Михаил Соколов - Похищение

Я оглянулся. Терещенко взял фотографию со столика и внимательно её разглядывал. Я не знал, как поступить. Лучше всего было бы выбить дверь и бросить внутрь гранату. Но там могла оказаться Елена Тарасова. А убивать её, даже случайно, в мои планы не входило.

- Что ты там рассматриваешь? - спросил я Терещенко.

Он протянул мне фотографию.

- Да вот, смотрю, как паскуда жизнью тешится. Жаль, что он смылся. Но все равно еще, наверное, где-то здесь. Чего ему от своего товара бежать. Тут же на миллионы наркоты.

В этот момент за стеной - той, куда вела закрытая дверь - послышался какой-то шум. Терещенко тоже услыхал. Я принял решение. Бросив фотографию на столик, я разбежался и прыгнул ногой на дверь. Удар ноги плюс вес моего тела вышибли дверь, словно тонкую фанерку. Я с пистолетом наизготовку сунулся в дверной проем...

- Бросай пистолет! - услышал я такой знакомый мне голос. Она произнесла "пистоэт", очень мило выбросив букву "л". Сама-то Елена Тарасова твердо целилась мне в лоб, и по глазам её я увидел, что кокетничать она не собиралась, отнюдь. Тем более, что сзади в голову мне тоже уперся холодный ствол...

ГЛАВА 63

МОЯ УЧАСТЬ РЕШЕНА

Твердый металл слегка ударил меня в затылок - конечно ствол! - а Клин продолжал свой язвительный монолог. - Пистолет бросай внутрь и не вздумай дернуться, сразу мозги полетят. Ты же не хочешь, чтобы жена твоего клиента отмывалась от твоих мозгов? А может это будет для неё сексуально. Как ты считаешь, Лена, будет это сексуально?

- Перестань языком молоть! Кончай с ним, пора сматываться!

- И то верно, - издевательски подтвердил Клин. - Ну так как?

Я выпустил пистолет из пальцев. Он глухо стукнулся о ковер.

- А господин Тарасов знает, что вы, Елена Олеговна, здесь находитесь?

- Нет не знает. Зачем ему это знать? - усмехнулась она.

Клин отступил вглубь помещения.

- Поворачивайся. И не вздумай дергаться, я буду стрелять без предупреждения.

Я повернулся. В комнате было ещё трое. Это не считая нас с Терещенко. Двое держали на мушке моего напарника, а третий, отойдя от них, навел свою пушку на меня. Клин сел в кресло.

- Предупреждаю, Рэмбо легавый, у меня просто палец чешется. Он прямо-таки мечтает дернуться вслед за тобой. Знаешь, какое у меня самое заветное желание все эти последние дни? Вижу, догадываешься. Хочу тебя видеть синим и мертвым. Хороший Рембо - дохлый Рэмбо. От тебя постоянно какие-то беспокойства. Я это сразу просек. Еще в первое твое посещение сюда. Чего тебе было надо? Мы так все хорошо продумали, Марина была в восторге, надоел ей этот муж, хуже горькой редьки. А тут ты! Потом уж я тебя целенаправленно пытался отправить к праотцам. И газ использовал, и стреляли в тебя, и подрывали тебя!.. Вон, и Марина вместо тебя попалась, а тебе все везло. Я ведь знаю, тебе Тарасов ничего не заплатит, так чего же ты лезешь не в свое дело? Ну, понимаешь, все предсказуемые, ну со всеми можно бизнес вести, а вот появляются такие как ты, и все наперекосяк! Вроде такие же как все, а вот какого-то у вас винтика не хватает. Хорошо хоть вас иакиз паз, два - и обчелся, а то бы совсем жить нельзя было.

Он прицелился в меня и резко выдохнул, имитируя выстрел. Покачал головой.

- Ладно, успеется. Оттяну удовольствие. Знаешь почему вас, таких вот, ещё совсем не извели? - вернулся Клин к волнующей его теме. - Кое-кто думает, что если каким-то чудом все повернется этак вбок - не назад, а вбок, даже - такими идиотами как ты можно будет прикрыться. Но я не хочу экспериментировать. Себе дороже.

