Мэри Кей - Смерть в Занзибаре

«Самая дурацкая вещь, какую только можно было сделать, – безумно подумала Дэни. – В темноте!»

Бумажка снова затрепетала с легким шорохом, который заставил ее дико подпрыгнуть, она схватила ее и, засунув в карман, положила инертное тело Миллисент обратно на циновку и выпрямилась – дрожа, но больше не боясь. Нужно немедленно привести кого-то на помощь… Гасси Бингхем… Тайсона…

Она побежала к двери Гасси и забарабанила в нее, а не получив ответа, попыталась открыть дверную ручку и обнаружила, что Гасси тоже предусмотрительно заперлась на ночь. Дэни колотила по двери и звала ее по имени, а тихий дворик подхватывал звуки и разносил их эхом вдоль линии арок: «Миссис Бингхем! Миссис Бингхем… Миссис Бингхем…»

На соседней веранде открылась дверь, обрамляя Тайсона в ярком прямоугольнике света.

– Во имя Вельзевула, что означает этот адский грохот? – загремел Тайсон, добавляя к нему свою долю шума. – Кто здесь? Что случилось?

– Это мисс Бейтс, – воскликнула Дэни. – Тайсон, иди сюда! Она упала с лестницы, и мне кажется, что у нее сотрясение мозга или… или что-то в этом роде. А я не могу ее поднять. Она слишком тяжелая.

Дверь позади нее распахнулась, и явилась Гасси Бингхем, закутанная в фиолетовое шелковое кимоно, украшенное узором из глициний, и с бигуди, неровно укрытыми тюрбаном из лилового тюля.

– Мисс Китчелл? Вы ко мне? Что происходит, на милость Божью? Тайсон, ты…

Тайсон, одетый в одну только скудную набедренную повязку из какого-то веселенького хлопчатобумажного материала, пронесся мимо нее, зажигая по пути свет.

На верхнем этаже загорелись еще лампы, и появились еще головы, заглядывающие вниз: Найджела, Эдуардо, Ларри Даулинга…

Лоррейн бежала по веранде в нелепых, украшенных перьями босоножках на маленьких босых ступнях, и ее высокие каблуки стучали на бегу, а прозрачное неглиже едва прикрывало столь же прозрачную ночную рубашку.

Но уже никто ничего не мог поделать. Миллисент Бейтс была мертва. Она упала чуть ли не с самого верха лестничной клетки на каменный пол веранды и сломала себе шею.

– Я всегда говорила, что эти лестницы опасны, – содрогнувшись, выговорила бледная и трясущаяся Лоррейн. – У них такое дурацкое низкое ограждение. И вообще нет перил! Но все-таки я так и не пойму, как это могло с ней случиться, даже в темноте. Скорее уж в темноте каждый будет особенно внимателен, не так ли?

– Думаю, что ей, видимо, стало плохо, – сказал Тайсон. – На самом деле она, должно быть, именно поэтому и пошла вниз. Чтобы взять у Гасси аспирин или что-то еще. Ящичек с аптечкой был в комнате у Гасси.

– А ты не считаешь, что она сообразила бы просто сесть, если бы ей вдруг стало плохо? Нет, до чего же глупы бывают люди!

По тону Лоррейн было ясно, что, как бы расстроена она ни была, она считала Миллисент Бейтс виновной в совершенно недопустимом поведении, и теперь, когда первый шок уже прошел, ее эмоции склонялись скорее к злости, чем к печали.

Прошло около часу с того момента, когда Дэни подняла спящий дом, а они все еще находились в гостиной, ожидая прибытия доктора, скорой помощи и полиции. Все, кроме Гасси, которая поддалась крайней истерике и в настоящее время лежала в постели, получив две таблетки успокаивающего лекарства и бутылку с горячей водой, и Найджела Понтинга, который поехал в город, чтобы привезти доктора и вызвать полицию.

