Анна Данилова - За спиной – двери в ад

– Маша… Вы слышите меня? Маша… Господи, сколько крови! Если вы меня слышите, ответьте, пожалуйста! Все, сейчас я соберусь и позвоню… Все… Звоню… Если вы живы, дайте знать… Звоню…

И она позвонила. Вызвала «Скорую помощь».

– Девушка, пожалуйста… Человек упал, ударился об угол кровати… Я не знаю, жива она или нет…

Назвала адрес. Представилась. Пока ждала «Скорую», все стояла над Машей и дрожала, не в силах справиться с волнением.

Шли минуты, она вдруг вспомнила, что дверь почему-то была открыта. Маша, она не стала бы оставлять дверь открытой. Разве что выходила куда-то. Но куда? К соседке? Она ничего не знала о соседях. Мусор? Может. Она решила выбросить мусор? Но зачем, если она ждала прихода Полины? Значит, не мусор.

Мысль о грабителе пришла ниоткуда. Чтобы проверить эту нехорошую версию, Полина подошла к туалетному столику, где Маша хранила какие-то небольшие деньги на хозяйство. «Вот, Полина, если вам понадобятся какие-то средства, порошки, щетки, берите, не стесняйтесь, оставляйте мне чеки…»

Полина открыла ящик столика. Три тысячи рублей с мелочью лежали в шкатулке рядом со стопкой чистых носовых платков. Значит, не грабитель. Значит, Маша сама открыла дверь… Может, приходил кто-то и забыл закрыть за собой? Мужчина? Любовник, которого она не проводила до двери, спала?

Врач «Скорой помощи», худенькая девушка в бирюзовом костюме, констатировала смерть.

– Надо вызвать милицию, – сказала она, не оглядываясь на Полину. – Вызывайте!

– Она давно умерла?

– Нет… примерно час тому назад.

Полина набрала «02».

Марокко, 2010 г.

Бертрана я нашла не сразу. Тот дом, который прежде я видела лишь на экране монитора во время онлайн-бесед с моим другом и куда привез меня таксист, оказался пустым. Белый дом с двумя большими террасами, одна из которых выходила на океан, а другая – в сад.

Он точно знал о моем приезде, мы созванивались с ним, когда я шла на посадку в аэропорту Орли, но вот уже здесь, в Марокко, мне с ним связаться не удалось – батарейка в моем телефоне разрядилась. Таксист спросил меня на хорошем французском, желаю ли я чего-нибудь, в том смысле, наверное, не отвезти ли меня еще куда-нибудь, на что я лишь пожала плечами. Я совершенно не знала, что мне делать и как себя вести. Мы были знакомы с Бертраном шапочно, и, если бы не обстоятельства, которые заставили меня приехать в Марокко, мы так и продолжали бы общаться лишь по Интернету, посылая друг другу воздушные поцелуи.

– Я слышал, его друг сильно пострадал, – голос таксиста, человека средних лет в белой тонкой рубашке, джинсах и в голубой феске, вывел меня из задумчивости.

– Что? Что вы сказали?

– У Бертрана есть друг, его зовут Фахд, он мотоциклист… Два часа тому назад он разбился на мотоцикле… Думаю, Бертран сейчас там.

– Откуда вы знаете Бертрана? Вы что, знаете всех в Касабланке?

– Нет, но я хорошо знаю этот район. Бертран – мой друг, он хороший человек, и это он попросил меня встретить вас.

Я смотрела на него, не зная, верить его словам или нет.

– Вы знаете, где находится дом этого…

– Его друга зовут Фахд, – терпеливо повторил таксист. У него была сухая темная кожа и спокойные карие глаза.

– Вы можете отвезти меня туда?

– Бертран сказал, чтобы вы ждали его здесь, чтобы отдыхали. Там, где он сейчас находится, вам не понравится. Это бедный квартал.

Вот теперь я поняла, что он говорит правду. Если бы он захотел меня куда-нибудь отвезти, то постарался сразу же уговорить меня вернуться в машину.

– Поехали, я вам хорошо заплачу, если только вы отвезете меня именно к Бертрану.

Он кивнул и распахнул дверцу машины.

Мы сели и покатили по улицам совершенно незнакомого мне города. Когда ехали из аэропорта сюда, на побережье, я не переставала удивляться разнообразию архитектурных стилей. Касабланка. Здесь было все: и бетонные, сверкающие на солнце здания в арабском декоре в деловой части города, и роскошные частные виллы за высокими каменными заборами, окруженные зеленью садов, в центре города, и старые, словно потертые временем европейские особняки – наследие колониальных времен, расположенные ближе к океану. Спускаясь же по широкой и безлюдной улице к дому Бертрана, мы проехали несколько бедных кварталов, застроенных прилепившимися друг к другу картонными домиками, напоминавшими цыганские трущобы.

– Это там? – Я махнула рукой туда, откуда мы приехали.

Таксист молча кивнул.

Мы развернулись и поехали обратно. Примерно полчаса мы катили по пустынной, темно-оранжевой в этот сумеречный час дороге, пока впереди не показалась россыпь коричневых, обмазанных глиной или обшитых ржавыми листами домишек, в некоторых местах сильно покосившихся. Яркими цветными пятнами выделялось сушившееся на веревках белье, одежда мальчишек и женщин, тонкие узорчатые ковры, заменявшие в некоторых местах стены, да прилавки торговцев с разложенными на них овощами и фруктами.

Машина остановилась.

– Дальше мы не проедем, надо идти.

Я вышла из машины и последовала за своим гидом в самую гущу построек. Мы шли по узким улочкам, и я спрашивала себя, что будет, если этот таксист меня все-таки обманул и теперь ведет меня, как овцу на заклание, на растерзание этим непонятным, живущим в таких ужасных условиях арабам?

– Меня зовут Юсеф, – представился мне таксист, словно таким образом желая меня как-то приободрить, мол, теперь мы знакомы и ничего не бойся.

Я не понимала, как можно нормальному человеку не запутаться в этих многочисленных поворотах, своеобразных темных аппендиксах нашего маршрута. Иногда казалось, что дома сужаются, и тогда проходы между ними становились совсем тесными, и вот в таких вот проходах непременно обнаруживался прикрытый какой-нибудь ветхой тряпкой мотоцикл или мопед. Некоторые дома стояли здесь настолько давно, что успели густо порасти диким виноградом. Удивляла открытость жизни, представившаяся моему взгляду. Иногда вместо части дома можно было увидеть деревянную нишу, в которой, уютно устроившись на циновке, лежал укутанный в шерстяной халат с капюшоном мужчина с темными пятками и совершенно счастливым улыбающимся лицом. Удивительные цветники я увидела там – прямоугольники из сбитых досок оберегали от мальчишек зеленые кактусы, и рядом с таким цветником можно было увидеть отдыхающего на свежем воздухе араба со стаканчиком чая или кофе в руке. В некоторых закутках встречались и куры с петухами, гуси, внешне ничем не отличавшиеся от птиц, которых держала в своем хозяйстве моя бабушка в русской деревне. Разве что арабские выглядели менее упитанными.

Наконец мы остановились перед входом в жилище. Помимо нас, здесь находилось еще трое мужчин. Они сидели на белых пластиковых стульях и молча пили темную жидкость из маленьких чашек.