Мэри Кей - Смерть в Занзибаре

Рядом с ним в проходе стояла Амальфи Гордон, глядя вниз на его бессознательное тело с легким неодобрением. Выражение ее лица представляло собой любопытную смесь раздумья, сомнения и досады. В полутьме задернутой шторки, освещаемая светом сзади, она выглядела еще более светловолосой и красивой, чем обычно, и просто невозможно было поверить, что ей не около тридцати, а уже далеко за тридцать, и что она ходила в школу вместе с чьей-то матерью.

Она взмахнула парой длинных, выглядевших позолоченными ресниц, без сомнения искусственных, и бросила на Дэни невидящий и абсолютно равнодушный взгляд, которым некоторые женщины удостаивают слуг, а большинство красавиц жалуют своих простеньких или непривлекательных сестер.

Именно этот взгляд вызвал у Дэни внезапную резкую враждебность, что, по-видимому, отразилось на ее лице, так как зеленовато-голубые глаза миссис Гордон потеряли свое абстрактное выражение и стали удивленно внимательными. Она оглядела Дэни с головы до ног, отметив ее молодость и не пропустив ни одной детали ее одежды и внешнего вида, и хмурая морщинка на ее белом лбу стала глубже. Она сказала, даже не попытавшись понизить голос:

– Вы, должно быть, секретарша Лэша… мистера Холдена. Я думала, что он взял с собой Аду.

– Она не смогла поехать, – коротко ответила Дэни, со смущением ощутив, что жарко краснеет.

– О?

Естественно, миссис Гордон не проявляла абсолютно никакого интереса к секретаршам Лэша, что при данных обстоятельствах оказалось весьма удачно, так как она прекратила дальнейшие расспросы. Однако что-то во взгляде Дэни явно ее раздражало, и она еще раз взглянула сверху вниз на спящего Лэша и затем легким, но весьма решительным движением протянула свою белую руку и разгладила заблудившийся локон волос, упавший поперек его лба.

Это был нежный жест собственницы, способный выразить целые тома – так это и было задумано. Подчеркнув тем самым свои отношения с Лэшем, миссис Гордон обворожительно улыбнулась и направилась по проходу в дамский туалет.

Дэни опустилась в кресло, потрясенная и беспричинно сердитая, расстроившись из-за шаткости своего избавления. А что, если бы миссис Гордон спросила, как ее зовут, и она сказала бы «Китчелл»? Что бы тогда произошло? «Но вы же не Ада Китчелл. Я ее знаю». И что бы она на это ответила? Две рыжих секретарши, обе носящие одну и ту же фамилию, – это было бы довольно сложно объяснить. Разве что они сестры… Если миссис Гордон еще раз спросит ее, ей придется выдать себя за сестру Ады. Лэш должен был помнить о том, что миссис Гордон встречалась с его бывшей секретаршей, и предупредить ее об этом.

Она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на него, и мрачные предчувствия сменились абсолютно нелогичной злостью. Она протянула руку и снова опустила на его лоб убранную прядь волос. Вот ей, подумала Дэни!

Стюардесса разносила чай, и два колониальных джентльмена позади нее проснулись и погрузились в продолжительную и несколько догматичную дискуссию о расовых проблемах в Кении. По проходу прошел тощий араб, которого Дэни видела раньше в холле гостиницы «Эйрлайн» – а возможно, и в Маркет-Лайдоне, – и один из мужчин позади нее, понизив голос, сказал:

– Видели, кто это был? Салим Абейд – тот парень, которого называют «Джембе».

– Думаю, что вы правы. Интересно, что он делал в Лондоне?

– Думаю, что вокруг него подняли шум немногочисленные наши сторонники, красные и малиновые интеллигенты. Понять не могу, почему мы позволяем подобным типам появляться у нас. От них нет никакой пользы, да и им никогда ничего не достается, – красные следят за этим! Набрасываются на них, как стервятники, с первого же момента после их приземления и учат их готовить перевороты.

– Я всегда слышал, – сказал второй голос, – что он весьма способный парень. Говорят, что у него даже есть последователи в Занзибаре.

– Я тоже так думаю. И это – несчастье для Занзибара! Этот остров всегда казался мне чем-то вроде мирного оазиса в скандальной пустыне политиканов, дерущихся за власть. Но Джембе и его братия собираются все это изменить, если удастся. Вы когда-нибудь замечали, что, несмотря на всю свою болтовню о «мире и братской любви», красные, как правило, жрут друг друга и с головы, и с хвоста из зависти, ненависти, злобы и жестокости? Их боги и их священное писание – это ненависть и разрушение, а Джембе типичный их представитель. В данный момент его мишень – это англичане, так как сегодня они подставляются, как сидящие на воде утки. Но он араб с побережья, и, как только он сумеет изгнать нас, он тут же повернет своих последователей на индийскую общину, или на персов, а потом на оманских арабов, и так далее. Всегда должен существовать враг, по которому нужно наносить удар, чтобы питать свою ненависть и получать от этого выгоду. Если Занзибар – это маленький рай, то Джембе – это змеи в нем! Я вам когда-либо рассказывал?…

Рассказчик снова понизил голос, когда объект его рассуждений снова прошел мимо, возвращаясь на свое место, однако после этого он уже больше не возвращался к Занзибару и к тому человеку, которого он называл «Джембе».

Дневной свет померк, и Дэни подняла заслонку и увидела, что они все еще летят над морем. Она пожалела, что у нее нечего почитать. И не с кем поговорить. Нет ничего такого, что могло бы успокоить ее натянутые нервы и заставить ее не думать о мистере Хонивуде и об убийстве. Парочка позади нее, исчерпав все политические проблемы и решив судьбу Кении, перешла – причем довольно громко – к тревожной теме катастроф и бедствий. За болезненно натуралистическим рассказом о переселенце, который повез самолетом свою семью в Найроби на уик-энд и совершил вынужденную посадку в безводной местности, где все они умерли от жажды, прежде чем к ним пришла помощь, последовал еще один – о джентльмене по имени Блотто Кутс, который выпрыгнул с парашютом в море под Момбасой и был съеден акулами, а за ним – и третий, повествующий о некоей «Тутси» Парберри-Бассет, которая потерпела аварию в кратере потухшего вулкана, в результате чего погибла не только она, но и двое ее друзей и ее африканский слуга…

– Видимо, она попала в нисходящий поток воздуха или мотор выключился по какой-то причине, – беззаботно вещал рассказчик. – Мы целые сутки не могли их найти. Ужасная история. Тела были разбросаны вокруг по кусочкам – не разобрать, где кто. А вы слышали о лайнере, который разбился над Средиземным морем в прошлый вторник? Я еще подумал, что это произошло примерно в том самом месте, где мы сейчас находимся. Сорок восемь человек на борту и…

Араб Джембе порывисто встал и снова поспешил в конец коридора. Проходя мимо, он бросил на говорящего взгляд, полный ядовитой неприязни. Было ясно, что он также слышал часть разговора, и Дэни вспомнила его давешнее заявление о том, что он «всегда плохо себя чувствует над морем, поскольку, если откажет мотор, все мы упадем: это ужасно!» И в этом что-то есть, подумала она, вглядываясь в беспредельное пустое пространство моря внизу под ними и раздумывая, есть ли в Средиземном море акулы. Она слышала авторитетное заявление, что около побережья Момбасы их полным-полно, и ей пришло в голову, что коль скоро этот напуганный Джембе так близко принял к сердцу судьбу несчастного Блотто Кутса, то уж на последнем участке своего путешествия, когда они покинут Момбасу, ему явно будет гораздо хуже.