Найо Марш - Семейка Лампри

— Не так давно произошло одно событие, которому я тогда не придал особого значения. Помню, это было в феврале, когда лорд Вузервуд приехал ко мне в дом непривычно возбужденный и, как мне показалось, даже чем-то напуганный. Прошло какое-то время, прежде чем мне удалось выяснить цель визита. Он хотел моего совета по юридической защите от угроз своей супруги. Я внимательно его выслушал, понимая, что это очередное проявление психического расстройства леди Вузервуд. — Адвокат откашлялся. — Дело в том, что лорд Вузервуд обнаружил в ящике туалетного столика супруги некий предмет, который якобы свидетельствовал о ее попытке покушения на его жизнь с помощью сверхъестественных сил.

Аллейн удивленно вскинул брови.

— Я с вами согласен, — произнес адвокат, — принимать на веру такие слова было бы крайне неразумно, но лорд Вузервуд стоял на своем. Никаких доказательств он мне не представил, однако намекал, что таковые имеются. И вообще мой клиент был на грани истерики и совсем не походил на себя. Честно говоря, я не знал, как поступить. Сказал, что защитой от потусторонних сил у нас суды не занимаются, а он ссылался на какой-то древний закон против колдовства. Я посоветовал ему показать супругу психиатру, на что он ответил, что если даже ее поместят в клинику, она и оттуда сможет до него добраться. Лорд Вузервуд сильно волновался, говорил бессвязно, иногда противоречил себе. В общем, мы так ни до чего не договорились. А перед уходом, уже стоя в дверях, он повернулся и со значением произнес: «Попомните мои слова, если ее не остановить, она меня рано или поздно прикончит».

— Ничего себе! — воскликнул Аллейн.

Мистер Раттисбон кивнул.

— Я вам рассказал, как было, а вы уж используйте мою информацию по своему усмотрению.

Аллейн улыбнулся:

— И я вам бесконечно за это благодарен. Скажите, мистер Раттисбон, а куда он дел это вещественное доказательство покушения на свою жизнь со стороны жены?

— Где-то спрятал. Уничтожать не решился. Боялся, как бы не получилось хуже.

— А жену он об этом спрашивал?

— Нет.

Аллейн кивнул:

— Я так и думал. Да, странная история.

— Это верно.

Они помолчали.

— Он в завещании что-нибудь оставил слугам? — спросил наконец Аллейн.

Адвокат пожал плечами:

— Как обычно. По сто фунтов всем, кто находился у него в услужении пять и более лет.

— Сюда входят и шофер Гигл, и горничная Тинкертон?

— Шофер — случай особый. Уильям Стенли Гигл — сын кучера лорда Вузервуда и внук кучера его отца. Ему отписано довольно солидное наследство — капитал, размещенный в надежных бумагах и приносящий годовой доход в триста фунтов, а также свободная от налогообложения недвижимость. Коттедж с участком в три акра рядом с усадьбой Вузервудов.

— Как давно составлено завещание?

— Лорд Вузервуд переписывал его несколько раз, но этот пункт всегда оставался. Как я понял, он выполняет волю своего отца.

— А горничная Тинкертон?

— Ей не отписано ничего.

— Вот как? — удивился Аллейн. — Преданную горничную жены он оставил ни с чем, а саму леди Вузервуд наделил таким богатством?

— Его супруга получила бы существенно меньше, доживи его светлость до сегодняшнего полудня. — Адвокат посмотрел на инспектора и, довольный произведенным эффектом, пояснил: — Лорд Вузервуд назначил мне встречу сегодня в двенадцать часов для подписания нового варианта завещания, согласно которому леди Вузервуд получает лишь минимум, установленный законом, и ни пенни больше.

Шофер Гигл прибыл вскоре после ухода мистера Раттисбона. Его ввел в комнату детектив Фокс. Сегодня шофер был не таким спокойным, как вчера. Аллейн решил, что это результат утреннего разговора с Фоксом. Он стоял навытяжку, вертя в руках свою шоферскую фуражку и с недоверием поглядывая на Фокса.

— Мистер Гигл, — мягко произнес Аллейн, — если вы правдиво ответили на вопросы нашего детектива, у вас нет причин для беспокойства.

— Я сказал ему правду, сэр, хотите верьте, хотите нет. Я там не был, сэр, честное слово. Мистер Майкл может подтвердить. Он видел меня, когда я спускался вниз. Говорят, потом его светлость громко крикнул, но я не слышал, потому что вышел на улицу.

— Хорошо. Повторяю, если факты изложены верно, вам не о чем беспокоиться.

— Мистер Майкл скажет вам, что это правда, сэр.

— Да, он сказал, что видел, как вы спускались вниз.

Гигл вытер со лба пот.

— Слава Богу. Прошу прошения, сэр, но я беспокоился, что он что-нибудь напутает. Ведь юные джентльмены его возраста не всегда все замечают.

— Мы попросили вас прийти сюда сегодня, чтобы узнать еще кое-что.

— Так если я что знаю, сэр, то обязательно скажу. Правда, я ничего не знаю. Как такое случилось с его светлостью, кто это сделал? Его светлость относился ко мне по-доброму, грех жаловаться.

— Настолько по-доброму, что завещал вам приличное состояние.

— Такова была воля его светлости. Это все потому, что мой отец преданно служил его светлости. А я никогда у него ничего не просил и не ожидал никаких милостей. А теперь, по-вашему, выходит, что я в чем-то виноват? У полиции всегда так — если с господами что-то случается, то непременно виноваты слуги. Господи, да что же это такое?

Аллейн молча слушал Гигла, не перебивая. Наконец тот иссяк и замолк, основательно вспотев.

— Ну вот, — примирительно проговорил инспектор, — вы наконец выговорились, облегчили душу. А теперь я прошу вас ответить на несколько вопросов. Садитесь.

— Я лучше постою.

— Как хотите. Вы сказали, что спустились вниз к машине и узнали о трагедии, когда мисс Грей пришла вас позвать. Отлично. А когда вы спускались вниз, лифт работал? Может быть, он вас обогнал?

— Нет, сэр.

— То есть лифт тогда не работал?

Гигл опять возбудился.

— Я ничего про лифт не знаю, сэр. Кабина была наверху. Все время.

— Хорошо, мистер Гигл, мы это выяснили. А теперь скажите, как обращался покойный хозяин со слугами?

Шофер ответил не сразу;

— Хорошо обращался.

— Хорошо, говорите?

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите?

— Правду, вот чего мы от вас хотим, — резко вмешался Фокс. — Инспектор задал вам вопрос, так отвечайте.

— Действительно, Гигл, успокойтесь же наконец, — сказал Аллейн.

— Простите меня, сэр, но я что-то действительно разволновался. Мне кажется, его светлость всегда ладил со слугами. Правда, некоторым была не по душе его манера разговаривать вроде как с ехидством, но я этого не замечал. Ко мне он относился по-доброму. Я это уже говорил.

— А были среди слуг такие, которые хозяйку любили больше, чем хозяина?

— Может, и были.

— Например, горничная?

— Возможно, и она.

— А какие отношения у вас с горничной ее светлости?