Дарья Дезомбре - Портрет мертвой натурщицы

— Петя! — Маша подошла и замялась на секунду, но все-таки поцеловала веснушчатого в щеку.

Тот же, не будь дураком, сграбастал ее в объятия. Андрей аж побледнел от злости — что это, черт возьми, еще за Петя?! Но Маша сразу же повернулась к Андрею и представила:

— Это мой одногруппник, Петя. Это мой… — Маша замялась и чуть покраснела. — Начальник. Капитан Яковлев.

— Очень приятно. — Петя протянул ладонь. — Вы ж небось с Петровки?

— Небось, — мрачно подтвердил Андрей.

— Ну, Каравай, добилась-таки своего! — хохотнул Петя и похлопал Машу панибратски по плечу. Андрей напрягся. — Хотела работать на Петрах — и вот!

И веснушчатый бегло улыбнулся Андрею, и по этой быстрой оценивающей улыбке Яковлев понял: Машина заминка не ускользнула от Пети.

— А ты? — быстро перевела разговор Маша.

Петя с наигранным смущением развел руками:

— Ну, Маня, ну ты ж меня знаешь! Мы ж с тобой одной породы — упрямцы. Хотел свою контору — открыл.

— Где? — улыбнулась она, а Андрей чуть зубами не заскрежетал — от раздражения! «Одной породы»! Да что он о себе возомнил, конопатый?!

— В Лондоне, где я отучился весь дипломный год, — обезоруживающе улыбнулся Петя. — В самом что ни на есть Вестминстере! В основном, конечно, корпоративное право, но…

И тут Петя перешел на английский, Маша закивала, а Андрей потерял нить беседы и взъярился еще пуще.

— Мне кажется, — вкрадчиво сказал он на ухо Пете, — вас заждались.

И он кивнул на иностранцев и правда переминающихся с ноги на ногу за Петиной спиной.

Тот обернулся и, взяв Машу за руку, снова залопотал по-английски, но уже фирмачам: Андрей разобрал что-то про «юниверсити бест френд».

— Ладно, — перешел вновь на русский Петя, так и не отпустив Машиной руки. — Пошел нести культурку в массы: обещал сводить коллег в Пушкин музиум. Очень был рад тебя видеть! Ты ж здесь, — и Петюня чуть пренебрежительно, как показалось Андрею, кивнул в его сторону, — наверняка начальству не картины демонстрируешь, а по делу…

Маша опять замялась, а конопатый поднял руки:

— Молчи-молчи, ничего не хочу знать! Не буду выпытывать ваши сыщицкие тайны. Но телефон-то у тебя не изменился?

— Нет, — улыбнулась Маша.

— Вот и отлично! — прямо-таки залучился радостью Петя. — Жди звонка! — Он повернулся к Андрею, подал руку: — Было приятно познакомиться.

Капитан с трудом удержался, чтобы не продемонстрировать навязчивому парнише крепость мужского рукопожатия, но вовремя понял, что только еще раз покажет веснушчатому свое пролетарское нутро. «А хочешь выпендриться, — сказал он себе, нежно пожимая Петину руку, — валяй, открывай свою контору. В этом, как его? О! Вестминстере!»

Они спустились вниз и уже сели в машину, а Маша так и не прокомментировала появление своего бест-френда. Тогда решился Андрей.

— Вестминстер, — спросил он как можно более небрежно, — это же — аббатство?

— Это еще и квартал, — задумчиво ответила она. И добавила: — Думаю, тебе нужно позвонить во французскую полицию.

Андрей с облегчением выдохнул: значит, все это время она думала совсем не про Петю.

— Легко! — светски пожал он плечами и резко тронулся с места.

Стол Андрея окружили дружной толпой. На нее, впервые пришедшую на Петровку после месячного перерыва, слава богу, никто особенно не обращал внимания. Только кивнули приветственно — и все. А вот Андрею не повезло: он набрал номер и ждал, замерев, гудков. Вид у него был очень озабоченный — ну это и понятно.

— Тихо там! — гаркнул он.

— Мне в Париж, по делу срочно! — ерничал сидящий напротив Хмельченко. Андрей показал ему кулак. Слышно было, как на другом конце взяли трубку: Яковлев судорожно дернул кадыком.

— Бонжур, — раздалось в трубке. Окружающие беззвучно заржали.

Андрей уже был в испарине.

— Э… Хеллоу, — сказал он. — Кен ай спик ту комиссар (тут капитан, нахмурив лоб, заглянул в бумажку) Перрен? Итс комиссар Яковлев. Ай… Ви… Биг проблем! Биг! — В кабинете притихли: лингвистические муки Андрея вызывали уже всеобщее сочувствие. — Ви фаунд дроуинг. Оф Энгр. Ё… ё…

— Пейнтер! — подсказал кто-то из окружающих.

— Да, — подтвердил в трубку Андрей. — Пейнтер.

На другом конце установилось молчание, которое принято называть подозрительным.

Наконец там кто-то кашлянул и произнес, жутко грассируя:

— Диар комиссэр… Ай донт андерстанд.

Маша не выдержала — решительно забрала трубку из влажных от волнения Андреевых ладоней:

— Cher comissaire, ici mademoiselle Karavaille de la police criminelle de Moscou, nous avons trouvй deux esquisses de Dominique Ingres sur le lieu de crime. Je pense, que vous devriez jeter un coup d’œil [3] Комиссар, это мадемуазель Каравай из криминальной полиции Москвы. Мы нашли три рисунка Доминика Энгра на месте преступления. Думаю, вам стоит на них взглянуть ( франц .). .

Маша послушала, что ответил ей комиссар, стараясь не замечать обмена взглядами всех присутствующих в «полис криминель», и, положив трубку, отдала бумажку с адресами и телефонами нависшему над ней Андрею.

— Ты почему не предупредила, что так хорошо говоришь по-французски? — зарычал он, пытаясь за строгостью скрыть смущение.

— Ну, — улыбнулась Маша, — я ж не знала, что ты так плохо говоришь по-английски, мон комиссэр!

Раскат хохота, за этим последовавший, привлек любопытных аж из курилки в коридоре, и Хмельченко рассказал еще раз всем на бис о страшных лингвистических страданиях Яковлева, пока сам Андрей, с горящими ушами, сканировал рисунки, чтобы послать их в Париж, усиленно делая вид, что не обращает ни на кого внимания. И слава богу, что никто, и правда не обращал внимания на стажера Марию Каравай, смотревшую на своего босса с плохо скрытой нежностью.

А в это время в Париже комиссар Перрен довольно покачивал ногой в лоснившихся от самостоятельной глажки брюках и следил из окна, как туристический кораблик огибает остров Сите. «Бедные туристы, — думал он рассеянно, ковыряя в зубах: на обед комиссар регулярно ел хороший кусок мяса с кровью. — Что ж они там видят-то за пеленой дождя?» К слову об иностранцах — девица из России вполне сносно говорила на французском. И Перрен виновато подумал, что и ему надо бы подтянуть свой английский. Но как-то все не до того.

Пискнул компьютер: это пришел мейл от комиссара Яковлева с прикрепленными файлами. Перрен вспомнил, как тот мычал что-то нечленораздельное в трубку, и приободрился: в конце концов, его английский не хуже, чем у русского коллеги.

Он дернул мышью и открыл фото: это и правда оказались рисунки, сильно смахивающие на эскизы Энгра. Перрен присвистнул. Ну надо же!

— Софи! — крикнул он секретарше, болезненно худой, но весьма расторопной барышне с коротко стриженными кудрями. — Найди-ка мне номер музея Энгра в Монтобане!