Владислав Вишневский - Следы на воде

По стране немедленно прокатилась обычная в таких случаях волна задержания подозреваемых… то там, то здесь. Часто и близко не похожих. Естественно ошибочных. Людей где по ориентировке арестовывали, где и сами приходили. Сумасшедшие. Проведя опознание, человека выпускали. Что нервировало всю вертикаль службы — от линейного постового, до генерал-лейтенанта, включая его помощников. Как волной, то горячей, то холодной. Уже и не реагировали на сигналы об очередном задержании. А вот из-за рубежа неожиданно одна за другой поступили вполне определённые донесения. Два из Турции, и несколько донесений из Лондона, включая оставшегося «за скобками» человека в британской Ми-6… Донесения кому нужно доставили, кому положено расшифровали, передали генерал-лейтенанту… Тот прочёл.

Из аналитического материала следовало: разыскиваемое лицо находится в Англии. Не в РФ, а за рубежом, в Англии.

Генерал-лейтенант Тибелис немедленно собрал своих основных помощников.

— Наконец-то! — потирая руки, воскликнул он, глядя в документ. — Хорошо, когда везде свои люди есть, очень хорошо! По линии МВД отбой. Дело передадим внешним службам. Вот она где ниточка, вот! — Радовался генерал. — В Англии, голубчик, вынырнул. В Англии!

— Отлично, товарищ генерал-лейтенант. Знакомые места. — В тон генералу кивнул головой Вадим Николаевич. — Если за ним нашей какой крыши нет, никуда не денется. Достанем. Не Березовский.

— Точно! Вычислим и… — Не отстал и полковник Олег Александрович Чадов. Хотя он лично считал, лучше бы дело сами довести до конца. Резонанс мог быть наверняка благостным, в смысле поощрения.

— Нет, я думаю, его к нам, голубчика, нужно доставить, в Россию. Тут и…

— Замочить. — Угадал Вадим Николаевич.

— Под суд отдать. — Строго осадил начальник отдела.

— И правильно. Мы гуманное государство. Демократическое. — Укоризненно глядя на своего товарища, тонко заключил полковник Чадов.

— Именно, — прихлопнул рукой по столу генерал, и добавил. — Хорошо, что всё хорошо кончается. Совещание закончено. Я на доклад.

Вопросы оставались, но было уже проще.

Люди, Народ, Страна, если б вы знали, как нудно и противно лежать в больнице… молодым, практически здоровым парням, к тому же баскетболистам, просто невыносимо, ужасно невыносимо. Так бы и сорвались, и полетели… Подумаешь, температура плавает, за какую-то там критическую отметку поднимается. И что? Она же на чуть-чуть поднимается, на самую малость, а врачам это похоже в радость. Лежите-лежите, говорят, ещё не выздоровели Как не выздоровели, шёпотом между собой возмущались Серёга с Валькой, громко не только возмущаться, разговаривать нельзя было, потому что в палату поместили ещё одного больного, сказали тяжёлого, не разговаривает пока… тоже с синяками, всего забинтованного, вот он и есть больной, указывал на него Валька, а мы не…

— И вы больные, — стояла на своём лечащая врач. — Больные-больные, пока вас не выписали. Боль-ные! — Заключила и прикрикнула. — Ле-жать, я сказала, лежать! — Скомандовала, как щенкам.

— А когда? — испуганно притихнув, в голос, обиженно шипели оскорблённые друзья.

— Когда температура в норме стабилизируется, и анализы… — Бодро информировала врач.

— Ооо! — обречённо выдыхали «братья» по больничной палате. — Ещё и анализы!! — и падали на подушки, понимая, спорить бесполезно.

Желание как можно быстрее покинуть больничную палату у друзей появилось не так давно, точнее сегодня, прямо с утра. Вчера ещё всё нравилось, сегодня нет. И вовсе не по причине плохого медицинского обслуживания, с этим всё было в порядке, и лежали бы себе парни, отдыхали, но… Их неожиданно посетила любовь! Да, любовь! Она самая. Причём, возвышенная. Первая! И не одна на двоих, а у каждого, у обоих. Одновременно и одномоментно. Хотя они — «нокаутированные» и ослеплённые, это распознали на следующий день. Практически бессонная ночь — после ухода гостей, они долго обменивались впечатлениями, привела к общему знаменателю, что Наташа лучшая в мире, а Светлана красивее всех звёзд. Да не в шоу-бизнесе, конечно, а на небе. Причём, у Наташи такие красивые глаза, такие!.. А у Светы тоже! А улыбка у Светланки, как и у Наташи!! И обе они такие милые, такие красивые, такие заботливые… Дальше эпитеты у парней заканчивались, потому что гасли в небесных и неподдельных эмоциях, заменялись блеском глаз и восклицательными знаками.

— А как она на меня посмотрела, Серёга, как посмотрела… Ты заметил, заметил?

— Ага! А Светланка… А я в пижаме… Ё моё! Я — раз так, сразу, и под одеяло. Спрятался. А она заметила. Как ты думаешь, она заметила, нет? Я опозорился!

— Я тоже! А улыбка у неё… Как я раньше не замечал?

— А я… вообще дурак был…

— Ооо!

— Даа!!

— Слушай, а когда они ещё придут, они не сказали?

— Кто? А, Наташа в смысле.

— И Светланка. Светик! Цветочек! Валька, а ничего, если я буду звать её Цветиком или Цветочком, а? Не смешно?

— Нет, конечно… Жаль, не успели договориться, врачиха выгнала. А я буду… Я буду…

— Цветик! Мой Цветик! Представляешь, я, кажется, люблю её!

— И я тоже! Увидел и всё. Сразу… Нет, со второго раза. В Макдоналдсе я тогда не разглядел, занят был, а она…

Парни так распалились в своих мечтах, что тотчас услышали резюме от своих соседей, как ведро холодной воды…

— Эй, вы, там, прессованные! Вы заглохните — нет? Ночь же! Достали уже своими пестиками-тычинками. Утром расскажете медсестре на процедурах про свою любовь, по уколу пропишет в мягкое место, до обеда забудете. Ишь, понимаешь, размечтались! А с твоей Наташей, парень, кстати, рифмуется только одно, запоминай: Наташа будет наша. И всё. И в рифму и складно. Понял? Ха-ха!

— Что-о! Ты что сказал? Ну-ка, повтори! — Сбрасывая одеяло, взревел Валька. — Я тебе сейчас…

И мог бы, потому что чувствовал себя даже не Геркулесом, обиженным монстром. Который города в американских фантастических блок-бастерах, как спички ломает. Валька тяжело шагнул к кровати карлика. Палата тотчас проснулась, даже тот, который «тяжёлый» зашевелился, проснулась и дежурная медсестра. Влетела…

— А ну-ка, ну-ка, тихо здесь! Тихо, я сказала! Кто это у нас так раскричался? Спать-спать! Что такое? Больницу разбудите. — Строгим голосом вскричала она, включая свет.

— А ничего особенного, сестричка, тут это… — начала было оправдываться тот, который «Наташа будет наша», но его перебил Серёга.

— Ему утку надо. Он чуть не обмочился. Ага! Всех разбудил.

— Утку? — Изумилась дежурная медсестра. — Что же вы так, милый мой, на кнопку бы нажали, я бы и пришла. Или так приспичило?

— Ага, приспичило ему, — громовым голосом, как ему казалось, прогрохотал Валька, на самом деле прошипел. — Я как раз хотел ему… горшком этим. — В своём воображении он достиг уже размеров всей комнаты, но медсестра помешала.