Он повернулся к Терещенко.

- А ну подойди!

Тот сделал шаг вперед и посмотрел на меня. Сзади его тут же ударили стволом в спину. Попали в позвоночки, - я ясно услышал костянуой стук. Терещенко сделал ещё пару шагов по направлению к Клину.

- Что же ты, сволочь, своих предаешь? - спросил Клин, явно не ожидая ответа. - Ведь так о тебе хорошо отзывались, так тебя Ленка рекомендовала. А я всегда знал, что баб надо слушать, а делать по-своему. Они, кстати, это любят и уважат. А вот я послушался. А не послушался бы, и ты был бы цел, и нам бы нервы сохранил.

Клин быстро поднял пистолет и выстрелил Терещенко в живот. Тот с глухим воем упал на ковер и, скрючившись, заерзал ногами. Клин выстрелил ему в грудь и махнул рукой с пистолетом двоим у дверей.

- Убрать его. В воду сбросьте, ну, чтоб чисто было.

Стонущего Терещенко уволокли.

- Я в голову не хотел стрелять, - доверительно сообщил мне Клин. Снова как представил, что мозги по всему помещению летят!.. Дрянь какая! А так с борта вниз и, как говорится: нет тела, нет и дела, - он ухмыльнулся и вдруг присмотрелся ко мне. - Да с тебя, брат, течет. Надеюсь, не от страха? - он ухмыльнулся - Шучу, шучу. Ты у нас парень крепкий, непробиваемый, как дуб.

А с меня действительно продолжало течь вода. Ведь и десяти минут не прошло, как я вынырнул из озерных вод, словно Ихтиандр здешнего водохранилища. Рубашка, пропитанная влагой, медленно отдавала остатки воды, так что из-под резиновой куртки (надо было давно её скинуть!) продолжали сочиться тоненькие струйки, вызвавшие у Клина веселые ассоциации.

Клин повернулся в сторону молчавшей Елены.

- Ты чего молчишь. Сама же ещё больше меня хотела от него избавиться, а теперь молчишь. Так что с ним будем делать?

- Делай, что хочешь. Только кончай побыстрее. Нам ещё столько предстоит. Ты что, забыл, что нам надо отсюда быстрее линять? Дружок этого гада... как его, майор Степанов да?.. Он же на пятках сидит.

- Ничего, успеем. До денег все равно никому не добраться, кроме нас. Сама знаешь. Там же только через колодец и можно долезть...

- У тебя язык без костей! Хочешь чтобы все узнали?

- Так он же не в счет, - удивился Клин и захохотал так, что даже закашлялся. А вот Елена только поморщилась.

Наконец Клин успокоился.

- Ну что, пора кончать? - спросил он. - Засиделись мы тут... с Еленой Олеговной. А ведь нам ещё массу дел надо переделать.

Он вытащил из кармана рацию, включил её и сказал:

- Исса? Ты? Возьми пару ребят с оружием и ко мне.

Через минуту в комнату ворвались трое с автоматами, меня взяли на прицел, а ещё через пару минут вся наша дружная компания оказалась на палубе.

На самой корме был свободный пятачок. Метров пятнадцать квадратных. Здесь разместились мы и ещё человек семь. Я так и думал, что всего на судне было бойцов пятнадцать. Из которых я лично убрал троих. Это не считая тех, на берегу. В окружившей нас толпе я увидел парня, которого я уложил в гольюне. Вид у него был нездоровый. Я пожалел, что оставил его в живых. Как и того, что я не тронул вместе с первым толстяком-телохранителем. Во мне клокотала ярость. Сейчас, словно сорвавшийся с цепи цепной пес, я мечтал лишь о том, чтобы иметь возможность добраться до их живой плоти. Я был уверен, что все, окружающие меня сейчас мужики заранее обречены. Не знаю как, не знаю, что мне поможет, но это было неизбежно. Правда, при одном маленьком условии: если сам я останусь в живых. Но последнее было не главное. В свое бессмертие я поверил давно и бесповоротно. И пока что всё лишь укрепляло меня в этом убеждении. Потому что я был жив. В ином аспекте думать о смерти я был не намерен. Смерть - прерогатива других.