Лори Кинг - Элементарно, Ватсон!

Я ничего не сказал, потому что сказать мне было нечего.

— Самое любопытное здесь, — продолжал он, словно я его об этом спрашивал, — положение ран, которые были нанесены в самый верх шеи. Уэлланд Барнетт был очень высоким человеком — шесть футов и три или четыре дюйма [5] Более 1 м 90 см. по моим собственным измерениям лежащего тела. Я не расстроил вас?

— Нисколько, — возразил я. — Просто сегодня я еще не успел позавтракать, и это, видимо, сказывается.

— А, вот в чем дело. Нам стоило бы зайти к «Шарманщику Харту» за порцией свиных ножек и пинтой «Бертона». Тогда мы будем готовы ко всему остальному.

Я слабо улыбнулся.

— И, кстати, о вдове, — сказал он, взглянув на женщину в черном, которая неподвижно сидела на скамейке, глядя вниз немигающими глазами. — Вам не кажется странным, что она явилась в общественное место, тогда как ей было бы куда лучше пребывать дома, с задернутыми шторами и нюхательными солями?

Хотя, может быть, все дело в ребенке? Возможно, она хотела побыстрее увести маленького Генриха из этого дома смерти? Но нет, старина Грегсон уверил меня, что ребенок всячески противился тому, чтобы его вытаскивали на улицу, и закатил такую сцену, что пришлось вмешаться даже соседям.

Конечно, Грегсон не имел права удерживать ее. Она сообщила о том, где нашла тело мужа, ее слова внесли в протокол, дом обыскали, а тело унесли.

Но тогда почему, почему же она ушла?

Я пожал плечами.

— Кто знает? — сказал я. — Причин может быть столько, сколько звезд на небе. Гадать тут бесполезно.

— Гадать? — И голос, и брови Монтегю взлетели вверх. — Когда мы имеем дело с убийством, всякие гадания летят в урну! Факты, и только факты, которые нужно удар за ударом вколачивать в загадку, как гвозди в подкову. Бах! Бах! Бах! Бах! Вы слышите эти удары, мистер Де Воорс?

— Нет, — ответил я, — но большим воображением я никогда не отличался.

— Ну так я помогу вам, — сказал он. — Представьте себе вот что. Представьте, что в один прекрасный осенний день женщина покидает дом, где только что зверски убили ее мужа, и отправляется со своим единственным ребенком в парк, отстоящий более чем на милю от дома.

Почему не в парк, расположенный буквально через дорогу? Или в соседнем квартале? Или в следующий за ним?

У ребенка с собой никакого кораблика — только палочка, которую он подобрал у ворот. Я это видел своими глазами. Значит, главным фактором в выборе парка было не наличие воды, а расстояние, хотя и оно играло второстепенную роль. Она не хотела, чтобы за ней наблюдали. Она пришла именно сюда , в чем я был абсолютно уверен. Где еще можно так надежно спрятать ребенка, как не в самом большом парке города?

— Вы сказали: «второстепенную роль». А что же было первостепенным?

— Я полагал, это очевидно, — сказал Монтегю. — Она пришла, чтобы встретиться с кем-то.

— Боже! — воскликнул я. — Но с кем?

— С вами, — ответил Монтегю, сворачивая газетную вырезку и пряча ее в карман. — Прежде чем вы появились, я наблюдал за женщиной, поигрывающей ключом. Она с полдюжины раз доставала его из сумочки, чтобы убедиться, что он еще при ней. Когда наконец вы пришли — кстати, опоздав, судя по тому, сколько раз она бросала взгляд на часы, — она подчеркнуто не смотрела в вашу сторону. Еще интереснее то, что и вы не смотрели на нее. Если подумать, ведь это странная штука: женщина с такой великолепной фигурой, которую не пожирает глазами джентльмен вашего… хм… темперамента…

— Это абсурд и нелепость, — сказал я.

— В самом деле? — спросил он голосом, ровным, как игорный стол. — Несмотря на все доказательства противного?

— Какие доказательства? — Я не смог удержаться от вопроса. Этот тип пытался обставить меня!

— Во-первых, ваш рост, — сказал он. — Вы вполне могли нанести колотые раны в шею такому гиганту, как Уэлланд Барнетт. Конечно, сам по себе рост еще ничего не значит. Но далее мы переходим к вашему поведению. Вы описывали круги вокруг скамейки, на которой сидит эта дама, однако не приближались к ней. Сначала, по-видимому, из-за гувернантки — рыжей девицы, подошедшей к мадам попросить карандаш, чтобы заполнить один из этих новомодных сканвордов, которые стали всеобщей манией. Потом вам помешал пенсионер, присевший рядом с ней и долго, невозможно долго кормивший голубей. После этого — прошедшие мимо два полицейских констебля. Увы, сэр, у нее просто не было возможности передать вам заветный ключик — ключик, что даже на таком расстоянии и при моем уже небезупречном зрении очень похож на тот, который подходит к депозитным боксам для хранения ценностей в компании «Нэшнл сейф депозит компани» на Виктория-стрит.

Что же касается ваших с ней отношений, то об этом лучше не спрашивать. Стоит разве что упомянуть об изящной схеме, касающейся солидной суммы денег, а также, если я не ошибаюсь, полиса страхования жизни. Старая история: психоаналитик-фрейдист, его пациентка, запертая в золотой клетке брака без любви, сочувственные беседы (у вас это, кажется, называется трансференцией?), соблазн, падение…

— Это возмутительно! — гневно воскликнул я. Гувернантки уже в открытую пялились на нас.

— Да, и еще, — сказал Монтегю, словно припомнив что-то. — На подошве вашей правой туфли остались следы крови. Я заметил это, когда вы скрестили ноги.

Я вскочил со скамейки и быстро осмотрелся. Совсем недалеко от нас сидела Фрида, все так же, словно в трансе, уставившись взглядом в землю. Видела ли она ту безнадежную ситуацию, в которой я оказался?

— Ватсон, — позвал он кого-то совершенно иным тоном. — Мне кажется, наступил ваш черед. Поднимите его свернутую газету. И будьте осторожны — там нож.

Тот самый доктор, который до сих пор безмятежно стоял под одним из деревьев, двинулся к нам, и в его ладони внезапно появился старый, но от того не менее опасный армейский пистолет. Он прикрывал его своей черной сумкой так, что оружие было видно только Монтегю и мне.

— Стойте спокойно, — сказал Монтегю. — Мой друг-медик давно не практиковался по части стрельбы, а спусковой крючок у этой штуки очень чувствительный. Несчастные случаи нам сейчас ни к чему. А вот и констебли! — сказал он, подзывая приближающихся полицейских. — И, как всегда, вовремя. Здесь есть кое-кто, кого ваше начальство очень хотело бы видеть. И кто знает — может быть, кого-то из вас ждет повышение по службе?

— Дьявол! — сплюнул я в сердцах. — Ты такой же Сэмюэл Монтегю, как я марсианин. Ты Шерлок Холмс!

Когда констебли с обеих сторон взяли меня за руки, он поднялся, стукнув шутливо каблуками друг о друга, и поклонился.

— Кстати, — сказал он полицейским, — дама на второй скамеечке — миссис Барнетт. Инспектор Грегсон будет перед вами в неоплатном долгу, если вы упомянете о странной формы серебряном ключике, который наверняка найдете в ее сумочке.