Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]

Он уже проголодался, но не мог сейчас задержаться. Поэтому выпил еще стакан воды да отломил у молодого вахмистра кусок хлеба с салом, который тот принес на дежурство.

По дороге он встретил моложавую стройную даму с коротко подстриженными волосами в сопровождении пожилого сгорбленного мужчины. Дама казалась старомодной, похожей на старую деву, и в то же время было в ней что-то привлекающее внимание, Экснер невольно остановился и проводил ее взглядом. Походка у нее была ровная, осанка прямая и свободная, движения рук спокойные, размеренные — здесь она казалась существом из другого мира.

Ее спутник опирался на палку.

Стукнули ворота, кто-то повернул ключ.

Перейдя через площадь, Экснер обнаружил, что ворота те самые, к которым он направлялся. Значит, женщина и мужчина вышли от художника Войтеха Матейки.

Что ж, пока все складывалось неплохо.

Он чиркнул спичкой, чтобы рассмотреть табличку на воротах.

ВОЙТЕХ МАТЕЙКА

художник

На первом этаже, в окне рядом с аркой, было темно. На втором тоже. Ворота на замке. Он нажал кнопку звонка.

Сверху, как в Судный день, раздался голос:

— Кто там?

— Из общественной безопасности.

Под аркой загорелся свет.

Послышались семенящие шаги.

— Кто это? — Открылся старинный зарешеченный глазок, и в нем Экснер увидел плешь и растрепанные седые волосы.

Уличный фонарь осветил побледневшее лицо маэстро Матейки; художник щурил глаза. После света под аркой он плохо видел в темноте.

— Кто это? — переспросил он.

— Доктор Экснер.

— Тот, что по профессии ботаник?

— Маэстро, — сказал капитан Экснер, зная, как принято обращаться к пожилому художнику, — я веду в этом городе следствие по делу о трагической гибели пана Рамбоусека. Я слышал, что вы были знакомы, и хотел бы поговорить с вами.

— Охотно помогу вам, — проговорил Войтех Матейка, поворачивая ключ. — Хотя, пан доктор, вы сыграли с нами такую шутку тогда, в канцелярии, что мне бы стоило умерить свое рвение. Прошу.

Он провел Экснера через арку, откуда был виден бетонированный двор, и по красной ковровой дорожке они поднялись в мастерскую.

На столе стояла открытая бутылка вина и три бокала.

— Только что я проводил гостей, — сказал Войтех Матейка, — вы, должно быть, встретили их.

— Да, — учтиво ответил капитан Экснер (в присутствии старого художника его манеры стали безукоризненны). — Я видел какую-то даму в сопровождении пожилого мужчины.

— Это пани Шустрова, — пояснил Войтех Матейка. — Вдова. Учительница музыки. Мы частенько собираемся, беседуем, она играет на пианино. А ее спутник — доктор Чернох. Директор здешнего музея. — Он принес чистый бокал и налил Экснеру. — Если не откажетесь… Ваше здоровье.

Они выпили, и капитан Экснер сел.

Матейка оперся локтями о ручки кресла и начал постукивать своими короткими пальцами друг о друга.

— Ну, пан… пан капитан… Чем я могу вам помочь?

— Не знаю, — чистосердечно ответил Экснер, — может, каким-нибудь наблюдением, замечанием.

— Боюсь, от меня, человека пожилого, вы не дождетесь метких замечаний. Не говоря уж о наблюдениях. — Он махнул рукой и тихо засмеялся. — Кто же вам посоветовал прийти ко мне?

— Не помню. — Экснер лгал с ледяным спокойствием. — Кто-то из замка. Вы даже не представляете, со сколькими людьми я сегодня говорил, — добавил он.

— Отчего же, вполне представляю, — возразил Войтех Матейка. — Я слышал, посадили молодого Коларжа.

— Да, он арестован, — подтвердил капитан Экснер несколько хмуро, но с явным удовлетворением. — Однако мы обязаны проверить все обстоятельства дела. А вы, вы, говорят, относились к числу друзей пана Рамбоусека. К числу его доброжелателей.

Маэстро Матейка снисходительно улыбнулся.

— Это не совсем точно. Видите ли, пан капитан… Мы были почти ровесники. Оба родились в Опольне. Вместе ходили в начальную школу. Потом, как часто бывает, наши пути разошлись. Мы никогда не были друзьями в подлинном смысле слова. Мы были ровесниками. Я, как и все в Опольне, считал Славека чудаком…

— Пан Рамбоусек занимался живописью всю жизнь?

— Где там! — засмеялся Матейка. — Если его мазню вообще можно назвать живописью.

Капитану Экснеру, разумеется, даже в голову не пришло цитировать высказывания доктора Яромира Медека.

— Да, я видел его вещи, — сказал он. — В живописи я не очень-то разбираюсь и вообще для дела, для данного случая, это не имеет значения, но у себя я такое на стену не повесил бы.

— К сожалению, — вздохнул художник, — современная эпоха благоприятствует дилетантам. Вместо музыки — крик, вместо литературы — описания убийств, грабежей и пьянства, вместо живописи — «смелость» красок. А что… все это имеет отношение к убийству Рамбоусека?

Михал Экснер пожал плечами.

— Одному богу известно да святому Вацлаву, маэстро…

Они встретились на площади. Капитан Экснер и поручик Беранек. Остановились, оглядывая друг друга.

— Мы с тобой как два ненормальных привидения, — сказал капитан Экснер. — Боже мой, почему ты не идешь спать?

— Подышать вышел, — объяснил поручик, все еще стоя поодаль. — И знаешь, мне пришло в голову…

Они машинально зашагали к белой светящейся табличке с надписью «Общественная безопасность».

— …взглянуть, как там наша охрана. У них две собаки.

— С одной я знаком, — заметил Экснер. — Она гналась за мной вчера в парке.

— Пойду лягу.

— Гостиница — там, — показал Экснер через плечо.

— Ну да, а ты идешь не туда.

— Хочу еще кое с кем поговорить.

— Уже ночь, капитан.

— Что делать, если я любопытен, — вздохнул Экснер. — Не знаешь случайно — ты ведь знаешь почти все, — где живет доктор Чернох, директор музея?

Беранек достал из нагрудного кармана черный блокнот и стал его листать.

— Камил?

— Он.

— Площадь Мира, двадцать пять.

— Где это?

— Совсем рядом, — Беранек взглянул на номера ближайших домов, — Восемнадцать, семнадцать, двадцать… Вон там.

— Гм. А пани Шустрова?

— Шустрова? — удивился Беранек. — Не слышал о такой. — Он листал блокнот, стараясь, чтоб свет уличного фонаря падал на страницы. — Нет, не знаю. А кто она?

— Квартирная хозяйка доктора Медека.

— Ну, это другое дело, это есть. Подскальная, тридцать один.

— Ага…

— Ничем не могу помочь, капитан, не знаю, где эта улица.

— Спрошу у кого-нибудь. Ну а доктор Гаусер?

— Впервые слышу. Это еще кто такой?

— Хирург.

— Тебе нужна операция?

— Ты устал, — сказал Экснер сухо. — Здорово устал. Иди спать, а я еще поработаю.

— Подожди, ты не объяснил, зачем тебе хирург.

— Я слышал, он играет в канасту, — ответил капитан Экснер.

— Ага. — Поручик Беранек громко захлопнул свой черный блокнот. — Тогда спокойной ночи.