Сергей Бакшеев - Зеркальная месть

— Кузьминский суд. В шестнадцать часов, — сообщил он генералу.

— Хорошо. Свободен.

— До завтра?

— Какое завтра! Ты что, не понял? Через два часа добиваешься новой встречи с Демьяновой, и сообщаешь, что ее требование выполнено.

— Она захочет убедиться.

— Дашь ей свою трубку, пусть сделает один звонок.

Когда адвокат покинул «вольво», Рысев связался с Егором Ивановичем в Калининграде. Команда генерала-лейтенанта были короткой — отпустить и извиниться. Подчиненный не задавал лишних вопросов.

Вторым звонком Рысев вызвал Лесника. На этот раз инструкции последовали более подробные. В заключение генерал сказал:

— У Гнома два часа. И пусть он учтет ошибку в Коломне. Сделать надо хитрее. Помните против кого работаете.

На несколько минут Рысев задумался. Генерал взвешивал плюсы и минусы различных вариантов своих действий. Зыбкая идея обрастала деталями, пока не приобрела завершенную форму.

— Сегодня ты меня переиграла, — прошипел генерал далекой собеседнице. Он был уверен, что сейчас она тоже думает о нем. — Ты сделала неожиданный ход. Теперь моя очередь.

Рысев достал из портфеля старенький сотовый телефон и вставил в него симкарту. Подобные средства связи он покупал с рук на подмосковных станциях, прикидываясь дачником. Сейчас настал один из тех моментов, для которых они были предназначены.

Генерал набрал номер, дождался ответа и постарался изменить голос, добавив нервозность:

— Это брат Артура Хасаряна?

— А ты кто такой?

— Я знаю, кто убил вашего брата. В него стреляла женщина-киллер.

Речь шла о громком заказном убийстве двухлетней давности в центре Москвы вора в законе Артура Хасаряна. Его брат Давид оказался скор на расправу с предполагаемыми исполнителями, но со временем убедился, что мстил не тем.

— Откуда ты знаешь?

— Мой братуха продал ей винтовку. Сука его убила. Я недавно откинулся с зоны и нашел ее.

— И что ты хочешь?

— Того же, что и вы.

Собеседник ответил после паузы:

— И почему ты сам с сукой не поквитаешься?

— Птичка не моего полета.

— Где она?

— У ментов. Но завтра в шестнадцать часов ее доставят в Кузьминский суд. Если сука даст показания, ее будет охранять ФСБ.

— Откуда знаешь?

— Я шалаву из канцелярии суда охмурил. Она и шепнула.

— Как зовут киллершу?

— Светлый Демон.

Рысев отключил телефон, вынул и разломил симкарту. Кроме собственной воровской легенды, остальное в сообщении было правдой. Артура Хасаряна ликвидировала Светлый Демон. Среди бандитов наверняка ходили слухи о ней. По воровским законам Хасарян-младший обязан отомстить за брата.

Маршрут на службу генерал выбрал так, чтобы проехать по набережной Яузы. На одном из поворотов он опустил стекло и швырнул использованный телефон в незамерзающую грязную реку.

Оказавшись в рабочем кабинете, Рысев некоторое время раздумывал, а потом связался с Лесником.

— Завтра в четыре после полудня надо быть готовым к нештатной ситуации. Объясню при личной встрече.

С лязгом раскрылись многопудовые двери. Коршунова вывели из бетонного отсека бомбоубежища, где он провел целые сутки, и запихнули в БМВ на заднее сиденье.

— Куда? Что с Таней? — торопливо спросил Кирилл.

Агенты действовали молча. Вязаная шапочка, надвинутая на глаза, лишила Коршунова возможности обзора. Сцепленные за спиной руки вынуждали сидеть сгорбленным. Оставалось слушать и ждать.

Заурчал двигатель, автомобиль, задрав нос, выехал из подземного «бункера». Коршунову показалось, что водитель сознательно петляет по переулкам. На всякий случай, он отсчитывал время и запоминал повороты. «Шестнадцать — налево, тридцать четыре — направо…» Это позволяло ему сконцентрироваться и не чувствовать себя безвольным пленником.

После шестого поворота автомобиль оказался на шумной трассе, разогнался, через восемь минут четырнадцать секунд свернул вправо, и на счет «двадцать один» остановился в тихом месте. Клацнула открывшаяся дверца.

— Руки давай!

Кирилл Коршунов узнал голос Лесника. Он вывернул руки. Щелкнул замок наручников. Теперь можно было протереть запястья и размять плечи.

Лесник сдернул с Коршунова шапочку и выдернул из машины.

— Свободен. Поживи пока.

Кирилл осмотрелся. Улица тихая, но люди ходят. Это хороший знак. Сзади приткнулся его «чероки», из которого вышел насупленный Гном и направился к Коршунову.

— Хотел нас под пули Демона подставить! Наши люди обыскали тот заводик, куда ты нас привез, и нашли винтовку с оптикой. Она должна была нас грохнуть, да?

Гном ударил кулаком в живот. Кирилл стерпел удар, понимая, что его привезли сюда не для того, чтобы отдубасить.

— Ты идиот, Коршун! Предал систему! Мог быть с нами, а связался со списанной киллершей. Ей по любому кранты!

— Погоди, вас тоже спишут.

Гном презрительно сплюнул:

— Я же говорю — идиот!

— Отдельный, обособленный человек, — согласился Лесник. В отличие от напарника он был настроен философски. — Таково первоначальное значение слова «идиот».

— Чего? — скривился Гном.

— Древние греки уважали общественные обязанности и называли себя «политес». А тех, кто игнорировал общественную жизнь, например, не ходил на голосования, называли «идиотес». Коршун, ты участвовал в выборах? — Не дождавшись ответа, Лесник развел руки: — Я так и думал. Такого гражданина сознательные греки презирали и подчеркивали, что это ограниченный, невежественный человек. Так, постепенно, «идиот» стало синонимом слова «тупица».

— Скоро у нас «идиотес» станет больше чем «политес». Но мы подправим статистику!

Гном снова замахнулся, но его остановил Лесник:

— Нашего идиота лечить поздно.

— Эй, вы, сознательные греки, что с Таней? — прервал словоблудие оперативников Коршунов. — Где моя дочь?

Лесник бросил мобильный Коршунова на водительское сиденье в «чероки» и ушел к своей машине. За ним последовал Гном. Агенты уехали. Коршунов заметил ключи в замке зажигания и сел за руль.

Его выпустили, вернули машину и телефон. Что бы это значило? Ночь он провел в неизвестном бункере. Полчаса назад дали попить и вывезли сюда.

Взволнованный Кирилл подхватил телефон и набрал номер дочери.

— Таня! — обрадовался он, когда ему ответили. — Ты где?

— Я уже дома. Меня держали в камере, а недавно отпустили.

— Ты в порядке? С тобой ничего не сделали?

— Всё нормально. Но почему со мной так поступили?

— Это из-за меня. Прости.

— И из-за нее? — Оба поняли, о ком идет речь. — Вам пришлось выполнить их условия?

— Таня, я тебя прошу срочно уехать в Польшу. И затеряться где-нибудь в Европе. Никому не говори, где ты. Связь только через почту.