Алексей Макеев - Убийца прячется во мне

Засиделись мы в тот вечер допоздна, запрос немецким коллегам составляли, стратегию будущих действий разрабатывали. Разошлись уже в девятом часу, договорившись встретиться завтра в десять. К этому времени эксперты обещали акт по результатам эксгумации подогнать, вот тогда, имея на руках все козыри, можно будет и к допросу Аркадия Александровича приступить. Короткий день, пятница, выдался в этот раз длинным, насыщенным событиями.

Эксперты не подвели! Вещество, извлеченное из зуба покойника, оказалось полностью идентичным яду, вызвавшему смерть Леонида Штерна. Когда мы утром вошли в кабинет Романа Антоновича, он уже успел ознакомиться с актом, а потому сиял, как начищенный самовар. И ему было чем гордиться: к тому времени даже я понимал, насколько трудная задача добиться от эксперта, чтобы всего за полдня он и исследования вне общей очереди провел, и акт написал.

Теперь настала пора и с подозреваемым познакомиться. Как кто, не знаю, но я ждал этого момента с нетерпением. Я же с Аркадием Ивановым прежде не встречался, видел только фото, а по нему полного впечатления не составить. Но некое представление сложилось, и я хотел проверить, верное ли, понаблюдав Аркадия в динамике. Мне было интересно, каков он, человек, хладнокровно убивший старого друга.

Роман Антонович распорядился привести задержанного, а затем, неожиданно для меня, предложил вести допрос Ивану Макаровичу. Может, считал, что вчерашнюю вину перед профессором еще не искупил, а может, просто решил себе бесплатный мастер-класс устроить, слава за успешное завершение расследования все одно ему достанется. Как бы то ни было, Иван Макарович воспринял предложение как должное, спокойно пересел в кресло следователя, а Роман Антонович скромно расположился за боковым столиком, приготовившись вести протокол.

Аркадий оказался таким, каким я его и представлял, только выглядел изможденным и помятым, видимо, ночь в камере провел без сна. Тюремная камера совсем не гостиничный номер, даже с захудалым беззвездным отелем не сравнить. Профессор как-то раз по случаю устроил мне экскурсию, и могу засвидетельствовать: даже человеку с чистой совестью спать на шконке неуютно, а у Аркадия Александровича совесть была нечиста. Видимо, он пытался понять, где допустил ошибку и что на него следствие имеет?

Войдя и увидав во главе стола Ивана Макаровича, преступник вспыхнул (они с профессором встречались, и Аркадий знал, что тот — частный детектив), хотел было что-то сказать, но передумал. Пройдя к стулу, уселся, не дожидаясь разрешения, и уставился в стену, не произнося ни слова, мы же его с интересом разглядывали. Пауза длилась минуты две, пока наконец профессор не решил начать:

— Добрый день, Аркадий Александрович. Вопросы к вам появились…

— Я не собираюсь разговаривать с каким-то частным детективом, — немедленно отреагировал Аркадий, — и вообще ни слова без адвоката не произнесу.

— Э-э-э, батенька, это вы детективов киношных насмотрелись, а по ним судить нельзя. Нет там ни адвокатов, ни следователей, ни преступников, одни артисты. А мы тут самые настоящие. И мы, и вы. Понимаете?

— Я сказал, адвоката мне, а все посторонние пусть уходят. Меня арестовали незаконно, без предъявления ордера. Я свои права знаю.

— Явно недостаточно знаете. Во-первых, вас не арестовали, а пока только задержали. Во-вторых, не ордер, а постановление, которое необходимо для ареста, но не для задержания, и это в-третьих. А в-четвертых, адвокат вам, безусловно, полагается, но после того только, как вам обвинение предъявят, и вы перейдете в статус арестованного.

А что касается того, с кем вы хотите беседовать, а с кем не хотите, так это там, на воле, выбирать вправе, а здесь вашего мнения на сей счет никто не спрашивает. Вот сидит следователь, вы с ним знакомы. Роман Антонович — лицо официальное, у него и служебное удостоверение имеется, и все необходимые полномочия, а кому он разрешает или не разрешает на допросе присутствовать, его дело, никого не касается. Так что посторонних тут нет. И вас, любезный, никто уговаривать не станет. Не хотите разговаривать, не надо. Отправитесь в камеру и будете там сидеть, пока не созреете. Только, сдается мне, вам любопытно, за что же вас задержали…

— Я действительно ничего не понимаю. Законов не нарушаю, даже улицу перехожу только в положенных местах.

— Сейчас объясню. Ваши знакомые показали, что прибегают к вашей помощи. Я имею в виду стоматологию.

— Это так. Я не только хороший химик, но и хороший врач.

— Не сомневаюсь. В частности, покойный Леонид Штерн тоже вас посетил в день своей смерти. А почему в субботу? Вы же обычно по пятницам принимаете.

— Пятница — мой стандартный день приема, но, бывает, и в другие дни выхожу. Вот и в прошлую пятницу, 19-го, у меня все было плотно расписано, можете проверить, а Леня боялся, что прямо на вечеринке зуб разболится, вот я и пошел навстречу, в субботу с утра его принял вне графика.

— Мы проверили, действительно, больных в ту пятницу было много, это правда. Только вот что странно, насчет субботы вы неделю назад договорились. Заранее знали, что другу помощь потребуется?

— Ко мне один знакомый на прием собирался, как раз за неделю договорился, но он не смог, вот я Леню на его место и поставил.

— Допустим. Я мог бы спросить имя этого знакомого, но допустим. Вернемся к Леониду. Зачем он приходил?

— Я ему зуб запломбировал.

— Совершенно верно, так и указано в его медицинской карте. Вот она. Ваш почерк?

— Ну да, но я все еще не понимаю…

— А как вы объясните вот это?

Иван Макарович полез в ящик стола, неторопливо извлек копию акта и положил на стол перед Аркадием. Такого поворота тот явно не ожидал, но пока держался. Он взял бумагу, принялся читать. Внешне спокойно, но я заметил, что рука, державшая акт, начала подрагивать. Я наблюдал за происходящим с интересом и удовольствием. Аркадий был интересен, как определенный типаж, ибо подобные ему патологические личности мне раньше как-то не встречались (бог миловал), а удовольствие я получал, наблюдая за тем, как Иван Макарович ведет допрос.

Казалось бы, вопрос о том, почему Аркадий принял Леонида в субботу, не столь важен. То есть данный факт, безусловно, значителен, так как является необходимым элементом преступного замысла: яд нужно было заложить в зуб, подобно мине замедленного действия, чтобы смерть наступила во время вечеринки, в присутствии гостей. Но в контексте данных, полученных в ходе эксгумации, он уже не главный аргумент.

Однако Иван Макарович начал именно с этого вопроса, для того чтобы «разогреть» преступника, показать ему, что мы собрали определенные сведения и настроены серьезно. И Аркадий забеспокоился, а когда ему акт по результатам эксгумации предъявили, заметно заволновался. А волнуясь, человек нервничает, теряет душевный покой и совершает ошибки. Профессор тем временем продолжал: