер доносил звуки рок-музыки, из открытого окна вылетел бумажный стаканчик — отбросы цивилизованных развлечений. Трое молодых людей грузили чемоданы в «фольксваген» по привычной системе: один выносил сумки, второй отправлялся за следующей партией, третий охранял машину. Это безумие. Нельзя допустить, чтобы кто-то был все время настороже. Пол пересек набережную и пошел к лестнице.

Здесь тоже небольшой парк.

На фоне огней деревья казались прозрачными. Пол прошел по тропинкам, мимо площадки для игр, вдоль склонов. Рощица хилых от смога деревьев; здесь темнота достигала вязкости сиропа. Вы здесь, я чувствую вас. Следите за мной, ждете меня. Выходите же! Но за деревьями никого не было. Снова тропка; конец парка, недалеко Семьдесят вторая улица. И снова никого.

Пол весь продрог, ноги гудели. До его дома было всего несколько кварталов.

Приближаясь к парковой лестнице, краем глаза Пол заметил легкое движение и услышал тихий вкрадчивый голос:

— Эй, подожди минуточку.

Пол остановился.

Высокий мужчина, очень высокий и ужасно худой, сутулый. В коротком пиджаке. Узкий череп, рыжеватые волосы, нервно подрагивающие плечи. Судя по всему, наркоман. Охотничий нож, сверкающий в полумраке.

— У тебя есть деньги, приятель?

— Возможно.

— Да… дай сюда. — Наркоман облизнул верхнюю губу, как умывающаяся кошка, и направился к Полу.

— Значит, вот оно, — выдохнул Пол.

— Что? Эй, гони деньги, дружище.

— У вас будет масса неприятностей.