Войтек Стеклач - Современный чехословацкий детектив

«Я должен выяснить фамилию и адрес того вертопраха», — сказал себе Якуб Калас, еще не успев как следует успокоиться. Проще всего обратиться прямо к Комлошу, старый товарищ наверняка не откажет в небольшой услуге, хотя и удивится, зачем Каласу эти сведения. Но старшину на пенсии точно какая-то муха укусила. «Позвони, братец, позвони… — зудела эта зловредина. — Сними же трубку, позвони лейтенанту Вране, спроси у гордого командира следователей, у самого осведомленного лица, не обходи его, пускай он лично от тебя узнает, что ты работаешь на собственный страх и риск, играешь в детектива… может, хоть это его расшевелит». Якуб Калас подчинился внутреннему голосу. «Ладно, будь по-твоему, — сказал он бледному отражению в зеркале, — позвоню!»

Лейтенант Врана не пришел в восторг:

— Я понимаю, Калас, дома вам скучно, но почему вы обратились именно ко мне? Я только недавно вернулся из поездки, до смерти устал, кроме того, у меня гости, хочется поговорить с ними.

Якуб Калас слушал его со снисходительной улыбкой.

— Мне очень неприятно, товарищ лейтенант, что я позвонил в неподходящий момент. Сами понимаете, когда весь день сидишь один, времени не замечаешь. Поверьте, если бы я знал, что помешаю, я не позвонил бы. С моей стороны вообще негоже, да только — вы ведь меня знаете — люблю обращаться с вопросами к людям сведущим, а в данном случае лучше всех мне поможете именно вы. То есть могли бы помочь… хотя, конечно, я потревожил вас не вовремя, нехорошо мешать человеку, задерживать его, что подумают ваши уважаемые гости!.. Я бы мог зайти и в отделение, положим, завтра, а? Или попозже? Когда вам будет удобней?

— Хорошо, Калас, зайдите, — согласился лейтенант Врана и наверняка понадеялся, что легко от него отделается. — Завтра до обеда загляните ко мне в кабинет. Я буду ждать вас, скажем, в одиннадцать.

— Идет! — Якуб Калас вполне натурально разыграл радость. — Все-таки вы, лейтенант, отличный парень. А люди говорят: любит отбрить! Завтра я к вам загляну. Так будет лучше всего, хотя, конечно, дело-то пустяковое, его бы можно решить и сразу, в одну минуту, и мне не пришлось бы тащиться в окружной центр…

Якуб Калас с наслаждением подбирал слова, выстраивал их в фразы, одно за другим, тянул резину, играя у лейтенанта на нервах. Учись, юноша, терпение — великое искусство, выслушай старого чудака или отшей как-нибудь половчее! Знаю, ты бы с удовольствием от меня избавился, да как это сделать? У тебя гости, а перед гостями выказывать злость неудобно — как бы не подумали, что это их присутствие так тебя рассердило! И Якуб Калас пользовался случаем.

— Понимаете, товарищ лейтенант, речь идет о совершеннейшем пустяке, — повторил он. Начальник угрозыска, уже не сдерживаясь, заорал в трубку:

— Так выкладывайте, коллега, время дорого!

— Видите ли, мне необходима одна фамилия. Фамилия и адрес. Фамилия того типа, знаете, что набедокурил в доме Крчевой. Я заглядывал к вам по этому поводу, но вы — если помните, ведь я заходил совсем недавно — Пропустили мою просьбу мимо ушей. Я признаю, вы были правы. Однако фамилия и адрес мне все же необходимы. Видите ли, меня не покидает какое-то странное ощущение… вы ведь в этом деле специалист и должны меня понять…

— Ладно, — молодой следователь скрипнул зубами, этот звук долетел до Каласа даже по телефону, — я вам все скажу, с удовольствием скажу, только я ведь не ходячий справочник, прежде мне надо заглянуть в протокол.

— Вы очень любезны, лейтенант! — Якуб Калас наслаждался разговором. — Так я подожду.

— Что вы, Калас! — снова возмутился лейтенант Врана. — Вы говорите так, будто я ношу протоколы домой! Они в канцелярии, под замком и печатью! Вы меня удивляете, Калас!

— В таком случае, — продолжал улыбаться Якуб Калас, — пожалуй, надо бы спросить у дежурного. Если можно, я положу трубку, немного обожду, пока вы уточните, а потом, скажем через четверть часика, перезвоню вам.

Лейтенант Врана ответил после паузы:

— Пан Калас, вы поразительный человек, повторяю, мне понятно, что дома вам скучно, нечем себя занять, но если вы собираетесь коротать время таким способом, предупреждаю вас, я протестую! Категорически! Протестую! В кои-то веки я дома и о работе не желаю слышать! Извольте принять это к сведению и не надоедайте мне! Прошу вас, Калас, поймите — мне тоже иногда нужен покой!

— Понимаю, лейтенант, — произнес Калас. — И уже молчу. Мне бы только эту фамилию…

Лейтенант Врана все-таки треснул трубкой об стол. Решительно, по-мужски — констатировал Якуб Калас и чуточку погрустнел. Он не любил конфликтных ситуаций. «Все же ты немного перестарался, братец, — обратился старшина к бледному лицу в зеркале и присел на край кровати. — Бедняга лейтенант, видно, я здорово его разозлил. Нынешним молодым людям не хватает юмора. Работа их изнуряет, они нервничают. Их поглощает повседневная суета. Мы тратили на все больше времени. Работали без спешки. Правда, и проблемы перед нами были попроще, а может — нет? В конце концов, насколько теперешние проблемы сложнее и труднее, настолько же теперешняя молодежь лучше подготовлена к их решению.

Едва он растянулся на постели, раздался звонок.

— Слушаю, — вежливо отозвался он.

— Пишите, старшина Калас! — приказал голос в трубке. — Человек, фамилия которого вам так срочно понадобилась, — Любомир Фляшка, работает в редакции журнала «Современная женщина». Но если вы еще надумаете мне звонить, меня не будет дома!

— Спасибо, лейтенант, — пробормотал Якуб, — извините, что затруднил вас.

Но в трубке уже послышался тонкий прерывистый гудок.

«Одно дело сделано!» — радовался Якуб Калас, и в эту минуту его совсем уже не расстраивало, что он позвонил лейтенанту и разозлил его. В Каласе проснулся дух старого служаки. Он еще не знал, что будет делать завтра, но в любом случае решил искать преступника. Он разыщет его, хоть из-под земли достанет или убедится, что его не существует и Крч умер естественной смертью.

Заснул Калас быстро. И снились ему фиалки.

Доктор права Карницкий был завсегдатаем этого трактира.

— Когда-нибудь мы вышьем на вашем пальто инвентарный номер, — пошутил однажды заведующий.

За столиком у окна «чокнутый адвокат» завтракал, обедал, ужинал, случалось — оттуда его и выдворяли, когда перебирал лишку. У него хватало и времени, и денег, к пенсии он получал надбавку за концлагерь, а тут еще всегда находился кто-нибудь, готовый ради интересной беседы поднести ему рюмочку-другую. В последнее время доктор специализировался на красном с содовой, частенько выбегал к забору, зато мог пропустить через глотку больше пьянящей жидкости.