Они перенесли тело Миллисент в комнату Дэни, которая оказалась ближе всего, и оставили ее на Дэниной постели, где оно лежало в одиночестве, уставившись неподвижно в потолок, с открытым ртом, одетое в сурово утилитарную пижаму и старый шерстяной халат.

Лэша разбудили автомашина, выкатывавшаяся задним ходом из гаража, и свет фар на стене его комнаты, и, увидев, что весь дом светится огнями, он надел халат и отправился на разведку.

Амальфи, которая проспала все первоначальное замешательство и была поднята только воплями Гасси, присоединилась к потрясенному обществу как раз тогда, когда Тайсон и Ларри Даулинг несли безжизненное тело Миллисент в комнату Дэни. Она проявила поразительное спокойствие, и именно она сумела остановить истерику Гасси с помощью простого средства: она взяла графин с питьевой водой, стоявший на ночном столике у Дэни, и выплеснула его содержимое прямо в багровое, кричащее лицо миссис Бингхем.

Теперь Амальфи сидела на софе в сатиновом с кружевами неглиже цвета спелого персика, которое ей было очень к лицу, и выглядела такой уравновешенной, ровной и soignee [3], словно это был обычный светский раут. Она что-то говорила Лэшу, попивая черный кофе, который сделала Лоррейн, однако, если ее самообладание и было неподдельным, она, похоже, осталась единственной в комнате, кто им обладал.

Лэш даже не делал вид, что слушает ее. Он выглядел озабоченным и не в настроении, и, судя по всему, его гораздо больше интересовал узор на ковре, чем что-либо еще, хотя время от времени он отрывал от него взгляд и направлял его с активным раздражением на Тайсона, который безостановочно кружил по комнате, словно какой-то заблудившийся бездомный бродяга из Южной части Тихого океана.

Глядя на него с ярко выраженным желанием, чтобы тот хоть немного постоял спокойно, Лэш подумал, что если волосы на груди – это отличительный признак настоящего мужчины, то их излишество лишь подтверждает чертовскую правоту Дарвина, что род человеческий происходит от обезьяны. К тому же торс Тайсона мало чем отличался от половика, а его метания, словно льва в клетке, давно уже действовали Лэшу на нервы. Хоть бы он посидел спокойно минут пять! А Амальфи прекратила бы болтать, хоть на десять минут. Его взгляд мимолетно обратился к Дэни, и он насупился.

Дэни была единственным человеком в комнате, кто был полностью одет, и Лэш, отметив этот факт и время, неизвестно почему расстроился. Два часа ночи. А они все разошлись по своим комнатам, где-то около половины двенадцатого. И тем не менее одна лишь Дэни, по всей видимости, еще не ложилась, поскольку она все еще была не только в том же платье, что и в начале сегодняшнего вечера, но и в чулках. Вследствие чего представлялось маловероятным, что она просто наспех набросила на себя платье, предпочитая не спускаться вниз в халате, как другие. Он заметил, что она исподтишка рассматривает Ларри Даулинга, и еще больше нахмурился.

Сама же Дэни съежившись сидела в большом глубоком кресле, замерзшая и усталая, и раздумывала, каким образом Ларри смог вовремя вернуться обратно в дом и подняться к себе наверх, чтобы успеть переодеться в пижаму и халат, которые были сейчас на нем, если непосредственно перед тем, как она услышала шум падения Миллисент, она видела его на террасе под своим окном, одетого в смокинг. Или тогда прошло больше времени, чем ей казалось? Как долго она стояла около окна, глядя на свет луны, после того как он покинул террасу? Явно не больше десяти минут. И тем не менее Ларри выглядел как один из тех, кто был разбужен от крепкого сна, волосы его были взъерошены и время от времени он зевал. Однако, несмотря на зевоту, в его спокойных, наблюдательных глазах не было и следа сна, и Дэни не могла поверить, что он хоть немного чувствует сонливость.