Эмиль Габорио - Дело вдовы Леруж

— Простите, мадемуазель, — перебил г-н Дабюрон, — когда вы написали господину Альберу?

— Во вторник днем.

— Вы можете уточнить время?

— Кажется, я отправила письмо между двумя и тремя часами.

— Благодарю, мадемуазель, прошу вас, продолжайте.

— Все произошло, как я предполагала, — продолжила Клер. — Вечером я спустилась в сад незадолго до назначенного часа. Мне удалось раздобыть ключ от садовой калитки, и я поспешила его опробовать. Увы, замок так заржавел, что ключ не поворачивался, все мои старания оставались безуспешны. Я уже отчаялась, и тут пробило десять часов. На третьем ударе постучался Альбер. Я рассказала ему о злополучной неожиданности и перекинула через ограду ключ, чтобы он попробовал открыть с другой стороны. Ему это тоже не удалось. Мне оставалось только предложить ему перенести нашу встречу на завтра. Он возразил, что это невозможно, разговор не терпит отлагательств. Вот уже три дня, как он терзается сомнениями, посвящать ли меня в это дело; новой отсрочки ему не вынести. Мы переговаривались, как вы понимаете, через калитку. Наконец он сказал, что попробует перелезть через стену. Я умоляла его не делать этого, боясь, как бы он не сорвался. Стена довольно высока, вы ведь помните, и поверху утыкана битым стеклом, вдобавок ветки акации образуют нечто вроде колючей живой изгороди. Но он посмеялся над моими страхами и объявил, что попытается взять стену приступом, если, конечно, я не запрещаю ему этого самым решительным образом. Я не смела возражать, и он рискнул. Мне было очень страшно, я дрожала как осиновый лист. К счастью, Альбер очень ловок и благополучно перелез через ограду. Он собирался поведать мне о катастрофе, которая нас постигла. Мы присели сперва на небольшую скамью — знаете, ту, что около деревьев, а потом пошел дождь, и мы перебрались в беседку. Около полуночи Альбер расстался со мной, успокоенный и почти веселый. Ушел он тем же путем, разве что с меньшей опасностью: я заставила его воспользоваться садовой лестницей, а потом, когда он уже был на улице, положила ее у стены.

Этот рассказ, звучавший очень просто и естественно, привел г-на Дабюрона в замешательство. Чему верить?

— Мадемуазель, — спросил он, — когда господин Альбер перелезал через стену, дождь уже начался?

— Еще нет, сударь. Первые капли упали, когда мы сидели на скамье, я это прекрасно помню, потому что Альбер раскрыл зонт и я подумала про Поля и Виргинию. [26] Герои одноименного сентиментального романа французского писателя Жака Бернардена де Сен-Пьера (1737–1814), впервые опубликованного в 1787 г. и пользовавшегося большим успехом.

— Будьте добры подождать минуту, — попросил следователь.

Он присел к столу и торопливо написал два письма. В первом содержался приказ немедленно доставить Альбера во Дворец правосудия, к нему в кабинет. Во втором г-н Дабюрон распорядился, чтобы один из агентов уголовной полиции немедля отправился в Сен-Жерменское предместье, в особняк д'Арланжей, произвел осмотр стены со стороны сада и обнаружил следы перелезавшего через нее человека, если таковые существуют. Он пояснял, что через стену перелезали дважды — до и во время дождя. Соответственно, следы в обоих случаях должны отличаться.

Он предписывал полицейскому действовать крайне осторожно и найти какое-либо правдоподобное объяснение осмотру.

Дописав письма, он позвонил, вошел слуга.

— Эти два послания, — сказал г-н Дабюрон, — доставьте моему протоколисту Констану. Попросите, чтобы он сразу же их прочел и передал распоряжения, которые в них содержатся, сразу, слышите, сразу же. Поторопитесь, возьмите фиакр, дело весьма срочное. Да, вот еще что, если Констана нет в кабинете, велите служителю его отыскать: он меня ждет и не мог отлучиться далеко.

Потом г-н Дабюрон обратился к девушке:

— Сохранилось ли у вас, мадемуазель, письмо, в котором господин Альбер просит вас о свидании?

— Да, сударь, по-моему, оно у меня с собой.

Она встала, порылась в кармане и извлекла измятый листок.

— Вот оно!

Судебный следователь взял листок. В нем проснулось подозрение. Слишком уж кстати очутилось это компрометирующее письмо в кармане у Клер. Обычно девушки не носят с собой записок, в которых им назначают свидания. Одним взглядом он пробежал эти несколько строчек.

— Даты нет, — прошептал он, — почтового штемпеля нет… М-да!

Клер не слышала его, она лихорадочно искала доказательств свидания.

— Сударь, — сказала она внезапно, — часто бывает так: мы хотим остаться одни и думаем, что мы одни, а кто-то в это время наблюдает за нами. Прошу вас, допросите всю бабушкину прислугу, быть может, кто-нибудь и видел Альбера.

— Допрашивать ваших слуг? Да что вы, мадемуазель!

— Ах, сударь, вы полагаете, это меня скомпрометирует? Да какое мне дело? Лишь бы его освободили!

Г-н Дабюрон не мог скрыть восхищения. Сколько великодушной преданности в этой девушке, и неважно, правду она говорит или нет! Он-то хорошо ее знал и мог оценить, какое усилие над собой она совершила.

— Это не все, — добавила она, — есть еще ключ от калитки, который я перебросила Альберу. Я хорошо помню, что он мне его не вернул: мы об этом забыли. Наверно, он сунул его в карман. Если ключ у него найдут, это будет подтверждением, что Альбер приходил в сад.

— Я распоряжусь, мадемуазель.

— Есть еще одна возможность: пока я здесь, пошлите осмотреть стену…

Она обо всем подумала.

— Уже послал, мадемуазель, — отвечал г-н Дабюрон. — Не скрою от вас, одно из писем, которые я только что отправил, содержит приказ провести тщательный осмотр у вас дома, разумеется, незаметно.

Клер просияла и, поднявшись, снова протянула руку следователю.

— О, благодарю вас, — сказала она, — тысячу раз благодарю! Теперь я вижу, что вы на нашей стороне. И знаете еще что? У Альбера, может быть, сохранилось письмо, которое я написала ему в среду.

— Нет, мадемуазель, он его сжег.

Лицо Клер омрачилось, она с недоверием взглянула на г-на Дабюрона. В ответе следователя ей почудилась ирония. Но девушка заблуждалась. Следователь вспомнил, что во вторник днем Альбер бросил в камин какое-то письмо. Это могло быть только письмо Клер. И значит, к ней относились слова: «Она не сможет мне отказать». Следователю были теперь понятны и его волнение, и эта фраза.

— Но почему же, мадемуазель, — спросил он, — господин де Коммарен ввел правосудие в заблуждение, не избавил меня от пагубной ошибки? Ведь было бы куда проще сказать мне все.

— Мне кажется, сударь, порядочный человек не может признаться в том, что женщина назначила ему свидание, если не получил на то ее особого разрешения. Он скорее пожертвует своей жизнью, чем честью той, которая ему доверилась. Но поверьте, Альбер надеялся на меня.