Владислав Вишневский - Следы на воде

— Простите, сэр, вы имеете в виду до Лондона? — лицом не выражая удивления, с той же милой улыбкой переспросила стюардесса.

— Да, мисс, до Хитроу, если получится. — В ответ улыбнулся пассажир VIP класса.

— Хорошо, сэр, как скажете, — ответила стюардесса. — Обещаю, вас никто не будет беспокоить.

— Спасибо, мисс! Наконец-то я отдохну. Чертовски устал. Дела. Умотался.

— Я понимаю. Не беспокойтесь, — улыбнулась стюардесса. — Отдыхайте. Я прослежу.

Пассажир действительно быстро заснул. И на удивление стюардессы спал весь перелёт. Не видел, как в его салоне, и через один, в эконом-классе, классе «Y», так же «спали» ещё три пассажира.

По понятной причине, Валька с Серым не могли воспользоваться культпросветовским туалетом. Подхватившись, зрительный зал проскочили за пять секунд. Режиссёр, со всей своей гвардией помощников, даже шутливо посторонились, пропуская гарцующую мимо них слаженную фрицевскую терцию. Понимающе усмехнулись: обрадовались парни, что прошли кастинг, вот и обалдели от радости, забыли отметиться, ничего, вернутся. Валька с Серёгой думали о другом. Они выбежали в фойе, миновали вестибюль, потом дежурную вахтёршу с вытянутым лицом и вскинутыми очками застрявшими на лбу, выскочили на улицу.

— Терпи, бриллиантовый ты наш, — требовал Серёга, вытягивая Вальку на улицу. Не то шутил, не то подкалывал. — Нельзя! Где это видано, чтобы мы где попало драгоценностями разбрасывались. Мы ж не эта Россия. Мы — её будущее.

Привычно подкалывал. Валька кривился — милиции и близко не наблюдалось! — всё так же держался за живот.

— Ну, раненый перец, до дома доедем, нет? Болит? Выдержишь? — заглядывая другу в лицо, беспокоился Серёга.

— До какого дома? — болезненным голосом блеял Валька. Себе он казался бойцом группы «Альфа», телом накрывшим гранату, предназначавшуюся другу.

Друг это понимал. По глазам видно было. Готов был нести товарища хоть на край света, в крайнем случае, до своего дома минимум.

— Ко мне, конечно, у тебя же… нельзя.

Да, нельзя. Там мать, или её очередной ухажёр… Валька в расстроенных чувствах глубоко дышал. Но вдруг заметил, что бриллианты в «животе» вроде почему-то успокоились, не досаждают. Лицом посветлел, но другу говорить не стал. Очень приятно было слышать заботу товарища. Его друга, Серёги! Да если понадобится, так он и сам друга, если тот устанет, на себе понесёт, пусть и с раной… Друзья же. Товарищи. Читал где-то, что даже товарищи своих товарищей в бою не бросают, а уж друзья-то, какими они с Серёгой были, тем более.

В обнимку стоя на площади возле ДК — Серёга Вальку придерживал, — парни беспокойно оглядывались, выискивая глазами маршрутку — скорее бы, скорее, чтобы до Серёгиного дома доехать, но её — гадство! — пока не было… Прохожие на них с удивлением таращились… Наверное понимали Валькину боль… Наконец ребята заметили, что лица у прохожих хоть и разные, но у одних в основном с усмешкой, у пожилых с раздражением, даже злостью…

Одна бабулька даже пальцем в Валькин живот гневно ткнула, туда именно, в эпицентр как… снарядом навылет…

— Ой! — пискнул Валька.

— Сволочи! — сплюнула она себе под ноги. — Не добили вас, иродов! Фашисты проклятые. Скинхедов на вас нет. Прячьтесь, не то увидят.

Только теперь друзья поняли, что так в костюмах и выбежали. Даже не переоделись. На это у Вальки вновь в животе забурлило… Ой!

Валькин писк Серёга расшифровал мгновенно и правильно: назад дороги нет. Только в… маршрутку! Она как раз мигала жёлтым повортником в их сторону… В салоне пассажиры посторонились. Даже водитель, по виду гастарбайтер, магнитофон с узбекской музыкой выключил, с опаской в зеркало косился. «Фашист» Серёга отсчитал деньги за проезд… Русские. По пятнадцать рублей. Тридцать в сумме. Втянув голову в плечи, не оглядываясь, водитель принял… Валька боль терпел… Это видно было. Даже пассажирам маршрутки. Но оказывать первую медицинскую помощь они не стали, даже не поинтересовались, куда фашист ранен. Это знал Серёга. Товарищ того фашиста. И ладно. И пусть…

Последние метры до своего дома Серёга точно Вальку на горбу нёс. Потому что Валька чувствовал предел мучений. Коню понятно, вздыхал Серёга, столько времени прошло с тех пор, как Валька проглотил тот, этот… «сильно газированный» состав, и сколько нервов пережил потом, ещё и разной беготни. У кого угодно приступ может случиться. Грело одно, приступ не простой. А… бриллиантовый, вернее алмазный… Хотя первое определение было гуманнее для организма, для Валькиных нервов, а второе болезненнее, потому что алмазы… А что с этим в первую очередь в любом мозгу, в молодом, конечно, ассоциируется? Правильно, стеклорез, алмазная крошка, пыль, — именно это и приходило Вальке на память. Выживет ли, нет? Стонал… Чем ещё больше усугублял общие переживания.

А друг Серёга, спотыкаясь от тяжёлой ноши, думал о важном, как та сестра милосердия перед сложной операцией. Какие тазы, бинты, скальпели, зажимы, зелёнку, кохеры-тохеры-похеры, к столу приготовить. К операционному, естественно. Руки бинтовать, мелкие раны пластырем залеплять, холодную ложку со льдом — к подбитому в какой жаркой битве глазу прикладывать, он знал. Как и все его сверстники, и Валька тоже. А вот… Алмазы случайно проглоченные, камни, глыбы, пусть и камешки, это было впервые, первый раз. Даже и не слышал о таком прецеденте… Нет, что-то невнятное донеслось, как-то, пару раз с экрана телевизора из хроники «ЧП», о том, как «ихние» и «наши» наркополицейские ловко потрошат перевозчиков наркотиков в своих животах. Пургеном, наверное или клизмой выковыривают, жалея, что не вслушался в технологию вскрытия, огорчился Серёга. Но у него дома таких инструментов-приспособлений точно не было, нет, и не могло быть. И по соседям не пойдёшь, не поймут, да и тайну раскрывать не следовало. Не гвоздь Валька проглотил, не банку с витаминами, — алмазы. А алмазы это что? Ребёнку известно: сырьё для бриллиантовой промышленности. Стратегический резерв страны. Для нашей тоже. А что отсюда следует, резюмируем, кто они с Валькой? Правильно. Носители стратегических резервов, не меньше. И беречь их надо — Вальку, получается, в первую очередь, лелеять и носить на руках — непременно… В таком именно благостном ключе размышлял друг Серёга, с трудом втискиваясь в лифт с ойкающим за спиной Валькой. Надежда была только на естественный физиологический процесс молодого, сильного Валькиного организма. На который, похоже, друг и нацелился. Это бы хорошо. Только опять же… Горшка в Серёгином доме — ну ночной вазы, по современному унитаз же, само собой, исключается — Серёга и не помнил где его детский горшок, и когда он был, и был ли вообще! Ещё одна проблема!